— Полностью. Он откинулся на спинке стула. — Будь я проклят, — буркнул он, насупив брови. — Сейчас ты соединяла как-нибудь наши сознания? — Насколько мне известно — нет, — произнесла Бекка. — И ведь я почувствовала, когда в прошлый раз наши разумы соединились. — Интимно… почти эротически. — Нет. Сейчас мы не связаны. Наверно, всю эту информацию ты сопоставил, когда оно произошло, и теперь всплывает в твоей памяти… то есть произошел своего рода спуск курка, когда ты заказывал мне еду. Бекка смотрела на него во все глаза, потрясенная этим новым поворотом событий. Неудивительно, что она ощущала такое родство, когда слились их разумы. Они копались в личной жизни друг дружки, зарылись по самые «недра». Не сказать, что Бекка горела желанием, чтобы Стерлинг был в курсе того, что у нее внутри. Она пыталась побороть свои давешние сомнения, тревоги. Куда проще размышлять о том, что узнала о нем, его мыслях. — У тебя нет семьи. Стерлинг пожал плечами и отпил напиток. — Как я уже упоминал, моя семья — ренегаты. Она одарила его нежным с помесью негодования взглядом. — Ты ведь понял, что я имела в виду. Ни разу с той встречи в библиотеке ты не рассказывал о своей матери. Помню, ты как-то упомянул, что жил с бабушкой, а отец был убит в бою. У тебя есть братья и сестры? — Мама умерла во время родов. Бабуля же — пару лет назад от сердечного приступа. Вдруг в памяти всплыли кое-какие воспоминания. Воспоминания о Стерлинге — вот он спрыгивает с крыши на автомобиль. Его последние мысли — он может погибнуть, но не раньше, чем вызволит из заложников мальчишку внутри этой машины и вернет родителям. Он не боялся смерти. Бекка не почувствовала в нем ни крупицы страха. Девушка заморгала, прогоняя видения, и задумалась о том ужасе, что испытывала в последние месяцы. — Ты никогда ничего не боялся? — Голос ее звучал надтреснуто. Почему, она не знала, но в горле ощущался какой-то спазм, стеснивший ей трахею. Вдруг Стерлинг опустился перед ней на одно колено, поворачивая Бекку к себе лицом. Его ладони легли на ее колени. Сильные. Горячие. Глаза отыскали ее. — Знаешь, когда я испытываю ужас? Всякий раз при мысли, что с тобой должно что-то произойти. Мне снятся кошмары, что там, в Зодиусе, Адам с тобой что-то натворил. — Потому что ты обвинил в этом себя, — сказала Бекка. — Но то была отнюдь не твоя вина. Ты ж пытался меня вытащить. Я знала это. — Нет, — откликнулся Стерлинг, отвергая саму эту идею. — Солдат находит местечко, чтобы спрятать объект. Нам полагается, если уж не хотим погибнуть. Но, Бекка, с тобой с самого первого момента все пошло не так. Из чего вытекает ответ на твой вопрос… еще раз, да. Я испытываю страх. — Его рука скользнула по шее, мозолистые пальцы послали мурашки вдоль спины. — Ты больше не одна. Мы будем бояться вместе. В ней зародилась неуверенность, наряду с одним из многих ее страхов, что принес с собой рак, опасение, что она таки не удержится и разболтает матери о своем диагнозе. Не хотелось, чтобы кто-нибудь опекал ее… спускал свою жизнь в унитаз, суетясь вокруг нее, пока она не умерла. Бекка попыталась отодвинуться. — Нет, — отказалась девушка. — Мне не стоило заставлять тебя делать это. Не желаю, чтобы ты заставлял меня чувствовать себя лучше. Стерлинг легонько потерся губами о ее губы, а затем соблазнительно обвел их языком, отчего Бекке почудилось, что он прикасается ко всему ее телу. — И я не хочу, чтобы ты чувствовала себя лучше, — произнес мужчина, голос его погрубел от желания. — Не стоит начинать описывать, чего я желаю, чтобы ты почувствовала. — Он коснулся ее легким как перышко поцелуем. — Я положил на тебя глаз, когда ты шла по подъездной аллее к своему дому, и сразу захотел. Как и она его. Бекке вспомнилось, как Стерлинг стоял на ее крыльце, выглядя греховно сексуальным, она мысленно воспроизвела каждый приятный момент жизни, что они упустили. Ей вдруг захотелось, чтобы Стерлинг предложил отринуть всех и вся, кроме него самого, лишь бы ускользнуть от реальности хотя б на краткие мгновенья. Ну, на фиг, в отличие от недавно случившегося в лаборатории, теперь у нее на плечах голова имеется, и она думает, а не просто чувствует. Девушка не стремилась в своих поступках выглядеть эгоисткой, коя не задумывается о последствиях. Стерлинг наклонился и снова провел губами по ее устам, куснул за нижнюю губу и обласкал языком. Бекка тихонько застонала, не в силах, несмотря на все усилия, сдержать звук. Нда, прямо сейчас она явно не дружит с контролем. Беккины руки опустились на плечи Стерлинга, и ее магнитом притянуло ощущение перекатывающихся под ладонями мускулов. Прикоснуться… познать… Ладно. Наверное, ей вздумалось стать эгоисткой. Девушке хотелось сорвать с него одежду, чтобы полюбоваться Стерлингом без нее, насладиться его наготой. Бекка насилу сдержалась и не стала выгибаться к нему, для чего пришлось даже напомнить себе, что она женщина, у которой рак, а для полной «радости» еще и зависимость от айса. Его пальцы прошлись по одному из обнажившихся предплечий, и Бекка ощутила касание по всему телу. В животе ее запорхали бабочки. Между бедрами заныло. Груди же налились и потяжелели; соски Бекки затвердели и стали чувствительными. — Я пытаюсь сделать то, для чего я тут нахожусь, — прошептала она, у нее срывался голос, пока девушка изо всех сил пыталась сопротивляться Стерлингу, пусть хотя бы на словах. В этом мужчине было что-то настолько притягательное, что призывало желание, которое он в ней возбуждал. Стерлинг был диким и будоражащим кровь, но парадоксальней всего было то, что с таящейся в нем опасностью Бекка чувствовала себя в безопасности. Он слегка задел ее щекой, щетина эротически потерлась о ее кожу, и уха коснулось горячее дыхание, когда Стерлинг зашептал: — Коль я интуитивно догадался, что заказать на ужин, то, интересно, что еще этакого я о тебе знаю. Что еще мы могли бы узнать друг о друге. Как ласкать друг дружку… Как удовлетворить один другого. Царившая внутри нее пустота встрепыхнулась от надежды, заклиная рассеять ее, заполнить чем-то, что не содержало лед и холод. Стерлинг отстранился и вперил в нее потемневшие глаза, в глубинах которых тлела страсть. Понукая. — Бекка, никаких сожалений, — поклялся он, и до нее дошло, что эти слова он прочел в ее сознании. Слова, с какими Бекка поклялась прожить остаток жизни, уезжая из клиники в Германии, где лечение так и не принесло результатов. Слова, которые она озвучила не так давно в лаборатории. Бекка обернулась ими изнутри, и когда они угнездились там, вознаградила себя, любимую, глубоким вдохом наркотического аромата Стерлинга. — Никаких сожалений, — повторила она чуть слышно. На его губах расползлась медленная улыбка. — Обожаю, когда ты со мной соглашаешься, — поддразнил мужчина. Бекка звонко рассмеялась. — Ты сошел с ума. — От тебя, — произнес Стерлинг хрипло. Она на самую малость почувствовала себя школьницей. В прошлом Бекка почувствовала бы себя развязным книжным червем, не в своей тарелке и в другой «весовой» категории, но не со Стерлингом. Никогда прежде мужчины не вызывали у нее непонятных эмоций одним только смехом. Надо бы найти реальный выход. Бекка прижала ладони к лицу и впилась в его губы. Поглощая Стерлинга. Его дыхание напоминало крошечный кусочек жизни. Поцелуй длился, пока жар между двумя не превратился в тлеющие угли. Продолжили… прижались друг к другу, больше не двигаясь с места. Его язык пробрался между ее губами, разжал зубы, потом ускользнул обратно одним долгим, чувственным движением. — У твоих поцелуев медовый вкус, — пробормотал он. — А все остальное каково на пробу? Бекка затрепетала от эротического подтекста, обещания, которое он собирался выполнить. Стерлинг снова поцеловал ее. Необузданно-исступленным, испепеляющим поцелуем, и Бекке понравилась каждая секунда процесса. Она влюбилась в его язык, губы и руки, скользящие по ее волосам, лицу. Бекки взъерошила пальцами его густые белокурые волосы. Ей нравилась его шевелюра — чуточку буйная, как и он сам. С каждым вторжением его языка, каждым прикосновением его губ Бекка чувствовала себя свободней. Она провела ладонями по теплым, твердым мышцам — своей награде. Бекка крайне заинтересовалась сей мускулатурой в качестве самолучшего в мире научного объекта, который следует изучить тщательнейшим образом. Она исследовала его предплечья, бицепсы, то, как они ощущались под ладонями. Подавшись вперед на стуле, она выгнулась к Стерлингу, в изыскательных целях, конечно же. Дабы разобраться, каково будет ощущать прижатое к ней его тело. Ее груди заныли от его касаний, соски затвердели и набухли, испытывая острую потребность в касании его губ. Господи. Ее и впрямь только что посетили столь безнравственные мыслишки? Бекка — примерная девочка; она всегда была такой. Его руки скользнули к ее грудям, пальцы принялись подразнивать твердые пики ее сосков. Ее руки накрыли его, безмолвно подсказывая, чего ей хочется больше, потому как упрашивать или требовать девушка не умела. Поскольку в глубине души Бекка по-прежнему «примерная девочка» и это никак ее не отпускало. Но она не стремилась быть примерной. Если кто и понимает значение выражения «жизнь коротка», так это она. Бекка провела губами по его челюсти, зарылась лицом в его и шею и, покусывая, пробормотала: — Знаешь, чего мне хочется? Стерлинг обвил руками ее талию. — Если скажешь китайскую кухню, я начну сильно возражать. — Тогда предоставлю тебе возможность выбрать, — объявила Бекка, ощутив прилив смелости от своей шутки. — Покорми меня или раздевайся. — Я за раздевание, но только после тебя, — мгновенно согласился Стерлинг. — Сначала ты, — заспорила она. И пусть мысль, что она стоит перед ним, полностью одетым, нагая, заставляла ее ощутить уязвимость, Стерлинг, по-видимому, подобным комплексом не страдал. — Заметано, — произнес мужчина, и не откладывая в долгий ящик встал и начал раздеваться. И спустя несколько секунд предстал перед Беккой во всем обнаженном великолепии, а она, все еще одетая, осталась сидеть на месте. Бекка смочила свои внезапно пересохшие губы, обведя взглядом его возбуждающее тело, упругие мышцы, выпуклые и рельефные во всех нужных местах. Ее глаза задержались на его прессе — ох, вот это мужчина. У него был пресс. Очень-преочень восхитительный пресс. Высеченные как из камня углубления с роскошными впадинками и возвышенностями, которые так и хотелось приласкать язычком. И просто жизненно важно облизать, каждую из них. Бекка сглотнула, теперь уже пересохло в горле; ее взгляд пропутешествовал к выделяющейся эрекции. Большой, тяжелой и готовой. Бекка уже была влажной. Она сжала бедра, пытаясь унять тамошнюю боль. Часть ее хотела сорвать с себя одежду и просто познать все то совершенство, что возвышалось перед ней. Другая же желала смаковать каждую секунду созерцания, изыскания, касания. Неспешно ее взор поднялся к его глазам, в глубинах которых тлел огонь. — Могу я его потрогать? — осведомилась девушка. — Если ты это не сделаешь, — откликнулся Стерлинг, — мне, возможно, придется умолять об этом. Стерлинг, голый и умоляющий. Теперь-то Бекка окончательно уверилась, что умерла и попала на небеса. Глава 22 В сознание Стерлинга ворвались эротические картинки, когда к нему направилась Бекка. Он с нетерпением дожидался момента, когда к нему прикоснется эта роскошная, сладенькая и невероятно сексуальная женщина. Она остановилась перед ним, ее взгляд встретился с его, и между ними распространился бушующий пламень. Стерлинг чуть покачнулся, а потом беззвучно обругал сам себя, пусть даже его одолевало очень мужское, крайне варварское желание схватить ее в охапку и объявить: «Моя». Он понимал, что такой шаг не был бы верным. Как и тогда, когда мужчина знал, что именно нужно заказать для нее в ресторане, ничто не могло предсказать о ее способности выйти из-под контроля. Ну что же, Бекка исправит. Пусть она пожелает, что душе угодно, Стерлинг захочет то же самое. Ее ресницы медленно опустились, когда девушка прижала ладонь к его груди. Она была мягкой и прохладной — это составляло приятный контраст с конечностями, которые объяло пламенем, спиралью разворачивающимся между ними. Бекка растопырила пальцы, кончиками подушечек провела вниз, к нижней части живота, а потом распластала пятерню, дав понять, что не собирается останавливаться на достигнутом. И Стерлинг, так же как и его член, это знали. Последний встал по стойке смирно, запульсировав от нетерпения; сердцебиение бешеным стуком отдавалось в ушах Стерлинга.