Я появилась на свет спустя девять лет, случайно. Ой. Хотя они никогда не давали мне повода чувствовать, что я была незапланированным ребенком. Они говорили мне, что я стала для них подарком, в котором они и не думали, что нуждались. Иногда я чувствовала себя какой-то ошибкой, сбоем, который не должен был произойти, но произошел. Это не потому, что мои родители не любили меня, я знаю, они любили, очень сильно любили, но я всегда задумывалась о том, что меня здесь быть не должно. * * * Мы сидим, держа в руках красные стаканчики с алкоголем, пить который нам еще слишком рано, когда Дин замечает, как в очередной раз за вечер Чейз смотрит в мою сторону. Я знаю, что последует за этим. То же самое, что и всегда – его попытки доказать всем, что он лучше. Я не считаю, что Дин лучше Чейза, нисколечко. Я думаю, они отличаются друг от друга как огонь и лед. Один настолько горяч, что может воспламениться от своей страсти, а другой – чертов кусок льда. Не трудно догадаться, кто есть кто. Не думаю, что когда-либо понимала, почему у Дина зуб на Чейза, но, полагаю, это как-то связано со мной. Дин относится к тому типу парней, которые думают, что они одни во всем мире и для меня. Как я уже сказала, сесть в его машину было самой большой моей ошибкой. Будто ты стал свидетелем убийства бандитов и внезапно обнаруживаешь себя в багажнике их машины, заложником, какого бы наказания они для тебя ни приготовили. Также я знаю, что именно испытывает Чейз к Дину. Он его ненавидит, и при любой возможности эти двое цепляются друг к другу. – Меня уже слегка достало, что эти красавчики пялятся на мою девчонку, – говорит Дин как бы невзначай, но у него это плохо получается – и никогда не получалось. Сказано это прямо и предназначено непосредственно мне, будто я должна что-то сделать с тем, что Чейз смотрит на меня. – Почему это так тебя волнует, Дин? И я уже не твоя девушка, – говорю я достаточно громко, чтобы услышали его друзья. Мое замечание разжигает его мстительную сторону. – Почему бы тебе, сучка, не встать на колени, где тебе самое место, и не показать ему, кому ты принадлежишь, – Дин ухмыляется от своего комментария, будто сказал что-то забавное, и забирает назад сигарету, удерживая ее большим и указательным пальцами. Мое тело напрягается, и я понимаю, что должна бежать отсюда, причем быстро. Если бы только я прислушивалась к своим собственным советам, потому что я стою здесь, пока его друзья смеются и смотрят на него, как на святого, по-видимому, из-за того, что он себе позволяет так разговаривать с девушкой. Если бы у меня была хоть какая-то сила противостоять ему, я бы ударила его за этот комментарий, но я никогда не вступлю в бой, в котором не смогу победить. В этом вся я. Я не хочу вырубиться от нокаута и растоптать свою гордость. – Не будь придурком. – Я буду тем, кем захочу быть. Я забираю у него сигарету и бросаю ее в ближайшую лужу. Он скрещивает руки на груди в ожидании, будто я и правда это сделаю. Без вариантов. Развернувшись, он толкает меня, прижав к боку своей машины, его тело становится каменным напротив моего, и я ненавижу, что он делает это сейчас. Он выставляет все так, будто во всем всегда виновата я. Всегда… опять это слово. Только теперь его использовала я сама, и в этот раз это правда. Когда его друзья уходят, Дин отстраняется от меня и, засунув в рот очередную сигарету, небрежно прислоняется к машине, будто только что он не опозорил меня перед всеми, будто только что он не унизил меня. Смысл в том, что он не хочет, чтобы они знали, что мы расстались. Он не хочет, чтобы об этом узнали все, потому что это было не его инициативой. Я не хочу плакать, но плачу. Не знаю почему. Внешне я могу показывать себя такой сильной, какой и хочу быть, но внутри, кажется, я никогда не смогу найти для себя те слова, которые мне помогут постоять за себя и на самом деле стать такой девушкой. Вытерев слезы с моего лица, Дин несколько раз пробегает руками по беспорядку в своих черных волосах, потом надевает свою бейсболку, только в этот раз козырьком назад. – Извини, – говорит он низким голосом. Он не имеет это в виду. Я знаю это, потому что он постоянно это говорит. – Нет, – я с вызовом качаю головой, смотря прямо в его глаза. – Тебя – нет. – Я знаю, я был неправ, – большинство разговоров он начинает именно с этого. – Просто скажи, что мне сделать. Что мне сделать, чтобы все исправить? Я даже не уверена, говорит он о нашем разрыве или о данном моменте, и есть ли для него вообще в этом разница. Я больше не приму его назад. Когда я сказала, что это конец, я это и имела в виду. – Есть такое, что нельзя исправить, Дин, – говорю я, отвернувшись, и захожу в дом. Глава 4 Куинн В доме гремит рэп начала девяностых. Это напоминает мне об одержимости Джейдена Easy-E (Примеч. Easy-E – американский рэпер, выступавший в рэп-группе N.W.A.), и мне хочется улыбнуться, но я этого не делаю, потому что и сама всегда наслаждалась его музыкой. Как только я захожу в дом, встречаюсь взглядом с Чейзом. Он тут же замечает мое настроение, но, как обычно, отводит взгляд в другую сторону, на нее, ту, которая обнимает его сбоку. Каждый раз, когда я думаю о них, как о паре, то напоминаю себе о том, как мы пришли к этой отметке. А потом начинаю чувствовать боль в груди, и мне хочется найти Ганнера, чтобы дать ему по яйцам. Теоретически, это не вина Ганнера, но мне хочется кого-то винить в этом, и он подходит на эту роль, потому что оказался в неправильном месте в неправильное время. Мне немного интересно, ну, может, и не немного, что бы почувствовала Тейлор, если бы узнала о том, что я пробираюсь в комнату Чейза, по крайней мере, раз в месяц, и он позволяет мне это. Не то чтобы мы чем-то занимались. Я имею в виду, да, я целовала его один раз, может, два. Ладно, мы спали вместе дважды с тех пор, как расстались, и никогда не говорили об этом, и я не думаю, что в то время они уже были вместе. Может, они и были вместе, но о Тейлор он думал в последнюю очередь той холодной октябрьской ночью. – Потанцуй со мной! – визжит Тейлор, дергая Чейза за руку. – Я не хочу танцевать, – говорит он ей, качая головой, и пытается снова сесть. Она не дает ему этой возможности, но по тому, как он смотрит на нее, могу сказать, что танцевать он точно не хочет. Неприятности в раю? Прислонившись спиной к стене, я наблюдаю, как они танцуют, и не могу не заметить, как хорошо они смотрятся вместе. Воспоминания о нас с ним просто просачиваются в мой мозг. Ничего сильнее не хочу, как подбежать к ним и оторвать их друг от друга, и мне приходит на ум жалкая мысль. Ух, ну почему она такая красивая и высокая, и такая собранная? Даже ее чертовы волосы никогда всегда в полном порядке. Ее кожа светится и алеет во всех нужных местах, и пока я смотрю на нее, появляется ощущение, что я смотрю фильм про вампиров. Неудивительно, что каждая девушка нашей школы изо всех сил старается походить на нее. Даже популярные девушки. Я знаю это не понаслышке, а по личному опыту. Я стремилась к тому же, и мне не всегда было плевать на то, что думают обо мне другие. Когда Тейлор начала учиться в нашей школе, я хотела быть такой же, как она. У нее было все: шикарный дом на пляже, стоимостью миллионы долларов, идеальное тело, волосы цвета платиновый блонд, которые никогда не вились и всегда лежали волосок к волоску. Однажды я попыталась осветлить свои волосы. Они стали оранжевыми и сожженными. Прошло около года, прежде чем они снова стали нормальными. Как-то Чейз спросил меня, зачем я это сделала. Он не мог понять, почему я хочу изменить себя, чтобы быть похожей на кого-то другого. Почему мы это делаем? Почему мы часами просиживаем в «Пинтерест», «Инстаграм» или «Фейсбук», глядя на то, чего у нас никогда не будет, или позволяем себе с одержимостью наблюдать за чужими жизнями, или показываем своим парикмахерам такие прически, которые никогда не сможем укладывать самостоятельно? Мы всегда недовольны. Мы создаем себе мечту, как создаем фейковые странички знаменитостей в социальных сетях, понимая, что никогда не будем ими, потому что мы – не они, но никогда не будем довольны теми, кем являемся. Думаю, это нормально, особенно для подростков. Большинство из нас понятия не имеют, кто они внутри. Полагаю, что даже большинство взрослых этого не знают. Однажды я поделилась этими мыслями с Чейзом, по крайней мере, большей их частью. Думаю, что, с одной стороны, я вывела его из себя, а с другой – он понял, что я пыталась ему объяснить. Хотела бы я сказать, что мое желание быть похожей на Тейлор испарилось, но в глубине души мне интересно, каково это – быть ею, чтобы Чейз снова держал меня в объятиях. И тут же я начинаю скучать по его объятиям. По тем, в которые он вкладывал всю душу и тепло своего тела. В этом весь он. И сейчас они обнимаются так крепко, что мне кажется, я не могу вздохнуть до тех пор, пока он не отпускает ее. Должно быть, мне стало так грустно из-за песни кантри, которая звучит на заднем фоне, пока я наблюдаю за тем, как они танцуют, потому что именно так я себя и чувствую. Чейз обвивает руками ее тонкую талию, бережно прижимая к своему телу. Он переоделся после игры, надев свою толстовку с капюшоном, джинсы, в которых он был в школе, и бейсболку, скрывающую от меня его лицо. Они отстраняются друг от друга, и Тейлор, развернувшись, говорит что-то Чейзу, хоть я и не могу ее услышать. Вероятно, она сказала ему, что я на него смотрю. Его спина каменеет. Обычно это происходит, когда он слышит мое имя, затем он поворачивает голову и бросает на меня взгляд через плечо. Что-то в том, как он смотрит, нервирует меня, кожу начинает покалывать, а дыхание сбивается. Мы застываем, и когда я встречаю его взгляд, я вижу, как он задыхается, вижу душевную боль, потерянность и безнадежность из-за девушки, которая не может без него существовать. Я вижу любовь, я тоже люблю, и никогда еще момент не был таким всепоглощающим, как сейчас, когда я смотрю в его карие глаза.