Вот в чем суть. Я не могу окончательно оставить ее в покое, потому что, несмотря на то, что я снова оказался в гостиной с Тейлор, сидящей на моих коленях, мои мысли все еще с Куинн. Я верю, что некоторым людям нравится грустить. Это в их натуре – видеть стакан наполовину пустым, вместо того, чтобы заметить, что он наполовину полный. И потом, есть такие люди, как Куинн. Внутри нее похоронено что-то такое, что не позволяет ей стать счастливой, что-то, о чем она не хочет мне рассказывать. Что бы это ни было, оно так стремительно толкает ее к краю тьмы, скрывается в углу, выжидая момента, чтобы полностью уничтожить ее. Куинн грустит не просто так. И это не депрессия пожирает ее. Это медленный процесс, который происходил годами, пока, в итоге, не стал требовать большего. Я не могу игнорировать это. Оно не отпускает меня. Оно в ее словах, в ее воле, и под ее неизменным контролем продолжать отталкивать меня. Эта тьма осталась здесь, продолжает пожирать ее, пока полностью не уничтожит. Я не хочу, чтобы она была полностью уничтожена. Я должен ее спасти. Я не могу отмахнуться от ранимости, на мгновение появляющейся на ее лице, предвещающей нервный срыв, который вот-вот у нее случится. Если бы я нажал немного сильнее, я знаю, что бы тогда произошло. Поэтому я не полез в это и оставил ее на кухне. Она хоть понимает, как трудно мне было уйти от нее после сегодняшнего утра? Я ненавижу, что она показала мне проблески того, кем мы были, связь, которая у нас была, а потом оборвала все это. Она подвесила мое сердце над огнем. Дин наблюдает за мной, сверлит меня взглядом из коридора, где он стоит, обернув руки вокруг нее. Я бы с радостью выбил из него все дерьмо и дал бы каждому понять, кому на самом деле принадлежит Куинн, но, опять-таки, наверное, это не лучшая идея. Я поднимаю взгляд на Тейлор и понимаю: да, скорее всего, так и есть. Я знаю, что она и ее друзья видели меня, разговаривающим на кухне с Куинн. Надрать задницу Дину – это, определенно, верный способ взбесить Тейлор. Куинн ни на кого не смотрит, в ее руке бутылка воды, взгляд устремлен в пол. Я заметил, что в последнее время она больше не пьет. Куинн всегда выпивала несколько напитков на вечеринках, и мне любопытно, почему это изменилось. Полагаю, это еще один вопрос без ответа. Разговор вокруг меня сконцентрирован на Джейдене и Ганнере, которые делают в рюмках файрболы на столе напротив меня. Они смеются, из-за чего выглядят как идиоты, которые не могут сдержать свой смех или свои рюмки, они пихают их, показывая друг другу каждый свою. Джейден выпивает свою и вытирает рукой рот, краснолицый и накачанный. – Ты жульничал! Ганнер растерянно смотрит на него. – О чем ты говоришь? Я не уверен, что Ганнер был в курсе того, что они соревновались. Он хмурится и переставляет свою рюмку на край стола рядом со мной. Он смотрит на Куинн, а потом возвращает внимание к Джейдену. – Чувак, я не играл в твою тупую игру. Ганнер не умеет проигрывать. Мы зависаем на диване, когда Пайпер – одна из приближенных подруг Тейлор – устремляет на меня взгляд. – Пошли со мной, Ти. Мне нужно с тобой поговорить. Сучка. Я ничего не говорю, когда Тейлор встает и уходит – не похоже, что хоть одна из них мной довольна. Вероятно, они говорят о том, что у меня произошло на кухне с Куинн. Я наклоняюсь за своим пивом, намереваясь напиться и, возможно, вырубиться сегодня ночью на этом диване. К черту эту драму. Джейден садится рядом со мной и показывает на Дина и Куинн, которые в этот момент выходят из дома. – Когда этот придурок успел сюда прийти? Черт, знал бы я сам. Как обычно, Джейден игнорирует мое молчание. – Что ты на этот раз натворил, чтобы разозлить прекрасную королеву? – спрашивает он, подкуривая сигарету. – Не знаю, пофиг. Скорее всего, я говорил не об обиженной Тейлор, а о Куинн, но, если честно, прямо сейчас мне плевать. Джейден делает еще одну затяжку, а потом еще одну, и я качаю головой. Меня не особо волнует, что он, будучи спортсменом, каждые выходные много курит и пьет. Он тот парень, который, и ты в этом чертовски уверен, может всего добиться самостоятельно, но у которого недостаточно мотивов, чтобы на самом деле что-то сделать. Я не думаю, что он даже подал заявление на поступление в колледж. От раздражения из-за такого вечера, я сжимаю пальцами переносицу в надежде, что жуткая головная боль стихнет. Внезапно у меня появляется желание уйти отсюда. Я оглядываю комнату, впитывая все эти потные, пьяные лица. – Ты когда-нибудь задумывался над тем, что бейсбол и вечеринки – это еще не все? – спрашиваю я. Джейден зевает в знак незаинтересованности, откидывается на спинку дивана и подносит стакан к губам прежде чем понимает, что тот пустой. – Может быть, – он наклоняется и тянется за еще одним пивом, которое ему протягивает его старший брат Райлан. – Но сегодня вечером мне на это плевать. Я знаю, что в этом есть нечто большее, и, хотя я с нетерпением жду отъезда в колледж, еще больше я жду возможности убраться из этого города. Это было неплохое место для взросления, но жизнь здесь предсказуемая. Это гарантировано. Здесь никогда ничего не добиться. Если я останусь в Вестпорте, то в скором времени превращусь в Райлана, поставщика пива на школьные вечеринки, время от времени работая в доках. Я не позволю себе стать таким. * * * Спустя еще две бутылки пива, я оставляю Джейдена на диване и выхожу наружу на скрипящий настил, где толпится куча двигающихся под музыку тел. Несколько девушек хватают меня, пытаясь привлечь к себе внимание, их руки опускаются угрожающе низко, и я улыбаюсь, но не останавливаюсь. Прислонившись к перилам, я наблюдаю за сходящей с ума толпой, музыка X Ambassador гремит на весь двор. На улице до сих пор туман после дождя, но не похоже, что это кого-то волнует. На самом деле, удивительно, что соседи Джейдена до сих пор не позвонили в полицию из-за такого шума. Обычно в это время копы уже здесь. На траве одна парочка раскачиваются под музыку, и я замечаю Дина и Куинн, разговаривающих около его машины. Он стоит, прислонившись к крылу машины, руками обхватив голову, будто слушает то, что совсем не хочет слышать. Я слышу, как грохочет мое сердце, злость возвращается. Если он прикоснется к ней, я оторву ему его чертовы руки. Куинн стреляет взглядом в сторону толпы, а потом замечает меня. Его взгляд следует за ее взглядом, а потом он замечает, что я стою на крыльце, и кричит: – Есть какая-нибудь причина тому, что ты пялишься на нее весь вечер? Я закрываю глаза, призывая себя не реагировать, и перевожу взгляд на землю. Чертов придурок. – Я задал тебе вопрос, – он выпячивает подбородок, требуя ответа, и кивает мне головой. Я хочу выбить к черту все его зубы. – Есть этому причина? Он пытается вывести меня из себя, и, знаете что, я клюю на наживку. Мое сердцебиение ускоряется, сознание говорит, чтобы я ушел, но я не делаю этого. Я вытаскиваю руки из карманов и скрещиваю их на груди. – Проваливай отсюда, – наконец, говорю я, больше не в силах молчать. Я никогда не был тем, кто отступает, и уж точно не уступлю Дину Раену. И это потому, что, в отличие от большей части мужского населения Вестпорта, я его не боюсь. Поэтому, я выдаю: – Не та причина, которую я бы сказал тебе. Наблюдая за ним, я могу сказать, что он хочет сказать мне, чтобы я перестал смотреть на его девушку, но до него она была моей, и, если спросите меня, это намного значительнее. Когда я оглядываюсь вокруг, вижу, что толпа затихла. Я замечаю Тейлор, она стоит на газоне вместе с Пайпер. Куинн все еще стоит рядом с Дином, они обе смотрят на меня. На одной стороне Куинн. На другой Тейлор – руки на бедрах, выглядит так, будто собирается наброситься на меня, как только мы останемся наедине. Я снова думаю о том, что мне бы следовало уйти, потому что я знаю, что сейчас здесь назревает. Кое-что, что назревало слишком долго, и ничем хорошим ни для кого из нас это не закончится. Дин стоит около своей машины, потом решает, что я заслуживаю взбучки, когда я спускаюсь с крыльца. Началось. Я опускаю взгляд на землю и делаю глубокий вдох. Потом еще один. Он стоит напротив меня, будто ждет, что я отступлю. Я делаю ему еще одно предупреждение, моя поза становится жесткой, и меня потряхивает от мыслей, которые я не могу контролировать. – Проваливай с моих глаз. По сравнению с Дином, я в более выгодном положении, но это никогда не имело для него никакого значения. Он всегда готов заварить кашу, которую самому потом приходится расхлебывать. Он хватает меня за толстовку, сжимает ткань в кулаках, когда я под не очень удобным углом пытаюсь освободиться от его захвата. – Что ты сказал? Я толкаю его в грудь, но недостаточно сильно, чтобы освободиться от него. От понимания того, к чему все это идет, по мышцам проходят судороги, челюсть сжимается, в ушах пульсируют удары сердца.