– Но вряд ли есть специальный закон против тех, кто запускает снаряды в небеса, а потом дает им упасть на собственную территорию. – В Техасе? Нет, здесь таких законов быть не может, – усмехнулась Корнелия. – Хотя федералы и попытаются его привлечь за нарушение правил эксплуатации воздушного пространства – или что-нибудь такое. – Нарушение – это когда делаешь что-то запрещенное. А он сегодня получил разрешение. – Значит, ему перестанут выдавать разрешения. – Тогда он обратится через их головы в Конгресс. К президенту. И… выложит всю историю на «Ютуб». – А как насчет вас, ваше величество? – спросила Корнелия. – Как вы собираетесь решать вопрос с законом? Или это и есть… как там выразился лорд-мэр… слон посреди комнаты? – Сейчас я вижу в комнате одного-единственного слона: невыносимую жару, – вздохнула Саския. – Пойду лучше к себе. > Т. Р. сказал кое-что, напомнившее мне о вас. >??? > Подъемная сила превышает сопротивление. Простите. Шутка, понятная только мне. Может быть, и несмешная. Текст, высветившийся в телефоне Руфуса, был с неизвестного номера с кодом страны, какого он никогда не видывал. Сообщение пришло, когда он устроился за столом в фудкорте посреди модульного дома, что здешний народ называл Центральным, и принялся разворачивать буррито. > Кто это? > Извините. Саския. Улетаю завтра утром. Хотела поговорить с вами перед отъездом. > Через полчаса, ладно? Схожу в душ. > Конечно, а я пока приму ванну! Руфус проглотил буррито несколько быстрее, чем изначально планировал, затем нашел в Центральном мужскую раздевалку с душевой. Все здесь напоминало ему армию. И не случайно: сами модульные дома и вся их обстановка – армейские, их не удосужились даже перекрасить. В таких сборных домах селятся военные на дальних рубежах, где-нибудь в Афганистане. Хотя, сказать по совести, даже эта страна по большей части куда гостеприимнее Западного Техаса. Никаких финтифлюшек, ничего лишнего, но все нормально – по крайней мере, по стандартам новобранцев, у себя дома ничего не евших слаще морковки. Руфус оттрубил свои двадцать лет, вышел в отставку и по армии не скучал. Но в этой «центральной» полуказарме посреди долины с чудным названием Пина2бо сразу почувствовал себя как дома. Он выудил из автомата зубную щетку и миниатюрный тюбик пасты, нашел себе душевую стойку, вымылся, намылившись жидким мылом из диспенсера на стене, – все по армейским стандартам. Потом надел чистую футболку с эмблемой ранчо – S с крылышками. Смены нижнего белья у него не было, так что армейские штаны со множеством карманов натянул на голое тело. Сунул ноги в шлепанцы, грязные трусы скатал в комок и пошел к поезду – медленно, стараясь не ускорять шаг, внимательно глядя под ноги в поисках змей или колючих растений. Заглянул в выделенное ему купе в вагоне «амтрак», оставил там грязное белье и направился в шикарный старинный вагон, где обычно тусовались королева и ее свита. Однако на этот раз нидерландцев было совсем не видно – не считая Амелии в дальнем конце вагона. По позе было понятно, что она на дежурстве, и Руфус не стал ее отвлекать. > Куда мне идти? > Прямо ко мне в купе. Автоматически, по привычке Руфус спросил себя, каковы шансы, что при выполнении этого указания его пристрелят. Кто здесь может начать стрелять? Скорее всего, Амелия. Но за последние несколько дней они с Руфусом неплохо узнали друг друга: ездили в одних машинах, обедали и ужинали вместе, пока большие шишки занимались своими делами. Пожалуй, он бы ею заинтересовался, не годись он ей в отцы. Нет, вряд ли она выхватит свой «зигзауэр» и уложит его на месте. И все же указание было странное, и Руфус опасался, что Амелию это поставит в неловкое положение. Так что он двинулся по проходу к ней. Она бесстрастно смотрела на него сквозь темные очки, скорее всего, со встроенным ДР-дисплеем[60][ДР – система дополненной реальности.]. Широкоплечая, широкостная, нос ломала наверняка не раз. И все же выглядит на пять с плюсом. – Ее величество меня пригласила… – Знаю, Рэд. – Понял. – Он повернулся и пошел назад. – Спасибо, что предупредил. – Да без проблем, Амелия. – Тебе идет футболка. – Считаешь, цвет подходящий? – Ну, это не совсем наш нидерландский оранжевый… – Знаю. Этот оранжевый чуть подзагорел на техасском солнце. Бросив взгляд через плечо, Руфус заметил, что Амелия едва заметно улыбается. Он постучал в дверь купе. – Входите! – послышался голос Саскии. Она действительно только что вышла из ванны. Ясно по влажному, жаркому, душистому воздуху, с которым ничего не может поделать современная система кондиционирования, невесть как втиснутая в этот древний вагон. Саския в терракотовом халате обмахивалась полотенцем, стараясь разогнать этот жаркий туман. – Я оставлю дверь открытой. – Не надо, – ответила она. – Пусть проветрится. – Не стоит, сойдет и так. На самом деле Руфус не хотел закрывать дверь по иной причине – чтобы у людей не создалось ложное впечатление. Но она, похоже, о такой возможности и не задумывалась. Разумеется: о таких вещах заботится этот Виллем, ее помощник. Но сейчас Виллема нет поблизости, так что Руфусу придется взять его работу на себя… Тут Саския прервала его раздумья: прошла мимо него, слегка задев в тесноте купе, и сама закрыла дверь. А потом заперла. – Нет покоя от людей, желающих посмотреть на королеву, – объяснила она. – Видно, нечасто здесь появляются царственные особы! – А сколько здесь еще этих, как вы говорите, царственных особ? – Нисколько. Я одна. Но понимаю, почему вы решили, что нас много. Здесь, в Техасе, со своим беглым английским она походила на обычную американку, состоятельную городскую даму. Таких легко встретить в каком-нибудь фешенебельном торговом центре, где они с подругами завтракают после занятий пилатесом. Однако, в отличие от многих таких дам, она не задается. Он помнил, как она резала сельдерей. – «Царственная особа» – это король, королева или кто-то из их ближайших родственников. Таких людей, кроме меня, здесь нет. – А эта Корнелия? – Она из очень древнего и знатного рода. Намного древнее моей семьи. Но она из Венеции. А в Венеции никогда не было королей. Ею правили несколько аристократических домов, выбиравших себе лидера. – Похоже, она готова любому глотку перегрызть за свою Венецию. – Я тоже это заметила, – мягко улыбнулась Саския. – А лорд-мэр? – И его избирают. Эта должность не передается по наследству. Правда, выиграв эти выборы – очень странные, надо сказать, выборы, типично английские, – становишься лордом. Но это совсем не то же, что принадлежать к королевской семье, – можно даже сказать, нечто противоположное. – Как это? – Вообще говоря, большую часть времени и в большинстве мест короли со знатью живут вот так! – И она ударила одним кулачком о другой. – Ничего себе! А я думал, вы все на одной стороне. – Будь вы средневековым крестьянином, «все эти богатеи» действовали бы заодно! На самом же деле обычно не так. Разумеется, все это древняя история; мало что оттуда приложимо к нынешним временам конституционной монархии. – Кстати, – вставил вдруг Руфус. – А чем вы занимаетесь? Я как-то так и не спросил. В Википедии пишут, что у вас в основном символическая роль… – Ну, прежде всего, лично я владею значительной долей «Ройял Датч Шелл». – «Шелл»? Той самой «Шелл»? Нефтяной компанией? – Да. Так что, даже не будь я королевой Нидерландов, все же имела бы определенное влияние на совет директоров… и так далее. – А «Шелл» ведь в глобальном потеплении виновата побольше многих прочих. – Это уж точно! – Интересно… И все же вы – она. – Кто «она»? – Королева Нидерландов. – Верно. – И как королева… – Я не могу ни-че-го, – закончила Саския. – Разве что менять выражение лица, когда зачитываю написанную для меня речь в Бюджетный день. – Стоп-стоп, помедленнее! – рассмеялся Руфус. – Примерно через десять дней, – объяснила Саския, – состоится первое в году заседание нидерландского парламента. По традиции король или королева приезжают на заседание в старинном экипаже… Тут Руфус затряс головой. – Ясно-ясно, все это вы читали в Википедии. – Ну да. Извините, не хотел перебивать. Просто хочу сэкономить ваши силы. Значит, вы приезжаете, садитесь в центре зала, вокруг толпа народу, все дамы в публике в шикарных старинных шляпах – и вы зачитываете вслух свою речь.