– Все думали, что ты была за рулем машины. – Какой еще машины?.. – не отпуская локтя Зака, я перевела взгляд на младшего брата Эйприл. Он еще никогда не казался мне таким высоким, я еще никогда не чувствовала себя такой мелкой, а Зак еще никогда не был ко мне так близок. Спустя полчаса меня вызвали в кабинет директора школы, где у меня состоялся разговор с шерифом Маунтин Сайлэнс и агентом ФБР. Еще через два часа я с отцом и Итаном вывозили на загородную свалку наш затертый до дыр диван вместе с его пропахшими табаком подушками. Насколько я была рада тому, что отец порвал с Глэдис, настолько не знала, как реагировать на то, что на его горизонте так быстро нарисовалась новая подружка. Причем не по себе мне было не столько от личности предполагаемой новой мачехи, а от того, что отец решил обсудить это со мной. Последние пять лет мы вообще почти не общались и уж точно ничего серьезнее повесившейся в холодильнике мыши не обсуждали. А здесь вдруг такое – серьезный разговор, да еще и по душам, по-настоящему… – У нее на кухне занавески, полотенца, салфетки и даже чашки аквамаринового цвета, представляешь? – криво ухмыльнулся он, сидя на одной ступеньке со мной, на крыльце заднего выхода из нашего дома. – Когда ты пропала, мы с Итаном ночевали у нее, она была так подавлена тем, что Ками не приходила в себя… – каким же он был трезвым! Он вымыл и вычистил всё в доме, даже себя. Сидел теперь рядом со мной с вымытой головой, побритый, в чистой рубашке. Дикость какая-то. Такая приятная, что даже жутко. – Я пришел к ней в больницу с дурацким пакетом дурацких апельсинов. Не знаю, почему… – он встряхнул плечами. – Наверное, мне просто больше некуда было идти… Еще надеялся: вдруг Камелия очнулась и скажет что-нибудь про тебя? – я отвела взгляд в сторону. С какой стати Камелии Фрост что-то знать обо мне? Миленькая тихоня, вечно таскающаяся с книжками, протерла порог местной библиотеки, пока я сначала училась курить за школой, а потом бросала это дело за той же школой. Я тоже люблю читать, но если за последние пять лет я прочла от силы полсотни художественных книг, тогда Камелия Фрост, я убеждена, прочла не меньше двух сотен. Мы с ней из разных миров: она из “благородного чистого” – я из “благородного хулиганского”. Да, оказалось, что и “благородный хулиганский” мир существует. Вот Зери Гвала была из хулиганского, но далеко не благородного мира. Фракции в старшей школе Маунтин Сайлэнс сформированы очень чётко, и их гораздо больше, чем может себе представить местный шериф или приезжий агент ФБР. – Я стал заходить к ней в “Гарцующего оленя”, чтобы помочь, – продолжал невозмутимо делиться со мной отец. – Ну там, знаешь, полки в подсобке поправить или лампочки где вкрутить. Просто так, не за деньги… А потом вдруг понял, что веду себя так потому, что просто хочу знать, что с ней всё в порядке и она нормально справляется с этим ужасом, случившемся с её дочерью. В общем, наверное поэтому я сжал зубы, но принял её предложение стать разнорабочим при её кафетерии. Ты ведь знаешь, я гордый. – “Да уж, знаю” – мгновенно пронеслось у меня в голове. – Работать на женщину, да еще и на ту, о которой ты вдруг захотел позаботиться, для меня это как-то… По гордыне моей бьет, что ли… Но на сей раз я оставил при себе свою гордость. – “А вот это что-то новенькое”. – Просто это лучший предлог, чтобы видеться с ней чаще. Буду таскать ящики с пивом, чтобы ей не надрываться, разгружать поставки из Дэф Плэйс, поддерживать электрику. – Да ты на все руки мастер, пап, – без сарказма, на полном серьезе отозвалась я. – Конечно же у тебя всё получится. Да и потом, у тебя не было официальной работы со времен, как умерла мама. Будет здорово, если раз в месяц ты будешь получать не только пособие на нас с Итаном, и пару сотен за какой-нибудь мелкий столярный заказ, но еще и настоящую зарплату. Если ты и вправду, без шуток, бросил пить, во что мы с Итаном отчаянно верим, тогда того гляди, мы скоро на завтрак начнем есть не только яичницу, но и бекон. Отец одновременно и обрадовался моим словам и огорчился ими. – Спасибо, что веришь в меня, – грустно заулыбался он. – И ты права, тебе не мешало бы поднабрать пару кило, а-то совсем у меня худая. Завтра же на завтрак у вас с Итаном будет бекон. – У нас нет денег. – Эшли Динклэйдж одолжила мне немного. С первой зарплаты отдам ей этот долг. Эшли Динклэйдж, мать Челси, была одноклассницей отца. Всегда приветливая и улыбчивая, как она выдерживает сейчас то, что случилось в её семье? Я задумалась о Челси. У нее был третий размер груди и густые волосы, шелком струящиеся по её гладким лопаткам… Я всегда считала её красивее меня, худенькой, едва сумевшей отрастить второй размер груди, да и волосы я всегда подстригала так, чтобы они касались ровно моих остреньких плеч. Поэтому я была в самом настоящем шоке, когда два дня назад Зак Оуэн-Грин, вызвавшийся проводить меня до дома после кино, в которое мы сходили в компании его старшего брата и пары наших одноклассниц, все эти дни проводивший со мной так много времени (я думала, что это всё из-за моей резко возросшей популярности в качестве “выжившей” девушки) вдруг признался мне в любви. Сказал, что обратил на меня внимание еще три года назад, когда я выкрасила свои каштановые волосы в розовый цвет (хотела привлечь внимание Кирана Шеридана), сказал, что это он попросил Пэрис пригласить меня на вечеринку и что когда я дала своё согласие, он обрадовался, потому что хотел признаться мне в своих чувствах как раз в этот вечер, а потом случилось то, что случилось: Пэрис погибла, а моё тело, как все думали, унесло вниз по течению Колд Найф, да еще и Челси Динклэйдж, девушка, на чувства которой он не мог ответить, так как был заинтересован мной, тоже погибла. Я слушала его с открытым ртом. Я почему-то представить себе не могла, что кто-то мог бы выбрать между мной и красоткой Челси именно меня. Я ведь не крашу губы блеском, пользуюсь только дешевым черным карандашом для глаз, у меня в ушах не блестят кокетливо длинные сережки, вместо них у меня коллекция из гвоздиков, мой гардероб состоит только из джинс и кедов, в то время как у Челси были такие красивые юбки и кожаные сапожки, что парни буквально слюной заходились. Да я даже на голову ниже нее (хотя и Зак был немного ниже Кирана)! Нет, я осознаю, что я весьма симпатична, недаром за мной таскается всё хулиганьё нашей школы, на которое мне откровенно наплевать, но чтобы такой парень как Зак Оуэн-Грин посмотрел на такую как я, да еще поверх Челси Динклэйдж, чистенькой и ухоженной красавицы… Для меня это казалось чем-то из разряда фантастики. Когда губы Зака коснулись моих, из моей головы вылетело всё и в первую очередь Киран Шеридан. Тот самый Киран Шеридан, по которому я сохла с десяти лет, был забыт по одному щелчку. Еще сутки назад я страдала от того, что, придя в больницу с отцом, увидела Кирана сидящим у койки улыбающейся Камелии и держащим её за бледную ручку. Он тогда так быстро отдернул свою руку, когда заметил наше присутствие, что у меня мгновенно закололо в грудной клетке. Одна только мысль о том, что Камелия может стать моей сводной сестрой и одновременно забрать себе Кирана сводила меня с ума последние двадцать четыре часа. Сейчас же меня сводил с ума поцелуй Зака Оуэн-Грина. Я чуть не задохнулась от этого нашего пятиминутного – бесконечного! – поцелуя. Вчера мы целовались дольше. Целых два часа провели в летнем домике, крыша которого до сих пор чудом не рухнула от старости. Этот домик построил мой покойный дед, когда еще был шестнадцатилетним парнем, всего в пяти метрах от нашего дома, и теперь здесь складировались отцовские инструменты и пустые банки, но, главное, здесь, под пленкой, прямо на деревянном полу, хранился почти новый полуторный матрас, не тронутый мышами (я проверила сегодня утром). Этот матрас теперь не давал мне покоя. А еще переносной калорифер, который я только что незаметно от отца и Итана перетащила с нашего пыльного чердака в эту пристройку. Хотя и дряхлый, калорифер был в рабочем состоянии, я даже успела его проверить, прежде чем отец выдернул меня из процесса своим зовом с заднего двора. Теперь мы сидели на ступеньках покосившегося заднего крыльца и делились секретами. Вернее, делился только он… Да, только он. Нужно и мне поделиться… Это ведь важно – уметь делиться. – А я с Заком Оуэн-Грином встречаюсь, – вдруг выпалила я. И сразу же пожалела, что вот так вот взяла и резко всё выложила, но сказанного уже было не отменить… Брови отца взметнулись от удивления. – Давно это у вас?.. – Да так… Третий день… – замялась я, сразу же растеряв всю свою уверенность. – Вот как… Зак Оуэн-Грин, значит… Сынок Максвелла? Не нравится мне Максвелл Оуэн-Грин, ты ведь знаешь… – А кому он нравится? – с кривой саркастической ухмылкой парировала я. – Самоуверенный жлоб на большом джипе… – Джипе, которого больше нет. – Наверное теперь какой-нибудь катер купит, чтобы наверняка. Мы встретились улыбающимися взглядами. Наш юмор был черным, но мы были на одной волне. Непередаваемое чувство. – Держу пари, этому напыщенному индюку не понравится, что его сынишка встречается с моей дочерью. А нам наплевать, верно? В конце концов, не с Максвеллом Оуэн-Грином нам жить под одной крышей, даже если вы с Заком в итоге поженитесь. – Па-а-ап!.. – запрокинула голову я. – Ну ты чего? Всего три дня ведь… – смущенная до предела, я, глупо хихикая, поднялась с влажного после дождя крыльца. До сих пор я немного переживала на счет нашего с Заком плана на этот вечер, но теперь, после слов отца про то, что мы с Заком можем “в каком-то смутном и нереальном будущем” пожениться, как отлегло. – Меня Кэтрин Фитцджеральд на пижамную вечеринку пригласила, я, может, на полную ночевку и не останусь, но задержусь сегодня. Окей? – Это до скольки тебя сегодня дома не будет? – Ну… – я замялась. – Думаю, до полуночи. – Я так понимаю, встречать тебя нет необходимости – у тебя есть провожающий, – словно насквозь увидев мой обман, хитро усмехнулся поднявшийся со ступенек отец. Я прям почувствовала, как моё лицо начинает заливаться краской. – А знаешь, Максвелл Оуэн-Грин не худший вариант свáта. Вот если бы ты вдруг приволокла в наш дом сынка Шеридана – он ведь тоже твой одноклассник? – вот тогда бы нам с тобой пришлось куда сложнее. Отец зашел в дом, а я так и осталась стоять на крыльце, наблюдать, как он достает из сушильной машины чистые простыни и уходит с ними по темному коридору вглубь дома, в свою спальню. Нет, он бы не смог принять Кирана Шеридана. Кого угодно, даже сына заносчивого толстосума, но только не сына того, кого когда-то и в какой-то период своей жизни любила моя мать. А ведь он сам сейчас ходит по краю этого обрыва: все в городе знают, что Афина застолбила за собой Гордона Шеридана. Поэтому все официантки в “Гарцующем олене” обходят его столик стороной, чтобы только не вызвать у своей начальницы ненужных подозрений. Снова отец хочет отбить у этого парня его поклонницу. И сейчас он такой трезвый, такой чистый и такой выбритый, такой высокий и кажется таким сильным, что в возможность того, что такая женщина как Афина Фрост может посмотреть в его сторону, не так уж и сложно поверить. Я бросила взгляд на открытую сушильную машину. Нужно и своё постельное белье постирать. Причём срочно. Мы с Заком лежали под одним пододеяльником в кромешной тишине и прислушивались к дождю, звук которого доносился сквозь наше прерывистое дыхание. Всё продлилось около получаса, а это, как я вычитала в интернете, для первого раза не такой уж и плохой результат. Тем более это был не только для меня первый раз, но и для него. Калорифер работал исправно, так что нам не было холодно, и свежая простынь под нами приятно хрустела. Я не переживала о том, что нас может кто-то застукать: мы закрылись изнутри, на окне висела занавеска, а отец с Итаном приняли неожиданное приглашение Афины на ужин у нее дома. Отец даже повторно принял душ и нашел свои парадные джинсы с поло. Пытался, конечно, переубедить меня и заставить присоединиться к их компании, но куда там. – Тш… Слышишь? – рука Зака, поглаживающая моё обнаженное плечо, вдруг замерла, и наши дыхания тоже замерли. – У вашего дома остановилась машина. – Похоже на то, – сдвинула брови я, убрав за ухо налипшие на разгоряченные щеки волосы. Поспешно надев трусы – я еще и майку надела – мы оба на цыпочках подкрались к окошку. Это была не машина. Это был мотоцикл. Было слишком темно и шел дождь, но в свете фар, ударяющегося в стену нашего дома, я поняла, что это отец, а рядом с ним блондинка… Главное, чтобы они не заметили байка Зака, припаркованного за летним домиком… Ого!.. Это ведь Афина!.. А это, наверное, тот самый мотоцикл, который когда-то принадлежал её отцу. Старик Фрост однажды разрешил мне посидеть на нем… Буквально стащив Афину за талию с этой ржавой развалюхи, отец прижал её к себе и они начали целоваться, но дождь усиливался, поэтому он поспешно начал толкать её в сторону дома, ни на секунду не отрываясь от её губ. Итана он, наверное, оставил у нее дома вместе с Белиндой. Включили десятилеткам какой-нибудь мультфильм, а сами отправились кататься “с ветерком”. Входная дверь в дом за их спинами с шумом захлопнулась, и мы с Заком встретились взглядами. – Похоже, у нас больше времени, чем мы думали… – едва уловимо улыбнулся он. – Ты хочешь еще раз?.. – я почувствовала, как задрожали мои коленки, хотя калорифер всё еще исправно гудел. – Конечно хочу! – Я читала в интернете, что второй раз парню бывает сложнее… – Иди-ка сюда, – ухмыльнулся он, резко схватив меня за руку и притянув к себе. – У нас осталось еще целых два презерватива, – он начал меня целовать, но вдруг остановился. – Послушай… Мы ведь не торопимся? – Что?.. – моё дыхание уже успело сбиться. – Ты о чём? – Просто, – он прикусил нижнюю губу. – Может быть я на тебя давлю. Вся эта ситуация… Мне кажется, что последнюю неделю я тороплюсь жить, как будто вот-вот умру и хочу успеть что-то сделать… Что-то… – Зак, – я взяла его за руку. – Это из-за Пэрис, я понимаю… Мы замолчали. Ему семнадцать, мне шестнадцать, а Пэрис было только пятнадцать. Неужели в пятнадцать можно умереть? Для нас это до сих пор казалось чем-то нереальным, сюрреалистичным, но вот же, теперь мы видим это, и это вполне реально. Это самое реальное из того, что мы когда-либо видели в своих еще не обремененных опытом жизнях. – Кто-то безумный пустил по городу слухи о том, что это духи в Хэллоуин сработали, – продолжил Зак. – Ну, знаешь, призрак без головы, машина без водителя… Теперь у Маунтин Сайлэнс будет своя уникальная легенда. И Пэрис будет её неотъемлемой частью. – Зак… – Я просто хочу сказать… – он гулко выдохнул. – Я тебя точно люблю. Хочу, чтобы ты знала, что это точно. – Я тебя тоже люблю, – сглотнула я, поняв, что до сих пор не произносила этого вслух. Он уже произносил, а я нет. Тугодумка… – Послушай, я хотел поступить в университет Торонто, но после произошедшего мне наплевать, понимаешь? – я утвердительно кивнула головой, а уже спустя секунду поняла, что под “произошедшим” он, возможно, имеет в виду не гибель Пэрис, а то, что между нами только что произошло, или, может быть, он имел в виду всё вместе… – Я хочу быть рядом с человеком, которого люблю. На остальное мне наплевать. Сейчас в моей жизни два таких человека, – я не успела испугаться, когда он разъяснил, – ты и мать. Я хочу знать, куда ты планируешь поступать после школы, потому что в Торонто теперь я точно не поеду. Это слишком далеко от неё. Я не могу быть так далеко от неё, но я хочу быть ближе к тебе. Так куда же ты собираешься поступать? Мы можем отправиться туда вместе. – Оу, Зак… – я прикусила нижнюю губу. – Я думала об университете Лаваля. – Университет Лаваля? – лицо Зака застыло. – Это далековато… – Вообще-то, за тридевять земель отсюда, – невольно улыбнулась я. – Но, послушай. Я хотела смотаться из этого города куда подальше из-за отца, понимаешь? Но он, вроде как, бросил пить, расстался с Глэдис и, ты ведь видел, новую подружку себе завел. Вроде как новую жизнь начинает, здоровую… Да и Итана я бросать тоже не хочу, как и ты маму. Может быть давай выберем общий университет где-нибудь поближе к Маунтин Сайлэнс? Только не колледж Дэф Плэйс, – криво усмехнулась я. – Ближе к Маунтин Сайлэнс, но не Дэф Плэйс, – улыбнулся в ответ Зак. – Отличная идея. А теперь давай продолжим. Он снова притянул меня к себе. Ему не меньше, чем мне, не терпелось попробовать сделать это еще раз, да и отключиться от реальности он хотел куда сильнее моего, поэтому второй раз у нас получился даже лучше, чем первый. Но третий презерватив мы так и оставили нетронутым. Глава 38. Я проснулась от собачьего лая. Вокруг было темно, и какие-то неизвестные мне часы, стоящие рядом с кроватью, зеленой подсветкой показывали начало восьмого часа утра, однако за окном еще было совсем темно. Неожиданное шевеление за моей спиной и горячее прикосновение не моей ладони к низу моего живота заставило меня вспомнить о том, что я нахожусь в постели Гордона Шеридана. Вольт, находящийся где-то внизу на первом этаже, замолчал, а Гордон, привстав на предплечье, зарылся носом в мои волосы и, найдя моё ухо, прошептал, словно затаившийся тигр: “Не спишь?”. – Нет, – сонно прошептала в ответ я, ощущая блаженное скольжение его большой руки по моей талии. Остановившись на моем животе, он аккуратно перевернул меня на спину и начал целовать. Уже томно дыша, я ответила ему взаимностью, и тогда он потянулся к настенному светильнику, и включил его. Даже приглушенный теплый свет заставил меня сощуриться. Гордон продолжил меня целовать, но Вольт внизу снова начал неуверенно лаять, отчего я никак не могла сосредоточится. – Может нужно посмотреть, что там? – сонно поинтересовалась я. – Ерунда, такое бывает… – приспустив с меня одеяло до пояса, отозвался он, и на секунду я заметила на косой мышце его живота тот самый шрам от огнестрельного ранения, о котором я читала в его личном деле. – На какого-нибудь вышедшего из леса зверя лает, – безмятежно добавил он, прильнув к моей шее и соскользнув по ней вниз. Почувствовав его губы на своей груди, я выгнулась и уже забыла о непрекращающемся лае пса, как вдруг… Это был мощный, оглушительный взрыв, из-за которого окно справа от меня затрещало так громко, что на секунду я подумала, что оно непременно треснет!