– Ну она же глаз на тебя положила… – пятясь к выходу спиной, отвечал Киран. – Ну и что? Косоглазие подобные вещи не вызывают. – Ладно, понял, Афина – неудачный пример, – обернулся уже дошедший до выхода из гостиной парень. – А как насчет Дэшиэл? В городе уже легенды ходят о том, что вы спите вместе, – сложил указательные пальцы вместе он. – А ты меньше в легенды верь, мальчишка, – выпрямился Гордон. – Тогда не вози её на своём вранглере по городу, чтобы мне потом эти легенды не слушать, – уже смеясь, окончательно выпорхнул из гостиной парнишка, на прощание взмахнув ладонью у себя над головой. – Извини за это… – тяжело выдохнул Шеридан, переведя на меня взгляд. – Да я не обратила внимание, – искренне призналась я, продолжая упираться хмурящимся взглядом в свой недопитый цикорий, представляя, как в нём тонет небольшая чёрная машинка с уже не дышащими пассажирами и оттого неспособными оценить всего ужаса происходящего с ними. – Хм… Как думаешь… – я резко оторвала взгляд от чашки и сразу же встретилась с неожиданно пронзающим взглядом Шеридана, который, оказывается, всё это время смотрел на меня в упор. – Что?.. – подождав несколько секунд, но так и не услышав продолжения моего вопроса, решил подтолкнуть меня он. – Да так… Ничего… – я почему-то вдруг решила опустить взгляд обратно в свою чашку. Сделав из нее пару больших глотков, я попыталась вспомнить о том, что же я хотела у него спросить… Ах да, вопрос по поводу посетителей Камелии Фрост. К ней что, пускают всех подряд, не только родственников? Если так, тогда кто её посещал и в каких отношениях она состоит со своими посетителями? Может быть нам стоит присмотреться к этому вопросу?.. Кого я обманываю. Я снова хватаюсь за соломинку. И всё же лучше хвататься за соломинку, чем за воздух. Глава 36. Мы изучили и скопировали журнал посещений Камелии Фрост, с утра пораньше побывав в больнице. После мы пообщались с девочкой лично и поняли, что в журнале не значатся ни Дакота и Итан Галлахеры, приходившие к ней в компании своего отца, который расписался в журнале, ни Джастин Оуэн-Грин, о котором рассказывал нам Киран и о котором не забыла упомянуть сама Ками, ни сестра девочки Белинда Фрост, ни Тео Монаган, брат погибшей Эйприл Монаган, о котором Камелия вспомнила в самом конце. Так выяснилось, что журнал посещений в местной больнице ведется из рук вон плохо. Никакого Фаулера или Флауэра Ками, как и другие люди в этом городе, со вчерашнего дня так и не вспомнила, как не вспомнила больше вообще ничего из того злосчастного вечера. Уже выйдя из палаты девочки-тихони, я вдруг поняла, что внутри меня закипает злость. Одно толковое воспоминание единственного выжившего человека в той машине могло бы выпустить меня из этого города уже сегодня, ну или хотя бы завтра. Это просто невыносимо… К вечеру злость прошла и в душе неожиданно поселилась какая-то грусть. Может быть потому что я поговорила по телефону с Бертрамом, Эшли и Клэр, решившим на выходных купить щенка черной овчарки у одного из трех кузенов Бертрама. Наша старая-добрая овчарка скончалась от старости еще в прошлом году, доставив своим уходом всем нам немало боли, и теперь я грустила то ли из-за того, что вспомнила о почившем четвероногом друге, то ли оттого, что еще неделю назад у меня были все шансы на то, чтобы провести эти выходные с семьей. Неожиданно упершийся лбом в мою ладонь Вольт вдруг издал едва уловимый скулёж. Может быть ему тоже было грустно, а может быть он учуял мою грусть. – Всё нормально? – остановившись у дивана, на котором я вот уже пять минут как неподвижно сидела, расслабленно откинувшись на спинку и разбросав в стороны руки, поинтересовался Гордон. – Думаю о том, что мы можем упускать, – вздохнула я, прислушиваясь к начинающемуся за окном дождю и слабым раскатам грома. – Тебе стоит отдохнуть. – Обязательно уйду в отпуск, – положила голову назад на спинку дивана я. – Только не подумай, что в отпуск я захотела из-за этого дела. Я еще до этого собиралась смотать удочки на пару недель. “Смотать удочки” – так говорит Бертрам. Неужели я настолько по ним соскучилась?.. Вроде бы нет. Просто хочется почувствовать, что я дома. Что у меня есть дом… – Я бы никогда так не подумал. Я знаю, что ты сильная. – Вот как? – ухмыльнувшись, приподняла бровь я. – Откуда знаешь? Тоже по базе данных ФБР пробил? – Ты мне никогда не простишь этого? – заулыбался Шеридан. – Хотя я наверняка уверен в том, что ты тоже пробивала меня по этой же базе. – Никогда – это слишком долго, – заулыбалась в ответ я и поднялась с дивана под бой настенных часов, возвещающих о девяти часах вечера. – Когда-нибудь я тебя за это если не прощу, так забуду. – Забудешь меня за то, что я пробил тебя по базе? – продолжал улыбаться он. – Забуду то, что ты это сделал, хотя с учетом того, что ты не даешь мне об этом забыть, мне скорее придется тебя просто простить. Ладно, на сегодня хватит, – направившись к выходу из гостиной, выдохнула я. – Мы пообщались с медперсоналом и Камелией Фрост, часов десять побились лбом об эту крепкую доску, нужно бы передохнуть… – смиренно констатировала я, решив не говорить о том, что моё внимание к концу дня стало настолько рассеянным, что толку из него теперь точно никакого не выжмешь. – Ты что, хочешь спать? – поинтересовался идущий за мной след в след собеседник. – Нет, – выйдя в темный коридор, я остановилась и обернулась. – Просто хочу отдохнуть. В конце концов, сегодня пятница, вечер, я седьмой день как топчусь здесь на месте… Нужно выдохнуть, – я пожала плечами. – И, да, я пробивала тебя по базе. – И как я тебе? – мы почему-то говорили глухо, словно тусклый настенный свет в гостиной и темнота коридора требовали от нас тишины. – Хорош, – усмехнулась я. Словив мою едва уловимую улыбку, Гордон вдруг сделал шаг вперед. Я сначала не поняла зачем он это сделал, и даже после осознала с опозданием. Когда он уже поцеловал меня прямо в губы и его левая рука уже лежала на моей шее, большим горячим пальцем обжигая мою холодную скулу. Поцелуй продлился всего пять секунд, после чего мужчина слегка отстранился от меня, ожидая от меня ответа: позволю ли я или оборву? Разрешить ему продолжить меня целовать или заставить извиниться?.. Пятница, вечер, я седьмой день как топчусь здесь на месте, поэтому хочу расслабиться… Почему бы и нет? Я продолжаю стоять на месте, не отстраняюсь и не убираю его руки с моей шеи, его обжигающего пальца со своей холодной скулы. Пять секунд моего молчания – достаточное разрешение продолжать. Он вновь склоняется к моим губам и на сей раз я понимаю, что происходит – на сей раз я отвечаю. Его губы оказались нежнее, чем я могла о них думать. И такие горячие… Кажется, он весь горячий – жар от его тела так и обдает мою замерзшую ауру. Вот мы целуемся, не спеша и даже нежно, два наших дыхания переплетаются в одно общее, и его аромат опьяняет… Только я подумала о том, как вкусно он пахнет, и его язык заскользил по моим губам. Моё дыхание перевело еще сильнее и, потерпев еще секунду, я наконец коснулась его языка своим. Мы продолжили целоваться и настойчивость нашего поцелуя росла. Я слегка привстала на цыпочки, чтобы надавить на желанные губы сильнее, и он сразу же положил свою правую руку мне на талию. Чтобы я не смогла вдруг отстраниться, левой рукой он скользнул по моему затылку, а правой резко и властно притянул всю меня к себе, буквально врезав моё тело в своё. Теперь нам было не остановиться: теперь мы оба знали, что никто из нас уже не отступит. Теперь мы целовались уверенно, его язык проникал в мой рот смело, мой язык скользил по его губам с неприкрытым вожделением. Его левая рука начала медленно, но уверенно опускаться с моего затылка вниз по моей шее, ласкать мои плечи, мою талию… Наконец он сжал мои бёдра обеими руками, с силой, которая мгновенно разбудила внизу моего живота спящий вулкан. Слегка пригнувшись вперед, он аккуратно обхватил мою талию своими сильными руками и приподнял меня над полом, и в ответ я машинально обхватила его талию ногами. Я не сразу поняла, что таким образом он собирается подниматься со мной на второй этаж, а когда он ступил на лестницу мне было уже поздно отпираться – я должна была сидеть на нем тихо, чтобы не мешать ему уверенно шагать наверх, чтобы случайно не заставить его споткнуться. Как только мы оказались на лестничной площадке второго этажа, я захотела опустить ноги, чтобы слезть с него, но он не позволил. Еще сильнее сжав мои бёдра, он призвал меня оставаться на месте и вновь начал меня целовать, продолжая настойчиво тащить меня куда-то вглубь своего жилища. Спустя несколько секунд при помощи левой руки он открыл за моей спиной какую-то дверь и протолкнул её моей спиной, после чего буквально оторвал меня от себя и поставил на ноги. Сначала я не поняла, что произошло, но оказалось, что всё дело в зашедшем вслед за нами в комнату Вольте. – Дружище, выходи, сегодня тебе здесь нельзя, – требовательно обратился к псу Гордон и, пропустив его назад в коридор, закрыл за его поскуливающим носом дверь. Я и прежде замечала, что голос Шеридана очень красив своей мягкой хрипотцой, но сейчас он показался мне едва ли не лучшей мелодией из всех, что я когда-либо слышала. – Иди сюда… – он снова притянул меня к себе за талию и снова впился в мои губы. Мои колени задрожали от предвкушения продолжения, но, возможно, к этому моменту я дрожала уже всем своим телом. Он целовал меня так властно, так уверенно сжимал и разжимал мои бёдра своими сильными руками, что моё тело само, на каком-то заложенном природой в подсознании уровне, льнуло к его горячему, мускулистому телу. Не выдержав напряжения, я начала первой его раздевать, потащив за задний край его футболки, но прежде чем я успела её с него стащить, он расстегнул мои джинсы и даже немного приспустил их. Как только его футболка оказалась в моих руках, он стащил с меня мою и, подтолкнув меня к кровати, уложил меня на спину. В комнате было темно, но благодаря тусклому свету фонаря, пробивающемуся сквозь газовые занавески, я видела, как ходят мышцы мужского торса, как напрягаются бицепсы на сильных руках, резкими рывками освобождающие мои дрожащие ноги из плотной джинсовой ткани… Как только я осталась в одном только нижнем белье, Гордон, возвышаясь над моим лежащим перед ним на мягком одеяле почти полностью обнаженным телом, начал освобождаться от своего широкого ремня. – У тебя ведь есть презерватив? – прерывистым шепотом поинтересовалась я, уже решив, что если презерватива вдруг не окажется, я всё равно не захочу останавливаться, но продолжить придется без проникновения. Он потянулся к прикроватной тумбочке и достал из нее еще не распакованную упаковку презервативов. Я с облегчением выдохнула – кайф не будет обломан на самом интересном моменте. Освободившись от штанов, он, наконец, лег на меня сверху и тяжесть его тела сразу же заставила меня раздвинуть ноги. Когда мы уже были обнажены, когда я уже едва не сходила с ума, желая, чтобы он наконец надел свой презерватив, я вдруг поняла, что он добивается и уже почти добился моего первого оргазма. Когда же он случился, мой партнёр продолжил меня ласкать и целовать еще минут десять, пока я не развернулась к нему спиной и не начала активно работать бедрами, буквально призывая его наконец ворваться внутрь меня. Но как бы сильно я не желала этого и как бы хорошо он меня к этому не подготовил, я всё равно не оказалась до конца готова к этому. Его резкий рывок буквально пронзил меня насквозь и заставил вскрикнуть – он оказался большим. Но его уже было не остановить. Уложив меня на живот, он вновь вошел в меня весь без остатка и, не обращая внимания на мои вскрики, следующую минуту не уступал мне ни сантиметра. Продолжая вдавливать меня в подушку, он не шевелился, но и не позволял мне вытолкнуть из себя хотя бы чуть-чуть – он просто замер и, убрав волосы с моих плеч, и положив свою тяжелую руку на переход моей шеи, заботливым и одновременно не терпящим противоречия тоном потребовал от меня того же: “Замри”. И я замерла, как он того и хотел, вместе с ним, но всё равно ничего не могла поделать со своими судорожно дрожащими бёдрами. Подождав еще полминуты он начал незначительное движение, и я снова застонала от его чрезмерно большого размера, и тогда он снова остановился, решив дать мне еще немного времени. Когда спустя следующие полминуты он вновь решил продолжить, мне всё еще было немного не по себе от его объёма, пытающегося разместиться внутри меня, и мои бёдра уже вовсю и совершенно неконтролируемо содрогались, словно я пыталась удержать ими перфоратор. “Ничего, ты скоро привыкнешь”, – убрав с моего уха волосы, вдруг прошептал он, обдав мою щеку горячим дыханием. С каждой секундой он всё настойчивее двигался во мне, и я снова начала постанывать от блаженного полукайфа, полуболи. Помассировав меня пару минут, он вдруг резко отстранился и вышел из меня. В следующую секунду притянув меня к себе за бёдра, он призвал меня встать на четвереньки. “Тебе просто нужна пара сильных толчков”, – заботливо провел ладонью по моей правой ягодице он. – “Так ты привыкнешь быстрее”. Он оказался прав. За серией мощных толчков последовало блаженство. Когда он перевернул меня на спину, я уже извивалась в оргазмическом спазме. Последовавшие за этим сорок минут выпали из моей жизни, превратившись в один громадный и ослепляющий фейерверк. Так я узнала, что, оказывается, до сих пор еще никто и никогда не доводил меня до настоящего оргазма. Казалось, весь наш секс был для меня одним-сплошным-бесконечным оргазмом. В конце я даже пожалела, что не смогла почувствовать, как он кончает в меня. Безумие какое-то… Неописуемое безумие и чистый кайф. Глава 37. Дакота Галлахер. Я замечала на себе странные взгляды прохожих еще до того, как добралась до школьной парковки. На меня откровенно пялились незнакомые и едва знакомые мне люди, однако никто из них не решался со мной заговорить, словно я была прокаженной. Пока я дошла до школы я раз десять осмотрела свою одежду, опасаясь того, что где-то сильно испачкалась и мне придется вместо школы отправиться домой, чтобы переодеться, а дома непременно будет эта белобрысая Глэдис, мнущая наш диван своей костлявой задницей. Пересекая школьную парковку я с головой ушла в мысль о том, что если отец когда-нибудь достаточно протрезвеет, чтобы порвать с этой женщиной, я непременно выброшу этот доисторический диван вместе с пропахшими её потом и куревом подушками. Я так глубоко погрузилась в сюрреалистичную картинку, на которой выбрасываю из дома мягкую мебель вслед за Глэдис, что не заметила приближение Тео Монагана. Он буквально налетел на меня, что ввело меня в мгновенный ступор. Прежде младший брат Эйприл Монаган не то что не изъявлял желания со мной заговорить первым – вообще ко мне не приближался, а здесь вдруг едва не сбил меня с ног, при этом явно целясь именно в меня. Широко распахнув глаза, я поспешно вынула единственный работающий наушник из уха. – Ты жива! – вдруг выпалил он. – Что? – еще больше распахнула глаза я. В следующий момент из-за спины Тео вырос Зак Оуэн-Грин. Без единого слова этот парень, с которым мы общались только во время игры в волейбол или иногда в очереди в столовой, набросился на меня всем своим телом, сгреб в охапку и зачем-то прижал к своей груди. От шока у меня чуть ноги не подкосились, как вдруг он прошептал мне на ухо: – Все думали, что ты погибла… – Что?.. – почему-то тоже перешла на шепот я. – Почему?.. Что произошло?.. – На вечеринке в моём доме произошел несчастный случай, – он медленно отстранился от меня, словно вовсе не хотел этого делать. – Кто-то погиб? – я уже чувствовала, как всё моё тело начинает бросать в дрожь. – Зери Гвала, Эйприл Монаган, Челси Динклэйдж и… – Зак запнулся. – Пэрис тоже… – Что? – мои глаза чуть из орбит не вылетели. – Зак, Пэрис? – я схватила его за локоть, в его глазах плескались слезы, которые он изо всех сил пытался сдержать. Вокруг нас уже собралась толпа зевак.