Юный Эдуард Шестой на троне не засиделся. С детства был крепким и спортивным парнишкой, а тут вдруг болеть начал. Какая-то легочная инфекция, которая то обострялась, то вроде отступала, но каждая следующая атака выходила тяжелее предыдущей. Ну, сами понимаете, к чему дело шло. И замаячил впереди пустой трон, вокруг которого столпились претенденты. Точнее — претендентки, поскольку все были женского пола. Принцесса Мария, дочь Генриха Восьмого от Екатерины Арагонской. Принцесса Елизавета, дочь его же от Анны Болейн. Мария Стюарт, дочь короля Якова Пятого и французской принцессы Марии де Гиз, то есть внучка Маргариты Тюдор, родной сестры Генриха Восьмого. Генрих ее в завещании не назвал. Но официально из линии престолонаследия не исключил. Марию Стюарт в тот момент всерьез не рассматривали, поскольку девочка жила-поживала во Франции и готовилась выходить замуж за дофина, будущего короля, не до Англии ей. И вообще, сейчас речь идет не о Генрихе, а о его сыне Эдуарде Шестом, который сам по себе король и согласно закону может по собственному усмотрению определять порядок наследования и включать в завещание кого захочет. Джейн Грей, внучка Марии Тюдор, самой младшей сестры Генриха Восьмого. Катерина Грей, тоже внучка Марии Тюдор. Мария Грей, точно такая же внучка, только самая младшая. Иными словами, все эти девочки и девушки — прямые потомки короля Генриха Седьмого, первого правителя из династии Тюдоров. И все имеют право. О том, что трон освободится в ближайшем будущем, стало понятно за пару месяцев до кончины пятнадцатилетнего короля, и придворная публика пришла в сильное возбуждение: кого умирающий монарх назовет наследницей престола? Папа-то, Генрих Восьмой, порядок вроде как определил, но монарху такое право дано: самому разуметь, кого куда и в какой последовательности, на то он и монарх, так что Эдуард вполне мог все переиначить. Разумеется, кто ближе к миске, — того и корм, кто ближе к королю — тот больше знает и имеет больше возможностей влиять на его неокрепшую подростковую голову. Из тех, кто заметно влиял и отхватывал из миски с кормом куски побольше, в первую очередь назовем лорда Дадли. И летом 1553 года король Эдуард и Джон Дадли решили изменить порядок наследования престола в целях решения главной задачи: сохранения Англии протестантской. Иначе не уцелеть стране перед возможным вторжением Карла Пятого. В первую очередь нужно было выбить табурет из-под принцессы Марии, исповедовавшей католичество. Королевы-католички на английском престоле быть не должно, это даже не обсуждалось. Но тогда кто? Елизавета? С кандидатурой Марии Стюарт можно было не считаться, она, во‐первых, тоже католичка, а во‐вторых, вроде как и не претендует. Елизавета, конечно, протестантка, но какая-то не очень надежная. Вот юная шестнадцатилетняя Джейн Грей — самое оно. Пылкая сторонница Реформации, истовая протестантка с безупречными взглядами. Более того, Джон Дадли, понимая, что королю осталось недолго, вовремя подсуетился и женил на ней одного из своих сыновей, Гилфорда. То есть кандидатка на престол приходилась лорду Дадли невесткой. Поэтому вполне понятно, чью кандидатуру председатель Тайного совета усиленно впихивал в голову юного и слабеющего от болезни Эдуарда Шестого. И интересы государства соблюсти удастся, и свои личные, поди плохо! Вообще-то, сыновей у Дадли было аж целых пятеро (доживших до совершеннолетия, а так-то еще больше), и распорядился он ими по уму. Гилфорда женил на девочке Грей, а еще одного, Роберта, к юному королю близким дружком приставил. Для поддержки штанов, так сказать. Эдуард Шестой с планом Дадли согласился и составил под его руководством новое завещание, согласно которому принцессы Мария и Елизавета снова объявлялись незаконнорожденными. Когда Генрих Восьмой назвал дочерей наследницами престола, он акты о признании их незаконнорожденными отменил. А теперь вот опять… И следующей королевой Англии по этому завещанию становилась Джейн Грей. Эдуард Шестой Тюдор Годы жизни: 1537–1553. Годы правления: 1547–1553. Преемник — Джейн Грей, двоюродная племянница. Шестого июля 1553 года король Эдуард Шестой скончался. Этот факт держали в тайне еще три дня, чтобы Дадли успел «подобрать хвосты», закончить начатое и должным образом подготовиться. Еще один шаг — и он станет свекром королевы, отцом короля-консорта. Это дело серьезное, понимать надо. Через три дня информацию о кончине монарха довели до сведения общественности. Вам это ничего не напоминает? Молоденькую Джейн Грей вызвали в резиденцию короля под предлогом встречи с Эдуардом Шестым и разговора с ним, а по приезде поставили бедняжку перед фактом: король умер, и она теперь будет королевой. Джейн впала в ступор: такой подлости она никак не ожидала, мыслей о троне в ее головке отродясь не было, и вообще она не по царской части. Однако, будучи девицей набожной, согласилась с тем, что такой расклад есть воля Божья, покорно вздохнула и приняла на себя тяжкий крест правления, помолившись о том, чтобы Господь ее вразумил и помог делать все правильно. Десятого июля 1553 года Джейн Грей провозгласили королевой Англии. Ну и как вы думаете, понравилась такая фигня Марии, дочери Екатерины Арагонской, и Елизавете, дочери Анны Болейн? Правильно, не понравилась. Елизавета, вообще-то, решительностью и твердостью в юности не отличалась, посему заменжевалась и свой шанс упустила, а вот Мария, напротив, сразу встала на дыбы. Приняла меры. Собрала армию. Отдавать престол какой-то молоденькой дурочке, едва достигшей брачного возраста, она не собиралась. Мария проявила твердость и жесткость, свойственную и ее матери, и ей самой, слишком уж долго она терпела презрительное отношение к себе, слишком много лет ждала и проявляла смирение, слишком давно копилась в ней жажда восстановления своего статуса. Ведь в детстве она росла любимой дочерью, принцессой, ее ждало такое яркое, светлое будущее, у нее были такие женихи! А потом негодяй-папаша мало того, что низринул ее до положения незаконнорожденной отщепенки, а мамулю ни за что ни про что отправил в позорное далекое изгнание, так еще и отказался от католичества, поссорился с Римом и начал насаждать отвратительную (с ее точки зрения, конечно) протестантскую ересь! И за все годы страданий и унижений Мария должна наконец получить желанную награду. Армии, которую принцесса Мария сама же и возглавила, повоевать не пришлось, на ее сторону становилось все больше и больше людей, солдаты и моряки толпами перебегали к Марии, и победу она одержала бескровную и убедительную. Случилось именно то, чего так боялись покойный Эдуард Шестой и высшие чиновники во главе с Джоном Дадли: католики в Англии оказались многочисленнее и сильнее протестантов. Джейн Грей просуществовала в статусе королевы всего-то жалкие девять дней, после чего 19 июля 1553 года была арестована сторонниками Марии, заключена в Тауэр и через семь месяцев казнена путем «усекновения главы» как государственная изменница. Мария, может, и помиловала бы ее, все-таки Джейн Грей ничего откровенно противозаконного не сделала, всего лишь под давлением старших и опытных вельмож заняла освободившееся место в соответствии с завещанием короля Эдуарда Шестого, иными словами — руку на коронованного правителя не поднимала. Однако уже осенью Дадли вместе с отцом Джейн и еще некоторыми знатными лордами замутили бунт с целью… Думаете, вернуть Джейн на трон? А вот ни фига! Они попытались пропихнуть на престол другую протестантку, Елизавету. А это уже государственная измена, за которую полагается смертная казнь, ведь Мария была коронована по всем правилам. Так что и папу Грея не пощадили, и дочке перепало. Оба остались без головы. Елизавету, как нетрудно догадаться, обвинили в пособничестве мятежникам и определили в Тауэр: пусть посидит, чтобы даже не мечтала стать протестантской королевой. Режим ей поначалу определили довольно строгий, потом дали послабление, разрешили понемножку прогуливаться во внутреннем дворике. А еще через некоторое время как бы выпустили и отправили в Вудсток, под надзор доверенного-проверенного лорда. Это у них там было типа нашего домашнего ареста. Оно вроде как и свобода, но вокруг поместья стоят вооруженные солдаты, и никто не может ни войти, ни выйти без разрешения хозяина. Семейство Дадли тоже подверглось репрессиям: папашу Дадли и его сыночка Гилфорда, мужа королевы Джейн, обезглавили как главных заговорщиков против короны, других сыновей (их было немало) подержали в Тауэре, потом выпустили. Одним из этих сыновей был Роберт Дадли, ранее приставленный заботливым папенькой к принцу, а впоследствии к королю Эдуарду. Его имя тоже откладываем в закрома памяти. Джейн Грей Годы жизни: 1537–1554. Период правления: с 10 по 19 июля 1553 года. Преемник — Мария, двоюродная тетка. «Играем музыку назад», или Мария Кровавая, она же Мария Католичка Мария Тюдор взошла на престол и немедленно прекратила реформирование церкви в сторону протестантизма. Теперь Англия должна была вернуться в лоно Римско-католической церкви. Именно «в лоно», а не под власть Папы Римского. Быть главой церкви в своей стране Марии самой хотелось. То есть веру возвращаем католическую, а систему управления оставляем, как папа Генрих Восьмой придумал. Ну, помните, как в известной миниатюре: здесь играем — здесь не играем — здесь рыбу заворачивали. Мария, внучка Изабеллы Кастильской и дочка Екатерины Арагонской, опиралась в основном на свою историческую родину Испанию. Парламент и Тайный совет настоятельно рекомендовали ей подыскать себе супруга среди англичан, однако Мария советам не вняла. Она искала родственной поддержки, поэтому приняла предложение своего двоюродного племянника, короля Филиппа Испанского, сына императора Карла Пятого, в которого перезрелая тридцатисемилетняя Мария влюбилась до смерти сперва, как водится, по портрету, а потом и живьем. Филипп же супружеские функции выполнял без энтузиазма и вообще в Англии не сидел, у него была масса других проблем и в родной Испании, и в иных местах Европы, например в Испанских Нидерландах, в Неаполе и на Сицилии, да и вообще Испанская империя была велика и обширна, дел хватало. Воевать он любил куда больше, чем заниматься сексом со своей теткой, старой девой, которая на 11 лет старше. Однако ж нужен наследник. Причем срочно, детородный возраст у королевы на исходе, а если по меркам Средневековья — так вообще уже давно вышел. Мария — не просто истовая католичка, она фанатична в своей вере, а где фанатизм — там и истеричность рядышком. Намек понятен? Если нет, то скажем: Мария беременна, живот растет, все признаки налицо, в положенный срок королева удаляется в уединение (напомним: за 6 недель до ожидаемых родов плюс еще 6 недель после разрешения от бремени, после чего проводится церковный обряд очищения, и только потом можно выходить «в люди»). К предполагаемому сроку родов из Вудстока привозят Елизавету. Все-таки уровень смертности рожениц в Средние века был довольно высоким, риски большие, так что если совсем беда — следующая королева должна быть под рукой. И вот сидит там бедная Мария при закрытых и занавешенных окнах, света белого не видит в прямом смысле слова, свежим воздухом не дышит, общается только с несколькими допущенными к ней фрейлинами, служанками и акушеркой. Вот уже неделя после намеченного срока прошла, вот вторая, третья… Месяц… Полтора месяца… И все прошло, как не было. Ложная беременность. Почему же Господь так покарал ее? Благочестивая и фанатично религиозная королева пришла к выводу, что небеса не пошлют ей детей, пока не будут уничтожены все еретики, которых уже выявили, выловили и посадили в тюрьмы. Этих еретиков надо сжечь, а пепел развеять, дабы и следа от протестантской ереси не осталось на английской земле. Вот тогда и наследник появится. Ничего, она еще будет пытаться, лишь бы любимый супруг не подкачал. А пока Филипп, муженек наш красивенький, решает вопросы в далекой загранице, Мария засучила рукава и взялась за наведение порядка в Англии. С утра до ночи просиживала за письменным столом, «работала с документами». Всю ересь — долой, выжигать каленым железом, причем в самом буквальном смысле слова: по всей Англии, как когда-то в Испании, запылали костры, на которых живьем сжигали тех, кто уличен или хотя бы только заподозрен в ереси, в протестантизме. Мария Католичка возвращала истинную веру железной рукой, не щадила никого, за что и получила впоследствии именование Мария Кровавая. Надо заметить, к слову, что в Англии нет ни единого ее памятника. А вот в Испании как раз есть… Елизавету после неудачных родов королевы вернули в Вудсток, но спустя некоторое время снова вызвали во дворец. Мария хотела, чтобы Елизавета покаялась и попросила прощения, Елизавета ни в чем не признавалась и каяться, соответственно, отказывалась: не в чем. Согласия сестры не достигли, но Елизавета, тем не менее, осталась на свободе. Филипп Испанский был крайне разочарован тем, что наследник не родился с первой же попытки. И вообще, Мария ему ужасно не нравилась, и он искал любой предлог, чтобы не находиться в Англии, которую он тоже не любил. Тут как раз подвернулся удобный случай: отец Филиппа, император Карл Пятый, сообщил, что решил отойти от дел, отречься от престола и удалиться в монастырь. Король радостно доложил супруге, что «ему в Париж по делу надо», с батей вопросики порешать, но это буквально на пару недель, максимум — на три, так что не скучай, дорогая, я скоро вернусь. Но в тот момент он точно знал, что вернется ох как не скоро. Если вообще вернется. Надоели ему Мария и ее непонятная страна хуже горькой редьки. Королева тосковала, каждый день писала мужу длинные обстоятельные письма. Король отвечал вежливо, коротко, по существу, без всяких проявлений чувств. Он пребывал в Брюсселе, при дворе императора Священной Римской империи, с полным удовольствием, ни в чем себе не отказывая: ни в развлечениях, ни в обильной и вкусной еде, ни в женщинах. Мария просила мужа вернуться, он отвечал, что вернется только в том случае, если ему будет отведена уважаемая роль в управлении государством, ибо статус короля-консорта, то есть просто мужа правящей королевы, его категорически не устраивает. Чтобы выполнить требование Филиппа, его следовало короновать как короля. Мария не была глупенькой, она прекрасно понимала, что навязанного им испанца англичане и так терпят с трудом, даже в качестве бесправного консорта, а уж если возложить на его голову корону — беды точно не избежать. Король-испанец выглядел прямой угрозой безопасности и независимости Англии. Народ этого не потерпит. Мария оценивала опасность правильно. Как только по стране распространились слухи о том, что она собирается короновать мужа, тут же начал зреть заговор с целью свергнуть королеву, отправить ее к Филиппу в Брюссель, а на трон посадить Елизавету. Заговор вовремя раскрыли, заговорщиков арестовали, пытали, некоторых казнили. Причастность к заговору самой Елизаветы не доказали, но Мария чувствовала себя крайне неспокойно, всего опасалась, сделалась не в меру подозрительной, стала мало спать и почти не выходила на публику, предпочитая оставаться в своих покоях. Через два года Филипп все-таки вернулся. Но отнюдь не потому, что соскучился по жене. Просто он затевал новую военную авантюру, собирался помериться силами с Францией, и ему понадобилась финансовая и материальная поддержка Англии. Политически это было Англии совершенно не нужно, зачем ей отстаивать интересы каких-то Габсбургов, когда внутри страны проблем и так невпроворот. Но королева очень хотела угодить любимому мужу и поддержала его. Военные действия начались, но закончились полной катастрофой: Англия потеряла Кале, свой последний оплот во Франции. Мария снова и снова предпринимала попытки зачать дитя, и вот, наконец, получилось! Она снова беременна! Именно во время потери Кале королева ощутила несомненные признаки. Но увы… Беременность опять оказалась ложной. Я же говорю: фанатизм идет рука об руку с истеричностью, а истеричность до добра не доводит. Хотя есть и более приземленные объяснения. Возможно, то, что было принято за признаки беременности, на самом деле являлось симптомами тяжелого заболевания, от которого Мария Кровавая в конце концов и скончалась через несколько месяцев. Пробыла Мария на троне 5 лет и умерла 17 ноября 1558 года. Все эти 5 лет она решала не только две вышеуказанные задачи (вернуть страну в лоно католицизма и родить наследника), но и третью: боролась со своей единокровной сестренкой Елизаветой. Елизавета — протестантка, если она, не приведи Господь, прорвется к престолу, то сами понимаете, что будет. Мария и в Тауэре сестру держала, и еще много других препон ей ставила, и всякие разные заговоры разоблачала, частью придуманные, но частью и настоящие, лишала Елизавету друзей и единомышленников. Одним словом, пыхтела и старалась изо всех сил. Но все равно умерла, не оставив детей. И пришло наконец время Елизаветы. Через два часа после кончины Марии парламент объявил королевой Елизавету Тюдор. Мария Первая Тюдор (Мария Католичка, или Мария Кровавая) Годы жизни: 1516–1558. Годы правления: 1553–1558. Преемник — Елизавета, единокровная сестра. «А что мне делать?», или Молодая протестантка Елизавета Тюдор Вернемся немного назад. Итак, Анну Болейн, маму трехлетней Елизаветы, отвели на плаху и отрубили ей головушку, саму девочку провозгласили незаконнорожденной, что и подтвердил парламент своим решением. Нет, со двора ее не прогнали, конечно, но прав лишили. Последняя мачеха Елизаветы, Екатерина Парр, ребенка привечала, жалела и даже, можно сказать, любила, постоянно занималась с ней, воспитывала в протестантской вере, уделяла много сил ее образованию. Но все равно было понятно, что королевой Лизоньке не бывать, потому ее и растили как обычную девицу. К политике не приобщали, решать сложные вопросы не тренировали, не приучали к тому, что правитель должен уметь быть жестким, решительным, мужественным и совершать непопулярные действия, при этом прилагать немалые усилия к тому, чтобы народ его уважал и любил. Казалось бы, задачи несовместимые. Потому мы и говорим, что быть монархом — тот еще геморрой. Когда ребенка в королевской семье растят с прицелом на будущий трон, ему все это закладывают с младенчества: быть королем нужно уметь, это непростое ремесло. Правление — дело тонкое. Елизавету ничему этому не учили. После смерти Генриха Восьмого его вдова Екатерина Парр быстренько сочеталась браком со своим давним возлюбленным Томасом Сеймуром. Противного вонючего обжору Генриха она честно терпела, ничего такого себе не позволяла, но Томаса любила давно, еще до того, как стала королевой. И он ее любил. Вроде бы. А кто у нас таков будет Томас Сеймур? Правильно, родной брат покойной королевы Джейн Сеймур, третьей любимой жены Генриха и матери наследника Эдуарда. А также родной младший брат могущественного регента Эдуарда Сеймура. Ну вот, настал светлый час, король помер, можно с любимым под венец. Поженились, взяли к себе Елизавету, к которой Екатерина за столько лет уже привязалась и относилась к ней как к родной дочери. Елизавету, видимо, плохо познакомили с понятиями чести и достоинства, и в свои 14 лет она вовсю флиртовала с отчимом, то есть с Томасом Сеймуром, который, как утверждают историки и хронисты, не оставался равнодушным к чарам юной прелестницы. Мог, например, зайти к ней в спальню в одной ночной сорочке и затеять якобы шутливую возню прямо на постели. Ну, в общем, всякое такое… Екатерина, слава богу, беременна, носит ребеночка, готовится к родам, а муж и приемная дочь развлекаются по-всякому… Ну что ж, дело житейское. Мы никого не осуждаем, а приводим эту историю исключительно для того, чтобы показать, до какой степени девочка Лиза росла «не-королевой». Ни одна настоящая принцесса, будущая королева, себе подобного разгильдяйства не позволила бы. Да, с благородством у девочки, очевидно, были большие проблемы. Все это закончилось печально. Екатерина Парр умерла в родах. Томас Сеймур, ее муж, был обвинен в измене и казнен. Слишком уж сильно хотел он потеснить старшего брата и возвыситься рядом с коронованным племянником. Даже вынашивал планы жениться на одной из королевских дочек, либо на Марии, либо на Елизавете. В общем, наворотил дел и вынудил своего брата-регента подписать смертный приговор. Но это еще при жизни юного Эдуарда Шестого случилось. Потом-то судьба-злодейка и брату-регенту показала, как надо родину любить. В общем, семейке Сеймуров не повезло примерно так же, как до этого Говардам, Дадли и Греям. А Елизавета в 25 лет взошла на английский престол, не имея ни малейшего представления о том, как это: быть королевой и править Англией. Однако, в отличие от невинной Джейн Грей, быть королевой Елизавета очень хотела. Бедная девица даже не знала порядка проведения дворцовых церемоний и вынуждена была спрашивать у близких и доверенных людей, куда и когда идти, куда смотреть, что говорить. Этими близкими людьми стали для нее в первую очередь Уильям Сесил (его можно не особо старательно запоминать, ибо для престолонаследия он не важен, хотя в политике его роль трудно переоценить) и Роберт Дадли. Вспомнили его? Ага, братишка неудачливого Гилфорда Дадли, казненного мужа казненной же королевы Джейн. Он, Роберт то есть, конечно, уличался в измене, сидел в Тауэре, но измена-то была «против Марии Католички» в пользу королевы-протестантки, поэтому Елизавета вполне обоснованно считала его «своим парнем». Как говорится, враг моего врага — мой друг. Кроме того, Роберт и Елизавета росли вместе, дружили с детства, кому же еще ей довериться, если не ему? Да и симпатичный он… Короче, понятно, к чему все шло. И пришло. Об этом знал не только весь двор. Знала вся Англия. Более того, знала вся Европа. Елизавету повсеместно называли «шлюхой Дадли». Не воспитанная по-королевски, она совершенно не умела и не желала считаться с общественным мнением и в чем-то себе отказывать. Могла, например, во время верховой прогулки на глазах у всех ускакать вместе с Робертом «в кустики», демонстративно отказавшись от сопровождения охраны и фрейлин. Она смотрела на него, она улыбалась ему, она прикасалась к его руке, не скрываясь, а королевские покои всегда находились рядом с покоями Дадли и имели соединяющую их потайную дверь. При том, что править страной Елизавета на первых порах не умела, как говорится, «от слова совсем», быть королевой и сидеть на троне ей очень нравилось. Ну, вообще чувствовать в своих руках власть было сладко. И тут молодая женщина столкнулась с неразрешимой проблемой. С одной стороны, нужно вступать в брак и рожать наследника престола, чтобы избежать печальных безобразий, коих она насмотрелась после смерти дорогого папочки Генриха Восьмого, да и при его жизни тоже. С другой стороны, с мужем же придется делить трон. А ну как он ее потеснит совсем? Или не муж потеснит, а сынок-наследник? Тоже малоприятно. Делиться королева не любит, отказывать себе ни в чем не умеет. Воспитанная не по-королевски, не знающая основополагающих принципов правления, Елизавета, тем не менее, а возможно, и наоборот, как раз вследствие этого была очень, очень умна. Последствия замужества представляла себе правильно. И историю Марии Католички и короля-консорта Филиппа не забыла. Муж королевы не потерпит роли статиста, он обязательно захочет всегда и при любых раскладах быть главнее. Этого она позволить себе не могла, «своего ни пяди не отдам». И что делать? В принципе неплохим вариантом было бы выйти за обожаемого Роберта Дадли. Роберт-то страсть как хотел этого, хоть и был женат, но тут проблемы особой не было: как глава Англиканской церкви королева имела полное право одобрить развод. Однако Елизавета замуж не хочет вообще. Никак и ни за кого. Она хочет восседать на троне единолично. Она хочет остаться королевой-девственницей. А Тайный совет и парламент настаивают, давят, сватают ей то одного жениха, то другого, все как на подбор: Габсбурги всякие там, испанцы и прочие достойные варианты. Всего, если подсчитать, выходило два короля, два эрцгерцога, пять герцогов и два графа. Елизавета кивает, обещает, соглашается, потом вдруг отказывается, потом снова соглашается, короче, тянет резину. Даже вдовец Филипп, бывший муж Марии Католички, клинья подбивал. Ему Елизавета тоже отказала не сразу, уворачивалась как могла, потом заявила, что, мол, в вере им не сойтись, она же протестантка, а Филипп Испанский — католик. В общем и целом официальная позиция королевы звучала примерно так: «Мое коронационное кольцо — символ того, что я замужем за своим королевством, и никакого другого мужа мне не надо. Я правлю, будучи девственницей, и умру, будучи девственницей». А мы-то все гадаем: кто же первым придумал сакраментальную фразу «он женат на своей работе»? Вот кто, оказывается. И формулу «Свободной родилась — свободной и умру!» тоже не Кармен употребила первой. Что было — то и будет, и нет ничего нового под солнцем. С Робертом тоже все непросто. Он же жениться хочет, королем стать, прямо спит и видит. А Елизавета хочет только романтических отношений с ним, но объяснить это любовнику напрямую не может. И вот изо всех сил делает вид, что тоже вышла бы за него с огромным удовольствием, но жена ведь… Куда ее? Дать ему развод на правах главы церкви как-то не комильфо, получается, что королева действует в своих личных корыстных интересах, то есть практически коррупция. В общем, неловко. Что люди скажут?