— Анатоль, — отвечает он так тихо, что мне приходится наклоняться к его губам, чтобы услышать его. — Хорошо, Анатоль. Давай поднимемся. Я обхватываю его за талию и помогаю подняться. Но как только я убираю руку, он валится обратно на землю. Секунду его взгляд устремлен на меня. Его веки вздрагивают, и мальчик теряет сознание. Если он в ближайшее время не получит медицинскую помощь, то умрет. Что я могу сделать? Если кто-нибудь заметит меня с ним, то сразу же доложит моей матери. Об этом не стоит и думать. Мне придется оставить его и надеяться, что кто-то другой обнаружит его, пока не станет слишком поздно. Хошико Спустя какое-то время я перестаю дрожать, поднимаюсь с колен и бреду обратно в общежитие, пытаясь придумать, как подготовить Грету к выступлению. Двор пуст, когда я выхожу, но тут будто из ниоткуда появляется он. Мальчик-Чистый, сбежавший от меня, идет по одной из дорожек. Я оглядываюсь по сторонам. Никого поблизости нет, и я тихонько двигаюсь следом. Спрятавшись за одним из торговых киосков, я осторожно наблюдаю за ним. Чистый мальчишка разговаривает с Анатолем, который распластался на земле в неестественной позе, но они стоят слишком далеко от меня, чтобы можно было разобрать их слова. Анатоль смотрит на него и что-то отвечает. Чистый помогает ему встать, но как только убирает руку, Анатоль снова падает. У меня замирает сердце. Только не еще одна смерть. Мальчик смотрит на него, а затем отворачивается. Он собирается бросить его там, оставить на верную смерть. Мне следовало бы знать: он ничем не отличается от них. Он такой же, как и все остальные. Бен Я собираюсь уйти. Я ничего не могу сделать для этого Отброса, мне нужно вернуться в школу, это была глупая ошибка… Слова Прии «Разум и сердце, Бен, разум и сердце» внезапно заглушают мои мысли. Затем я вспоминаю злые слова Хошико: «Вы, Чистые, все одинаковые». Неужели она права? Неужели я всего лишь невежественный, избалованный Чистый мальчик, каким она меня считает? И я точно такой, как все эти люди, которые платят деньги за шоу, где истребляют Отбросов? Неужели я еще хуже, неужели я жестокий трус? Неужели я такой, как Фрэнсис? Как моя мать? Пришло время решить, кем я хочу быть. Я глубоко вздыхаю и возвращаюсь к Анатолю. Хошико Я вижу, как он начинает уходить, но неожиданно останавливается. Он оглядывается на Анатоля, растянувшегося на земле. Чистый мальчик смотрит на ворота, затем наклоняется, осторожно поднимает артиста, и несет его на руках, как младенца, обратно во двор. Я тут же прячусь за киоском. Бен Я наклоняюсь и осторожно, насколько это мне удается, беру мальчика на руки. Должно быть, он выше меня, но почти невесомый, и мне кажется, что его можно переломить пополам. Я осматриваю его обгоревшую, покрытую волдырями кожу, его израненное тело, его безвольно повисшую руку. Он уже сломан. Я выношу на главный двор и в отчаянии оглядываюсь по сторонам. Как же помочь ему? Хошико Он стоит там, прямо в центре двора, и озирается. — Помогите! — кричит он. — Помогите, кто-нибудь. Прошу вас, пожалуйста! Я выхожу из тени и бегом направляюсь к нему. Бен Это напрасная трата времени: здесь никого нет. Но вдруг я замечаю ее. Неизвестно откуда появляется Хошико и бежит ко мне. Она смотрит на потерявшего сознание мальчика на моих руках, и ее лицо выражает беспокойство. — Его нужно отнести к Амине, — говорит она. — Пойдем. Она разворачивается и торопливо шагает по одной из дорожек. Я иду следом, хотя понятия не имею, кто такая Амина. Она оборачивается, и наши взгляды на мгновение встречаются. Внезапно раздается свисток. Позади раздается топот преследующих нас охранников. — Быстрее! — говорит она. — Если мы не отнесем его к Амине, он умрет. Я ускоряю шаг и перехожу на бег. Раздается еще один свисток — громкий, пронзительный — и я слышу властный голос, который мне хорошо знаком: — Бенедикт Бейнс. Что ты, черт возьми, делаешь? Мама. Хошико Я веду его по дорожке, чтобы мы могли срезать путь, но как только я слышу свистки охранников, мне становится понятно, что нам не удастся скрыться. Однако мы все равно продолжаем бежать, и когда раздается очередной свисток, я слышу ее голос, решительный и громкий. — Бенедикт Бейнс. Что ты, черт возьми, делаешь? Я останавливаюсь. Я смотрю на него и вижу, что его рот удивленно приоткрыт, а в глазах застыл ужас. Я оглядываюсь назад и вижу ее. Вивьен Бейнс.