– Пьемонт теперь за Мэйвена. – И что мы можем сделать? – спрашиваю я, сделав долгий вдох. Голова идет кругом. В Пьемонте остался гарнизон – бойцы Алой гвардии и солдаты из Монфора. Красные, новокровки, Серебряные… Люди, которые нужны нам. Я скриплю зубами, гадая, сколько из них выжили. По крайней мере, личная армия моего отца здесь, в Разломах – она вернулась после уничтожения Корвиума. И солдаты Анабель тоже. Наши Серебряные войска в сохранности, но потеря базы – и Пьемонта – будет иметь сокрушительные последствия. Я сглатываю, и мой голос дрожит, когда я заговариваю вновь. – Что мы можем противопоставить Озерным, Норте и Пьемонту? Вид у брата мрачный, и меня охватывает озноб. – Скоро выясним. 13. Айрис Я никогда раньше не бывала так далеко на юге. Воздух на пьемонтской базе такой влажный, что его можно превратить в оружие. Мои обнаженные руки зудят от ощущения влаги, от крохотных капелек, слишком мелких, чтобы разглядеть, как они танцуют над кожей. Я слегка потягиваюсь и рисую пальцами маленькие круги, всколыхнув липкое тепло, висящее над балконом штаб-квартиры. На горизонте плывут грозовые тучи, и за ними по болотам тянутся серые тени ливня. Пару раз бьет молния, и отдаленный гром докатывается до нас за четыре-пять секунд. Пахнет пожарами, которые гаснут под дождем; возле главных ворот базы висит дым. Солдаты Бракена вошли в выломанные ворота и обрушили на тех, кто был внутри, вихрь быстров и сильноруков, недвусмысленно показав, кому они верны. Мэйвену. И мне. Король Норты кладет свои белые, как кость, руки на балконные перила и слегка наклоняется через край. Здесь не так высоко. Всего два этажа. Если я столкну его, он выживет, хотя, возможно, сломает несколько костей. Мэйвен щурится, нахмурив темные брови под простой короной из железа и рубинов. Сегодня никакого плаща. Слишком жарко. Вместо этого на нем обычная черная форма с расстегнутым воротом. Ткань колеблется от легкого влажного ветерка. На лбу блестит пот. Не от жары. Огненному королю должно быть комфортно при такой температуре. И это пот не от утомления. Мэйвен не участвовал в штурме базы. Я тоже, хотя оба наших народа предоставили Бракену Серебряных солдат. Только когда исход стал ясен, только когда в победе можно было не сомневаться, мы вошли сюда. Кажется, Мэйвен нервничает. Боится. И он в ярости. «Ее здесь не оказалось». Я молча наблюдаю за ним, ожидая, когда он заговорит. Горло у него движется, кадык дергается между складками воротника. Он кажется странно беспомощным, несмотря на победу. – Сколько сбежало? – спрашивает Мэйвен, избегая моего взгляда. Он не сводит глаз с грозовых туч. Я подавляю раздражение. Я не лейтенант, не ординарец, который обязан стоять рядом и озвучивать цифры. Но я, натянуто улыбаясь, сообщаю ему то, что он желает знать. – Человек сто. В болота, – отвечаю я, проводя рукой по цветам, которые растут в ящиках на балконе. Земля еще влажна от дождей и усилий слишком рьяного садовника. За спиной у нас цветущие лозы ползут по кирпичным стенам и колоннам административного здания. Пьемонтцы любят цветы. В жизни не видела такого разнообразия оттенков. Растениям хорошо в здешнем климате. Белые, желтые, лиловые, розовые, синие лепестки. Солнце палит еще жарче, и я жалею, что не надела белое платье вместо королевского синего. По крайней мере, лен тонкий, достаточно легкий, чтобы ощутить дуновение ветра на коже. Мэйвен срывает синий цветок из ящика рядом с собой. – И еще две сотни убито. Это не вопрос. Число погибших ему хорошо известно. – Мы по мере сил стараемся их опознать. Он пожимает плечами. – Используйте пленников. Может, кто-то не откажется на нас поработать. – Сомневаюсь, – отвечаю я. – Алая гвардия и монфорцы преданы своим. Они и пальцем не шевельнут, чтобы помочь нам. С долгим тихим вздохом он выпрямляется, оттолкнувшись от перил. И прищуривается, когда мелькает очередная молния, на сей раз ближе. Краска окончательно сбегает с его лица, когда раздается рокот грома. «Он думает о девочке-молнии?» – Со мной мои кузены Мерандусы, которые способны оценить меру чужой преданности. Я стискиваю зубы. – Ты знаешь мое отношение к шепотам, – говорю я – слишком поспешно и резко. «Его мать была шепотом», – напоминаю я себе, готовясь к ответному упреку. Но Мэйвен молчит. Он кладет цветок на перила, лепестками вверх, и разглядывает собственные ногти. Они коротки, изгрызены от тревоги. Я ожидала, что у короля будет безупречный маникюр, подобающий правителю. Или ногти, обломанные на тренировках и в бою (не сомневаюсь, именно так они выглядят у его брата). Но не испорченные дурной привычкой, больше подобающей ребенку. – Кажется, я знаю, что ты чувствуешь, Мэйвен, – доносятся до меня мои собственные слова. Я решаюсь перевернуть одну из своих многочисленных карт. Он вновь не отвечает, и я понимаю, что не ошиблась. Что бы ни сделала Элара, какими бы словами она ни наполняла голову сына, остались шрамы и отметины. Он больше не хочет рисковать. Я ощущаю брешь, дыру в стене, которую он не спешит залатать. «А что, если я проскользну в нее? Что, если завладею им так, как завладела Мэра Бэрроу, – смогу я тогда получить власть над королем?» – Давай удалим их от двора, если хочешь, – медленно произношу я. И, придав лицу более мягкое и заботливое выражение, подступаю ближе к нему. Слегка наклоняюсь, и ворот приоткрывается, обнажив нужное количество тела. – Свали все на меня. На мои Озерные суеверия. Скажи, что это кратковременная мера, чтобы доставить удовольствие молодой жене. Всё равно что носиться вокруг водоворота, стараясь держаться края. Оставаться в его пределах, но не тонуть. Уголок губ у Мэйвена приподнимается. У него резкий профиль, сплошь углы – прямой нос, гордый лоб, высокие скулы. – Если не ошибаюсь, тебе девятнадцать, Айрис? Я недоуменно моргаю. – И что? Он движется быстрее, чем я ожидала. Усмехнувшись, Мэйвен касается ладонью моего лица. Я вздрагиваю, когда его пальцы ложатся мне за ухо, а большой палец – под подбородок и слегка нажимает, вдавливаясь в горло. Кожа у Мэйвена горячая, но не обжигающая. Мы почти одного роста, но он на пару сантиметров выше. Приходится смотреть снизу вверх в глаза, похожие на небо в тундре. Застывшие, безжалостные, бесконечные. Для постороннего наблюдателя мы – влюбленные молодожены. – Ты хорошо это умеешь, – говорит он, и странно холодное дыхание обдает мое лицо. – Но я тоже. Я отступаю, желая высвободиться из его хватки, но он выпускает меня, прежде чем я успеваю начать борьбу. Кажется, ему весело, и от этого в моей душе все переворачивается. Но я не выдаю омерзения. Лишь холодное равнодушие. Подняв бровь, я отвожу за плечо волосы, гладкие и блестящие, как черное масло. Я пытаюсь подражать матери, величественной и бесстрашной. – Еще раз притронешься ко мне без моего разрешения, и мы посмотрим, как долго ты умеешь задерживать дыхание под водой. Мэйвен медленно подбирает цветок и сжимает его в кулаке. Один за другим лепестки осыпаются, а затем он поворачивает запястье. Браслет вспыхивает. Лепестки сгорают, не успев коснуться земли, и рассыпаются пеплом. Неприкрытая угроза. – Прости, моя королева, – говорит он с улыбкой. Лжет. – Волнения военного времени, очевидно, совсем истрепали мне нервы. Я лишь надеюсь, что моего брата заставят образумиться, а предателей, которые ему помогают, предадут суду. Тогда наконец в наших землях будет мир. – Конечно, – мои слова так же фальшивы. Я наклоняю голову, не обращая внимания на стыд, который внушает мне притворство. – Мир – это цель, к которой мы все стремимся. «После того как моя мать с триумфом пройдет по вашей стране и сбросит твой трон в океан. После того как мы выпустим из короля Самоса всю кровь до капли и убьем тех, кто повинен в смерти моего отца. После того как мы заберем твою корону, Мэйвен Калор, и утопим тебя вместе с твоим братом». – Ваше величество? Мы оба поворачиваемся и видим одного из Стражей Мэйвена в черной сверкающей маске. Он стоит в дверях и низко кланяется, так что его одеяние напоминает огненный водоворот. Даже не представляю, как ему душно сейчас в доспехах и многослойной одежде. Мэйвен широко разводит руки. Его голос – как ведро ледяной воды. – Что такое? – Мы нашли то, о чем вы спрашивали. Я вижу под маской лишь глаза Стража, и они полны страха. – Точно? – король снова принимается рассматривать ногти, изображая равнодушие. И это лишь подстегивает мой интерес. Страж кивает. – Да, сэр. С убийственной улыбкой Мэйвен отрывается от созерцания ногтей и поворачивается спиной к перилам балкона. – Что ж, спасибо. Я бы не отказался посмотреть. – Да, сэр, – повторяет Страж и вновь кивает.