– Делаю мир или хотя бы столицу нашей страны безопаснее, атакуя проблемы до факта, а не после. Рой кивнул. – Образование, профилактика, в таком духе? – Я говорю о том, чтобы предложить людям настоящий выбор между добром и злом, правильным и преступным. По моему опыту, когда у людей действительно есть выбор, подавляющее большинство выбирает путь уважения закона. – Мы подходим к вопросу, зачем я вам нужна, – заметила Мейс. – Да. Я занимаюсь проектом, который основан на полученном мной исследовательском гранте. – Бет сказала, что проект подразумевает посещение худших районов округа Колумбия. – Именно. Районы, в которых вы обычно работали, когда служили в полиции. – И что вы там разыскиваете? – Надежду. – В таких местах ее трудно отыскать. – Именно поэтому я их и выбрал. – Так в чем будут заключаться мои обязанности? – Мне нужно, чтобы вы встретились с определенными людьми из этих районов. Я работал с социальными службами, чтобы выбрать десять человек. Я хочу, чтобы вы поговорили с ними и обсудили мое предложение. Если они согласятся, тогда мы уйдем оттуда. – Значит, Мейс будет заниматься первичными контактами? – уточнил Рой. – Верно. – Альтман взглянул на Перри. – Он – ваш представитель? – Вроде того. И что же вы им предлагаете? – спросила Мейс. – Стажировка, я назвал бы это так. Мы заберем людей из их нынешней среды, поместим в абсолютно другую – и погрузим в систему социальной переориентации и жесткой образовательной программы. Мы оценим их интересы и амбиции и поможем достичь целей. Мы предоставим им возможности, которые в ином случае остались бы для них недоступны. – Звучит похоже на «Мою прекрасную леди», – заметил Рой. – Тут есть принципиальная разница, – ответил Эйб. – Мы не будем разрывать связи с их нынешним миром. У них останутся все контакты, и мы будем поощрять людей поддерживать их. Цель программы – способствовать надежде, а потом распространять ее. Эти люди станут своего рода послами надежды. – Но никто не может предложить такую стажировку всем людям, живущим в нищете, – заметила Мейс. – Даже вы. Так не будет ли это распространением ложной надежды? Альтман улыбнулся. – Ваши слова верны. Никто не в силах поднять всех людей, нуждающихся в помощи, и вытолкнуть их в другой мир. Но если каждый человек, которому мы поможем, вдохновит хотя бы еще одного разорвать круг отчуждения, эффект будет неизмеримо больше. У нас появится еще десять человек, не включенных в программу, которые, в свою очередь, вдохновят других. И, сверх того, это привлечет внимание правительства. А власти располагают финансами, позволяющими помочь намного большему числу людей. – Сейчас наше правительство на нуле, – сказал Рой. – Но величайшим ресурсом любого правительства являются граждане. Большинство исследований показывают, что в нашей стране своего потенциала достигает меньше половины взрослых граждан. Если перевести это в финансовые термины, можно говорить о триллионах потерянных долларов в год. Даже циники из Вашингтона присядут подумать над такими числами. А помимо правительства, есть еще и частный сектор, который непрерывно жалуется, что не может заполнить свои вакансии. Должен сказать, что некоторые из моих наиболее творческих и быстро соображающих знакомых прямо сейчас сидят в тюрьмах. Кто-то видит в этом справедливость. Я же вижу упущенные возможности. Я не могу превратить каждого преступника в законопослушного гражданина. Но если я смогу заставить хотя бы двадцать процентов из них выбрать другой путь, который позволит им вносить свой вклад в общество, а не отнимать его, польза от моей программы будет огромной. – Эйб, вы определенно оптимист, – сказала Мейс. – Я согласна, что многие бандиты умны, сообразительны и неплохо впишутся в ряды бизнесменов, но то, о чем вы говорите, – дело очень и очень непростое. – Я всю жизнь смотрю на мир через розовые очки. Иногда я прав, иногда ошибаюсь, но не прекращаю смотреть, потому что верю – оно того стоит. – Но я пару лет была не при делах. Не знаю, насколько я действительно смогу помочь вам. – Я не пользуюсь доверием людей из этих районов. Я сознаю это. Зато вам они будут доверять. Полагаю, что с вашим участием я действительно смогу изменить ситуацию. – Альтман снял очки и протер их носовым платком. – Вас устраивает такое соглашение? – Ну у меня нет… Рой прервал ее: – А о какой зарплате мы говорим? И каковы дополнительные условия? У Альтмана сверкнули глаза. – Теперь я понимаю, зачем вы взяли с собой своего друга. – Я плохо справляюсь со всякими деловыми вопросами, – торопливо пояснила Мейс. – Вполне вас понимаю. Что ж, ваша зарплата будет составлять три тысячи в неделю, плюс полная медицинская страховка, транспорт, оплата разумных расходов, комната и питание. Проект продлится около года, я полагаю. Так что основной оклад составит примерно сто шестьдесят тысяч долларов. А если проект окажется успешным, впереди будет еще много работы с аналогичным уровнем оплаты. Рой посмотрел на Мейс, она уставилась на него. – Я думаю, зарплата вполне адекватна, – наконец произнес Кингман, пока Перри энергично кивала. – У меня есть свой транспорт, – сказала она, – но вы упомянули комнату и питание? – Сложно сказать, в какое именно время суток вам придется заниматься работой. Я предпочел бы, чтобы вы жили здесь, в гостевом доме. Он за спорткомплексом. – Спорткомплекс? – спросил Рой. – Такое большое здание слева от входа? – Да, там есть полноразмерная баскетбольная площадка, зал для тяжелой атлетики и кардиотренировок, сауна, джакузи, тридцатиметровый крытый бассейн и полностью оборудованные кухня и комната отдыха. – Крытая баскетбольная площадка? – уточнил Рой. – Да. Я сам никогда не играл, но баскетбол всегда завораживал меня, и я очень люблю смотреть матчи. Я уже много лет – с тех пор, как переехал сюда – фанат «Мэриленд Террапинс»[20]. Я практически никогда не пропускаю их домашние игры и был на последних тридцати семи турнирах ACC[21]. – Альтман внимательно посмотрел на Роя. – Мне кажется, сейчас я вас припоминаю… – Я играл разыгрывающего защитника в «Вирджиния Кавальерс» лет восемь назад. Альтман хлопнул в ладоши. – Ну конечно, Рой Кингман! Именно вы сделали нас в финале ACC. – Ну мне здорово помогли товарищи по команде. – Дайте-ка вспомню… Тридцать два очка, четырнадцать передач, семь подборов и три перехвата. И в оставшиеся шестьдесят секунд вы довели мяч до корзины, бросили из-под кольца, спровоцировали фол, спокойно реализовали штрафной бросок, и мы проиграли с разницей в одно очко. – У вас потрясающая память, Эйб. Альтман обернулся к Мейс: – Так вы согласны? – Да. – Отлично. – Он достал из кармана ключ и бросил его Мейс. – Ключ от гостевого дома. На нем код от ворот. У вас есть мобильный телефон? – Э… нет. Эйбрахам открыл ящик стола, вытащил оттуда телефон и протянул Мейс. – Теперь есть. Хотите взглянуть, где вы будете жить? Они доехали на мототележке. Гостевой дом стоял рядом с небольшим прудом, питаемым родниками. Дом напоминал миниатюрную версию особняка, а уровень комфорта и качество обстановки превосходили все когда-либо испытанное Мейс. Рой разглядывал большие открытые пространства. – Насколько велико это место? – По-моему, примерно шесть тысяч квадратных футов. Билл с семьей жили здесь, пока строился их новый дом. – Моя квартира – двенадцать сотен квадратных футов, – заметил Рой. – Моя камера была восемь на восемь, – сказала Мейс. Пока они ехали обратно к особняку, Альтман сказал: – Довольно забавно, знаете ли. – Что именно? – поинтересовался Рой с заднего сиденья четырехместной тележки. – Я рос с Уорреном Баффеттом в Омахе – и никогда не думал, что он будет столько стоить. – Обо мне говорили то же самое, – иронично бросила Мейс.