– Наши шансы выжить повышаются. – Если клятва действительно допускает двойное толкование. – Мы присягаем Королю, понимаешь? Пока Короля нет… дословно – так. Ваше величество, моя жизнь, честь и кровь принадлежит вам. – Ты уверена, что кровь – не о детях? Кровь от крови, плоть от плоти? – О детях – тоже. Но тут… Королю-то мы принадлежим, но пока Короля нет? – Мы же знаем, что есть человек с королевской кровью? – Даже трое. И что? – Равные права, равные обязательства? – Луис соображал быстро, а уж когда речь шла о его жизни… – Но тогда Эрико, Лусия… – Да, и они тоже. Но стоит ли им об этом говорить – решай сам. Пока они не знают, они свободны. Для Луиса таких вопросов даже не возникало. – Конечно, не стоит. Пока я сам не разберусь с делами рода, их это не коснется. – Думаю, тебе надо навестить родной замок. Как-то утрясти вопрос с нынешними владельцами… – Ты поедешь со мной? – А ты этого хочешь? Луис фыркнул. Вот Алаис, умная женщина, но иногда такая дурочка… – Не хотел бы – не спрашивал бы… Алаис фыркнула, опровергая гипотезу мужчины. – Не забывай, мы, женщины, любим ушами, и нам надо как можно чаще слышать, что мы желанны и необходимы. – А я думал, вы другим местом любите… – Рядом с Алаис Луис забывал про все и дурачился, как мальчишка. Получалось неуклюже, но она не обижалась. Она и вовсе ни на что не обижалась… – Пошляк! Фи! Луис сгреб хохочущую Алаис в охапку и закружил по берегу. Как же это, оказывается, здорово, хотя бы на миг забыть обо всем… – Посторонитеся, охальники! И откуда взялась на берегу бабка с корзиной ракушек? Пожилая, крепенькая, как боровичок, с ярко-синими глазами, в длинном платье и кофте сверху… наверное, такие бабки во всех мирах одинаковы. Спина чуть сгорбилась, но руки держат корзину крепко, волосы хоть и поседели, но не поредели, а ноги пока не шаркают, уверенно торя тропинку в песке. Луис послушно посторонился. – Простите, тетушка. И так очаровательно улыбнулся, что девять из десяти женщин тут же упали бы в обморок. Десятая – просто ему на руки. На бабушку тоже подействовало, она улыбнулась в ответ и поставила корзину на песок. – Были и мы молодыми, как сейчас помню… «Молодые» переглянулись, отчетливо осознавая – сейчас им предстоит выслушать все, что помнит бабушка, и немножко сверху, но дама оказалась не промах. – Есть куда устриц насыпать? Алаис покачала головой. Луис подумал и тоже вздохнул. Не прихватили они с собой тару для устриц, никак… – Непредусмотрительная молодежь пошла. Вот мы, в ваши-то годы… – закряхтела бабка, вытаскивая из корзины какой-то здоровущий лист и ловко сворачивая из него кулек, в который щедрой рукой сыпанула ракушки. – Только угости… нож-то хоть есть, горемыки? Нож был. Луис подумал, полез в карман и ругнулся. Кошелек он оставил в комнате, незачем было с собой брать. Впрочем, мужчина не растерялся. – Золота нет, может, так отблагодарить смогу? Шелковый шейный платок стоил уж всяко больше горсти ракушек, но не быть же неблагодарным свинтусом на глазах у любимой женщины? Гордость наше все! Бабка обиженно фыркнула. – Вот еще… я от чистого сердца! – Так и я не от грязного, – не растерялся Луис. – Пусть у вас подарок будет? – Подарок? Ну… ладно. Платок сгребли в горсть, корзина заняла свое место за плечами, и бабка, помахав рукой, направилась куда-то вдаль по берегу. Молодежь проводила ее взглядами… – Ты любишь устриц? – Луис галантно предложил спутнице кулек. Алаис поглядела с сомнением. Устриц она ела, но стыд сказать – консервированных. А чтобы открыть ракушку, высосать моллюска… гурманы это влет проделывают, а она вот – нет. – Люблю. Просто непривычно вот так… – А ты попробуй… Плащ расстелился на удобном пригорке с травкой, Луис достал нож и принялся ловко вскрывать раковины… Алаис сначала сомневалась, но потом дело пошло. Устрицы были честно поделены на двоих, а потом «молодежь» обратила внимание на романтичность окружающей обстановки, на лунную дорожку, на ветерок… и плащ удобный, а уж какой удобный оказался холмик… Да и море – неплохая штука. И искупаться можно, и продолжить… На следующий день Алаис даже не могла играть свою роль – зевота мешала. Хорошо хоть, маританцы вовсе откровенно не ухмылялись. Дело такое… бывает! * * * Долго ждать приема Таламиру не пришлось. Не прошло и пяти дней, как в трактирчик тетушки Марты постучался гонец Преотца. – Ваша светлость… – Благодарю. – Таламир опустил в ладонь серебрушку – ориентировался уже в местных ценах. Где в другом городе и медяка бы не дал, а тут нельзя иначе. Опозоришься на весь город. Гонец исчез, а Таламир медленно вскрыл письмо. Герцога Карнавон приглашали на аудиенцию этим вечером. Ант выругался и махнул рукой женщине. – Мне нужно срочно привести в порядок парадный костюм. Из вишневого бархата… – Сейчас все сделаем, – улыбнулась обольстительной улыбкой Марта. – И часа не пройдет… Таламир кивнул и сгреб даму за талию. В конце концов, как еще снимать стресс? Даже и не зная последнего слова? – Золотые у вас руки… – Это слуги… – И хозяйка у них золотая… Марта и не подумала сопротивляться. Герцог же, не козопас, да и она женщина в расцвете сил и возможностей – так почему нет? * * * Роскошный зал для приемов ослепил Таламира. Впрочем, так и было задумано, Золотой Зал поражал с первого взгляда. Давил, заставлял почувствовать себя ничтожно маленьким, бледным и бедным… Золото было везде – на стенах, на потолке, сияли золотом люстры, сиял золотом стол и каждая письменная принадлежность на столе, сияли золотой парчой стулья и кресла, сиял ковер – его также ткали из золотой нити, и в какую сумму это встало, лучше не думать. Достаточно сказать, что использовался он пару-тройку раз в год, а остальное время заботливо сберегался в специальном чехле.