Я уверенно кивнула. — Он довольно сложный человек, и не каждый способен с ним ужиться. Люди науки весьма тщеславны и горды. Если откровенно, Такер — несносный, харизматичный и невероятно упрямый эгоист, который родную мать продаст ради своих экспериментов. Поступая к нему, ты должна понимать, на что подписываешься. Он любит ломать людей, проверять их на прочность. Он циничный и жестокий мерзавец, но, не спорю, самый настоящий гений. — Доктор Баргер, все это я уже знаю. Мужчина недоверчиво поджал губы. — Тебе будет там чертовски сложно, Лимма. Потом не просись назад, договорились? — Назад? — фыркнула я. — Да вы даете мне самый настоящий билет в жизнь. Я не упущу этого шанса. — Хотелось бы в это верить. Он задумчиво пил кофе, а я терзалась мучительным вопросом, который решила задать только спустя пару минут. — Откуда вы знаете Такера? — Когда моя мать решила выйти замуж второй раз, я узнал, что у ее будущего мужа довольно несносный сын, который младше меня на четыре года и который по всем правилам должен стать моим братом. — Вот черт… — не успела я скрыть удивление. — Не то слово, — по губам доктора скользнула усмешка. — А теперь скажи-ка мне, что помогло тебе принять решение? Что ж, откровение за откровение. — Вы будете смеяться. — Это вряд ли. Я лишен чувства юмора. — Раз так, то слушайте: я верю, что способна изменить мир. Баргер довольно серьезно глядел на меня. — Вроде Супермена, Лимма? — одарил одной из своих умилительных улыбок. Обещал же не смеяться! Хотя мне самой хочется от души похохотать над наивностью прозвучавшей фразы. — Вроде того… — проворчала недовольно. Наверно, Баргер видел во мне что-то, что заставляло его слепо в меня верить. И мне было невдомек, что именно. — У тебя есть деньги на перелет? — озаботился он насущными вопросами, о которых я совсем забыла. — Я что-нибудь придумаю. — Это ни к чему. Я оплачу билет. Я так сильно сжала чашку, что она едва не лопнула в моей ладони. — Нет, доктор. Я сама. Вы и так сделали для меня слишком много… Его очередная улыбка заставила меня умолкнуть. — Лимма, я знаю, что тебе не платят стипендию. Перелет в Вейсмунд стоит немалых денег. — Именно поэтому… — попыталась возразить я. — Потом вернешь. И давай уже закроем эту тему. Когда доберешься, жить будешь в общежитии. Я обговорю этот момент с Такером. Тело отчего-то наливалось свинцом от каждого произнесенного слова, а сознание мутилось. Кажется, я пребывала в состоянии полнейшей дезориентации. — Даже не знаю, что и сказать… — прошептала я, — спасибо. — Это не ради тебя, Лимма, — усмехнулся Баргер, — и даже не для Такера. Это ради науки. Когда ты будешь готова уехать? — В ближайшие дни. — Ты уже говорила об этом с матерью? — Пока никто не знает. — И даже Сайверс? — мужчина откинулся на спинку стула, внимательно заглядывая мне в лицо. — И даже Сайверс. Наверно, так будет лучше. Это просто бегство. И я и Баргер прекрасно осознаем, что у меня кишка тонка сообщить об этом Питту. — Хорошо, — соглашается доктор. Следующие пять минут мы усердно делаем вид, что погружены в размышления. Признаться, мне жутко неловко рядом с Баргером. Чувствую себя мотыльком в прозрачной банке. — Ну что, Лимма, — заметив это, произнес мужчина, — поехали, я отвезу тебя. Моя одежда ничуть не высохла, да и у Баргера тоже. После всего, что он сделал, я чувствовала себя последней сволочью, заставляя его среди ночи выходить из дома. — Вам бы переодеться, — пожала я плечами, — я могу доехать на такси… — Лимма, на сей раз никакие возражения не принимаются. Но, пожалуй, я и вправду переоденусь. Подожди меня в гостиной. Он проводил меня в просторную комнату с темно-синими занавесками и усадил на диван. Его шаги, раздавшиеся на лестнице, стихли на втором этаже. Я осталась в одиночестве. И черт меня дернул глянуть на каминную полку с фотографиями, на которых Баргер был запечатлен совершенно не таким, каким я его знаю. Через секунду я уже с любопытством разглядывала снимки, с нескрываемым трепетом подмечая, что вторгаюсь в святая святых этого человека — его личную жизнь. Мужчина на рыбалке в обществе друзей — никогда бы не подумала, что у Баргера есть друзья, на другом снимке — он с супругой, а вот и свадебное фото… Тихий короткий сигнал заставил меня вздрогнуть. Я обернулась, находя взглядом стационарный телефон. Он не трещал без умолку, он просто звякнул, будто кто-то с параллельного набирает номер. Баргер? Неужели позвонит Дейне? Или, быть может, его жена звонит подруге… Во всяком случае, это не мое дело. Но если так, почему я стою рядом с телефоном, а мое сердце начинает учащенно стучать? Я смотрю на дверь, на неподвижные тени на полу, отбрасываемые лишь мебелью, и прислушиваюсь к мертвой тишине дома. Мои пальцы, ставшие ватными, обхватывают трубку, медленно и осторожно снимают, а затем я подношу ее к уху, думая: «Какого черта я сейчас делаю?» — …доктор, это весьма хорошие новости. Конечно, я переведу вам деньги… Этот голос в трубке мне знаком — знаком до тошноты. Скажу больше, я мгновенно понимаю, кто кому звонит и зачем. И это просто отвратительно. — …билет в Вейсмунд стоит немалых денег, госпожа Сайверс. Плюс мне предстоит довольно напряженный разговор с братом, так как он лучше руку себе отрежет, чем возьмет в команду двадцатилетнюю девчонку, да еще и ситайку… довольно милую. Он презирает женщин, особенно хорошеньких. — Я уверена, вы все сделаете, как надо. — У нее хороший уровень, госпожа Сайверс, но этого недостаточно, чтобы стать частью команды Такера. — Вложения моего мужа в ваши проекты могут послужить отличным стимулом поломать голову над этим вопросом. — Конечно… — Я не хочу, чтобы она встречалась с моим сыном. У него совершенно иные перспективы, нежели пустой трах с какой-то ситайкой. У него есть невеста, доктор. И мы с мужем очень рассчитываем, что период, когда Питт затаскивал в постель первых попавшихся девчонок, пройдет. Если раньше мы спускали ему это с рук, то теперь его репутация нам невероятно важна. Его невеста из той семьи, где заботятся о своем имени, а эта ситайка будто грязное пятно. Вы же понимаете, как нам важно безболезненно и тихо от нее избавиться. — Да. — И, разумеется, доктор, мы не останемся перед вами в долгу. — Очень вам благодарен. — Все ваши расходы будут покрыты. — Вы невероятно щедры. — Доброй ночи, доктор Баргер… Я положила трубку, чувствуя себя так, будто меня окатили ледяной водой и выставили на холод. Кирпичики уверенности и спокойствия обрушились, похоронив меня под обломками. Меня — уверенную в своей уникальности Лимму Лессон. А ведь я когда-то считала, что Баргер помогает мне, потому что я перспективный ученый, а не потому что перешла дорогу семейству Сайверс. Это просто критический удар под дых, от которого сложно оправиться. — Ну что, Лимма, готова? — бодро спросил Баргер, заходя в гостиную. — Поехали? Во мне поднялась горячая волна: от живота до самой макушки. Мужчина стоял и глядел на меня так, словно не было того ужасного разговора между ним и матерью Питта, словно он всегда желал мне добра, и все произошедшее — простое недоразумение. Я поднялась, сохраняя видимое спокойствие, не зная, как поступить: бросить ему в лицо обвинения или выждать? Мы молча вышли во двор, где был припаркован автомобиль. Пока Баргер убирал с сиденья какие-то вещи, мой разум наполнялся протестом — я просто не могла сесть с ним в одну машину. Мужчина расположился за рулем, недоуменно взглянул на меня, не понимая причину промедления.