Шеридан сразу последовал в ванную комнату, чтобы просушить пса феном, я же, разувшись и сняв куртку, инстинктивно поплыла в гостиную, к своей доске. По пути взъерошив корни волос, чтобы придать форму утратившим объем намокшим концам, я остановилась в шаге от доски и неосознанно начала вырывать из нее информацию, которую в эти дни мы получили от родственников погибших девочек и от судмедэксперта: Челси Динклэйдж испытывала чувства к Заку Оуэн-Грину? – Зак Оуэн-Грин не испытывал чувства ни к одной из погибших – в кого были влюблены остальные девушки (это вообще важно?); три девочки пьяны, у Зери Гвалы в крови обнаружено незначительное содержание наркотика… Подойдя к доске ближе, я взяла маркер и, открыв колпачок, секунду постояла, решая, куда именно внести новую информацию: в таблицу с названием “Вопросы” или в таблицу с названием “Факты”. В итоге решив написать слова: “Амнезия Камелии Фрост”, – на границе этих двух колонок, я нагнулась, стерла внизу доски разделяющую эти две колонки линию и сделала запись. Разогнувшись, я перечитала написанное, удовлетворенно хмыкнула и, закрыв колпачок, положила маркер назад на доску. Сделав пару шагов назад, я несколько секунд рассматривала общую картину – столбцы слов синего цвета – после чего достала свой телефон из заднего кармана джинс и, прицелившись, сфотографировала доску. – Зачем? – вдруг раздался голос за моей спиной, заставивший меня вздрогнуть. Я не услышала, в какой именно момент замолк фен в ванной, как и не услышала его шагов. Наверное, пришел только что. – На всякий случай, – поджала губы я, заметив, что Шеридан успел переодеться. – Неплохая идея. Вдруг что-то сотрется или понадобится, когда мы будем вне дома? – Да… – я опустила глаза на телефон, на экране которого светилось сделанное мной фото, а Шеридан направился в сторону кухни. На самом деле я сделала этот снимок по двум причинам: чтобы иметь исходник, который никто не “подправляет”, пока меня нет рядом, и чтобы очередной бессонной ночью, которая, несомненно, сегодня со мной вновь случится, иметь доступ к необходимой мне для продуктивного досуга информации. – Где в Маунтин Сайлэнс подросток мог достать наркотик? – свернув фотографию, я обернулась к Шеридану и увидела, как он включает чайник. – Ты о Зери Гвале? Я тоже об этом думал. Нет в Маунтин Сайлэнс наркоторговцев. – Но здесь ведь есть подростки, сидящие на легкой дури? В каждой старшей школе такие найдутся. – Для начала я поговорил об этом с Кираном, надеялся, что он знает, кто из его одноклассников или школьных знакомых балуется подобным, но он слишком далек от этого мира. – Он что, оправдывает сына? Или у меня паранойя… – Поэтому я пообщался с директором школы, пока ты в его кабинете опрашивала участников вечеринки. Выяснилось, что в старшей школе Маунтин Сайлэнс имеется всего пятеро токсикоманов, если их можно таковыми назвать – мальчики и девочки из неблагополучных семей таскают таблетки своих больных родственников и употребляют их после уроков на заднем дворе школы. – С ними стоит пообщаться… – Чем, ты думаешь, я был занят, пока ты опрашивала ту толпу подростков? – Ты допросил пятерых, – подытожила я. – Прижал к стене каждого отдельно и с силой. Все сопливые и прыщавые, колени трясутся от страха, ноги подгибаются, обещания никогда больше не пить мамочкиных таблеток сами вырываются из дрожащих губ… Но, что самое важное: никто из этих недоделанных пяти токсикоманов не общался с Зери Гвалой. – Да, помню: у девушки были проблемы с поведением, из-за чего с ней не хотели поддерживать контакты её ровесники, а её друзья, с которыми она устроила ту неудавшуюся попытку ограбления “Гарцующего оленя”, уехали из города еще в начале осени, когда поступили в колледжи. – Так где же она могла достать этот наркотик? – смотря мне прямо в глаза, вместо меня повторно озвучил мой вопрос Шеридан. – Тем более тот наркотик, следы которого были найдены в её крови, никак не связан с таблетками из родительских аптечек. – Неужели у тебя нет ни единой идеи? Ты ведь всех знаешь в этом городе. – За те двенадцать лет, что я здесь работаю, в Маунтин Сайлэнс ни разу не появлялся ни единый толкатель дури. Алкоголь, может быть легкий косячок – этого хоть отбавляй, но серьезный галлюциноген… – Шеридан поджал губы. – Может быть, кто-то не местный? Кто-то, кто приехал в город недавно? Молния полыхнула за окном и в следующую секунду гром разодрал небесное полотно напополам. Мы еще несколько часов простояли над доской, выпили литр горячего чая и пообедали омлетом с запеченной форелью, после чего выпили еще по полтора литра чая. Дело не двигалось с места и это сильно напрягало. Хотелось выйти на улицы Маунтин Сайлэнс, хотелось останавливать людей, спрашивать их, прижимать к стенам, допрашивать, заставлять говорить их всех до тех пор, пока один из них не скажет что-то толковое, что-то, способное помочь ухватиться за невидимую ниточку, дернув которую я смогла бы убраться прочь за эти грозовые перевалы, к Бертраму и девочкам… Но буря загнала нас в дом, не позволяла высунуть и кончик носа наружу, заставляла корпеть над доской, на плоской поверхности брюха которой мы должны были заметить ту единственную татуировку, которая указывала нам на ответ, возможно, даже показывала нам смутные черты лица (лиц?) того (тех?) кого мы (я?) ищем. Вспомнив о Бертраме, я посмотрела на свои наручные часы. Семь часов, а ощущаются, как все десять. Сказав Шеридану, что хочу отдохнуть, я отправилась в свою спальню, оставив его стоять у доски в компании с Вольтом – казалось, они оба совсем не устали. Я же, в отличие от этих двух, откровенно вымоталась, но не настолько, чтобы моя вымотанность могла победить бессонницу, уже коварно поджидающую меня под подушкой. Какое хладнокровие с её стороны. Хладнокровие… Закрыв дверь изнутри на защелку и, не включая света опустившись на диван, я начала искать нужный номер телефона в контактах. Спустя десять секунд, лёгким касанием пальца, я дотронулась букв, сложенных в знакомое мне имя: Бертрам Сеймур. Три гудка, за которыми последовало короткое: “Магазин автозапчастей Сеймур. Оставьте своё сообщение после гудка, обещаем, оно будет прослушано”, – гудок. – Кхм… Привет, прости, что долго не звонила… – Дэшиэл, это ты? – послышалось откуда-то издалека глухое эхо, а уже спустя несколько секунд раздался щелчок, после которого голос Бертрама зазвучал более отчетливо – поднял трубку. – Ты чего на рабочий звонишь? Мобильный, что ли, забыла? – Я думала, что ты еще у кассы. – У нас здесь такая гроза разразилась, что я позволил себе закрыть магазин пораньше и отпустил девочек наверх. Уже сам хотел отправиться за ними, посмотреть какой-нибудь старый-добрый фильм и пожевать пирог, а тут ты звонишь. – Как там девочки? – ухмыльнулась я. – Как обычные подростки, за тем лишь исключением, что Эшли последние две недели каждый вечер печет пироги. Как думаешь, для шестнадцатилетки это нормально? Я вот думаю, не втюрилась ли она в кого и не тренируется ли она в кулинарном деле на нас с Клэр, чтобы потом удивить своими навыками какого-нибудь прощелыгу. – В её возрасте подобный вариант вполне возможен, – еще более отчетливо усмехнулась я. – А как там Клэр? – Ждет не дождется своего дня рождения. Зачеркивает дни в календаре, грезя о новом ноутбуке, который я купил еще на прошлой неделе и спрятал у нее же под кроватью рядом с набором инструментов, которые я ей подарил на её прошлый день рождения. – И зачем тринадцатилетней девочке мог понадобиться подобный набор? – продолжала усмехаться я. – Даже не вздумай упрекать меня в том, что моя мечта о сыне была беспощадно растоптана рождением трех дочерей. – Не преувеличивай. Я пришла в твою жизнь уже взрослым ребенком. – Взрослым ребенком?! Тебе было всего десять! – Мне было целых десять, Бертрам, – вновь усмехнулась я (всегда так с ним – не перестаешь улыбаться). – Я была совершенно самостоятельна, даже по консервным банкам из твоего поломанного ружья попадала с десяти метров. – Тшшш!.. Ты ведь знаешь, что это наш с тобой секрет! – Да-да, – сначала весело, а потом уже неприкрыто грустно, – знаю. Только хранить этот секрет больше не от кого. Мамы больше нет. – Чего-то в тебе бодрости не слышится, – я даже увидела, как брови Бертрама сдвинулись. – Ты нормально спишь? – Да, высыпаюсь здесь… – соврала я, чтобы не нагнетать ненужные тревоги в голове отчима, и без того по горло занятого подростковыми переживаниями. – Где это “здесь”? Где ты “там” высыпаешься? – Маунтин Сайлэнс, слышал о таком? – Маунтин что? Сайлэнс? Впервые слышу. – Это не в городе. Точнее сказать, это совсем другой город. – Погоди, тебе дали задание? Но завтра ведь уже среда, мы думали, в конце недели ты уходишь в отпуск. – Так и есть… – я прикусила губу. – Точнее, так и должно было быть. В общем-то, Ирвинг отправил меня сюда, чтобы я оформила несчастный случай, а здесь оказался не несчастный случай. – Убийство? – Крупное. Четверо погибших подростков, один выживший с амнезией. – Но это не твоя компетенция. Нет, ты, конечно, можешь содействовать следствию… – Никакого следствия нет. Ирвинг отказался высылать сюда следователя. – Ты хочешь сказать, что ты на какой-то неизвестной никому горе расследуешь масштабное убийство в одиночку?! – Не в одиночку. Мне помогает местный шериф… – Хренов Банкрофт! – резко выпалил Бертрам, после чего выплюнул еще несколько нецензурных выражений, что меня немного насторожило. – Ты ведь учился с Банкрофтом в академии, – прищурилась я. – Он тебе то и дело приветы через меня норовит передать. Не знаешь, что у него может быть на уме? Потому что я почти уверена в том, что он намеренно меня подставляет. А ведь прежде он во мне души не чаял… – Я не хотел тебе об этом говорить, но, очевидно, придется… – Что ты не хотел мне говорить? – неосознанно я с еще большей силой сжала телефон у своего уха. – Дело в Блейке Макалистере. “Что?! А он здесь при чем?!” – пронеслось у меня в голове, но я не смогла произнести свой вопрос вслух, да от меня этого и не требовалось – Бертрам знал, что говорить. – Ты была в… Ты была в депрессии, и я не хотел на тебя навешивать лишние переживания, но недавно понял, что, видимо, этого всё равно не избежать. Понял, когда месяц назад ты рассказала мне о том, что Ирвинг хотел всучить тебе то нераскрытое дело с ограблением банковской ячейки губернатора. – Он тогда не смог его кинуть на мой стол лишь потому, что я простыла и неделю провалялась с этим ужасным гриппом. – А сейчас, спустя всего лишь месяц, ты в каком-то захолустье расхлебываешь в одиночку убийство крупного масштаба. – Понятно, – сжато выдохнула я. – Ты тоже считаешь, что он меня намеренно подставляет. Но причем тут… – я осеклась. – Он был крестником жены Ирвинга… Понимаешь?.. Жена Ирвинга Банкрофта – крестная мать Блейка Макалистера. – Ты издеваешься… – мой голос осел. – Если бы. – Откуда ты знаешь? – мой голос осел еще больше. – Я всегда знал. “Нет”, – мгновенно пронеслось у меня в голове. – “Нет, мир не может быть настолько тесен”. – Но я её видела тогда, она пришла на похороны… Она была бледна, но… Жена Ирвинга совсем не плакала. – Ну, знаешь, он всё-таки крестник, а не её родной сын… – Тогда зачем точить на меня зуб?