— Со своим, — Таис вставила ампулу в шприц, — со своим куратором. — Ну, конечно. — Ты мне не веришь? Таис опустила шприц. Она выглядела уставшей, даже больной — кожа у нее под глазами потемнела, как после беспокойного сна, а губы стали бесцветными. — Верю, — сказал я. Таис вновь занялась шприцем — видимо, настраивала мощность вспрыскивания. Я провел ладонью по заросшей щетиной щеке. — Скажи, — спросил я, — а сколько я здесь? На самом деле? — Я же говорила. Какой смысл это обсуждать, если ты не веришь? — Нет, я имею в виду с того времени, как я помню… когда я, как ты выражаешься, пробудился в последний раз. — А, — Таис посмотрела в потолок. — Девять дней, если не ошибаюсь. — Всего девять дней? Я поднялся с кровати. Таис с опаской взглянула на меня. — Время ощущается иначе, — принялась объяснять она, — когда ты… — В тюрьме? — вставил я. — Когда ты болен, — сказала Таис. Я подошел к двери, над которой горел красный глазок камеры наблюдения. — Скажи, а есть причина, по которой мне не дают обувь? Это для того, чтобы я как можно реже вставал с кровати? — Есть определенные правила, — ответила Таис, — правила безопасности. — Безопасности? Я что, смогу навредить кому–нибудь тапкой? Вы могли хотя бы… — Это не я придумала, — перебила меня Таис. — А все–таки? — не унимался я. — Ты могла бы спросить у этого, как ты его называешь, куратора. Таис посмотрела на меня исподлобья — на секунду я даже решил, что ей тоже мешает горящий в комнате свет. — Сядь, пожалуйста, — попросила она. Я сел. Таис подошла ко мне и уже поднесла к шее электронный шприц, но замешкалась. Я схватил ее за руку. — Таис! — Отпусти! Она вырвалась и испуганно отшатнулась. Я встал. — Таис, ты же сама понимаешь, что так не может… Таис продолжала пятиться к двери, но поскользнулась и едва не упала. Она выронила шприц, тот упал на металлический пол, но не разбился. — Я предупреждала! Я больше не приду сюда! — крикнула Таис. — Слышишь? Больше ты меня не увидишь! — Я вообще не понимаю, зачем ты сюда приходишь. Куда проще усыплять меня, как вы это обычно делаете. — Я хотела… — проговорила Таис. — Мне казалось… — Ладно. Извини. Я пальцем к тебе не прикоснусь. Можешь делать укол. — Нет! — Таис подняла с пола шприц и быстро вытащила из него ампулу. — Это уже не в первый раз. Хватит! Больше ты… вы меня не увидите. Я… Она замолчала, опустив голову. Красный глазок камеры уставился ей в затылок. — Я не могу так. Столько раз это происходило! И каждый раз ты — разный. Все повторяется. Ты доходишь до предела — вся эта твоя паранойя, этот бред… А потом ты просто отключаешься. В прошлый раз, — Таис не поднимала головы, — ты даже говорить–то толком не мог. И этот тест с фигурками — ты не представлял, что нужно делать. Я думала, хоть что–то изменится, думала, смогу помочь тебе, но ты же ничего не слушаешь, ничего не хочешь принимать. Таис зябко повела плечами, подошла к кровати и схватила чемодан. — С меня достаточно! — крикнула она. — Больше ты меня не увидишь! Я переведусь! Она направилась к двери. Я стоял, не зная, что делать. — Лида! — позвал я. Девушка обернулась. — Нет! Не Лида! Ты что, до сих пор не понимаешь? Нет никакой Лиды! Она просто не существует! Ты ее придумал! Или это чьи–то чужие воспоминания. Лида, — Таис стала говорить тише; я едва ее слышал, — это и есть причина вашего безумия. — Но… — выдавил я из себя; в глазах у меня потемнело, несмотря на беспощадный свет, — но как это может быть? Я помню тебя! Я тебя знаю! — Не помнишь, — покачала головой девушка. — И не знаешь. Ты, такой как сейчас, проснулся всего девять дней назад. И знаешь–то ты меня всего несколько дней. Ты зациклился на мне. Твои воспоминания были неполноценны. Кого еще ты помнишь? Друзей? Коллег? В памяти любого человека — сотни, тысячи лиц, а сколько у вас? — У меня всегда была плохая память на лица. — Только не на ее лицо, да? — грустно улыбнулась девушка. — Я ведь была первой, кого ты в этот раз увидел. Если бы вместо меня зашел кто–то другой… — Нет! — крикнул я и бросился к ней. Таис вздрогнула, чемоданчик выскользнул у нее из рук и с лязгом повалился на пол, а его серебристая крышка подпрыгнула, сорвавшись с ненадежного замка. Но уже через мгновение Таис размахивала перед собой тенебрисом. — Не подходи! — кричала она. — Ты безумен! И я так тоже сойду с тобой с ума! — Ты не можешь так поступить со мной, — прошептал я, замерев посреди комнаты. — Не уходи. Ты… — Я с трудом говорил. — Ты — единственное, что у меня есть, что как–то помогает мне держаться. Без тебя я сойду с ума. Таис опустила тенебрис. Она вздрагивала, едва сдерживаясь, чтобы не заплакать. — Извини, — простонала она. — Я бы очень хотела тебе помочь, но то, что мы делаем, — это никакая не помощь. Я верила, убеждала себя, что все изменится, что есть эта чертова положительная динамика. Но никакой динамики нет. И я не могу на это смотреть. Истошный свет, который источали гладкие пустые стены, усиливался с каждой секундой. Я едва видел. Стоявшая передо мной Таис таяла в оглушительной пустоте. — Сколько раз? — прохрипел я. — Сколько раз ты говорила мне это? Про то, что нет никакой Лиды, про безумие и про все остальное? — Это впервые. Мне запрещали. Да и я сама не решалась. Не стоило и в этот раз, хотя это все равно ничего не изменило. — Ты так во всем этом уверена! Ты все время пытаешься меня убедить, приходишь сюда… Зачем? Только, чтобы сделать укол? Из жалости? Я вздохнул. Воздух стал тяжелым и мертвым — как будто отказала система вентиляции, и комната пропиталась углекислым газом. — Неужели тебя саму не мучат сомнения? Ведь они есть, правда? Я сделал шаг вперед, навстречу к ней. — Почему ты так похожа на Лиду? Почему? Если бы ты знала, если бы понимала, что я чувствую, то не говорила бы мне, что все это выдумано. Это моя жизнь! Это нельзя выдумать! — Простите, — послышался ее голос. — Больше я вам ничем не могу помочь. — Стой! — крикнул я, но она не остановилась. Лязгнула дверь. Я остался один. — Лида! — закричал я, изможденно упав на колени. — Вернись, Лида! Постарайся вспомнить! Ведь ты… Я закашлялся, меня разрывало изнутри. — Лида… — простонал я, растянувшись на полу. — Пожалуйста, вернись, Лида… Я сделаю все. Я… Я приподнялся на руках и посмотрел в оглушительно белый потолок. — Таис! — крикнул я из последних сил. — Таис! Не оставляй меня здесь! Я же сойду с ума… Мне никто не отвечал. Надо мной нависала безразличная тишина.