– А вы там сегодня были, сэр? – Нет, не был. – У вас есть доступ в пентхаус? – Нет, – ответил я и обратился к администратору: – Может быть, туда лучше позвонить? Дабы избежать неловких ситуаций… – Разумеется. – Девушка вернулась за стойку, набрала номер и попросила переключить вызов на пентхаус мистера Росситера. С минуту мы слушали длинные гудки. – Похоже, никого нет. Один из патрульных посмотрел на администратора: – Вы можете провести нас в апартаменты? – Пентхаус мистера Росситера открывается только магнитной ключ-картой. – Погодите, – возразил я. – Посторонних туда пускать не положено. Патрульные ошарашенно уставились на меня. – Минуточку. – Я достал из кармана мобильник и набрал несуществующий номер. – Керник… Да-да, я подожду. – Я выдержал долгую паузу. Все трое не сводили с меня глаз, в полной мере ощущая неловкость сложившейся ситуации. – Сэр, – наконец сказал я. – В полицию поступил сигнал о подозрительном шуме в квартире мистера Росситера в Битхэм-Тауэр… – Я сделал вид, что человек в трубке меня перебил. – Конечно, сэр. – Я понизил голос. – Да, сэр. Спасибо, сэр. – Я нажал «отбой» и обратился к администратору: – Выдайте нам ключ, пожалуйста. – Сейчас попробую, – ответила она, возвращаясь к стойке. – Прошу прощения, – сказал я констеблям. – Сами понимаете, сегодня такой день… – Конечно, – ответили они хором, избегая моего взгляда. 4 По моему настоянию магнитную карточку взял один из констеблей. Пока лифт поднимался на сорок пятый этаж, все молчали. Не помню, играла ли музыка. Из лифта я вышел первым и торопливо зашагал прямиком к двери Росситера, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что я здесь частый гость. Констебли медленно шли за мной, глазея по сторонам и обсуждая интерьер и планировку этажа. Тернер вставил ключ-карту в замок, взялся за ручку двери. – После вас, – сказал он. – Вы пока осмотрите квартиру, а я побеседую с соседями. – Как пожелаете. – Тернер открыл дверь и вошел внутрь. Я отступил, пропуская вперед его напарника. Оба замерли в прихожей, разминая шеи. Дверь захлопнулась. Слышно было, как один из патрульных присвистнул. Я прошел по коридору к соседней квартире, постоял там немного. Потом услышал, что дверь пентхауса снова открывается, и повернул обратно. – Все в порядке? – Ага, – сказал Тернер. – Министрам неплохо живется. – Так все в порядке? – переспросил я. – Ничего подозрительного не обнаружено, сэр. – Соседка заперлась на все замки, – сказал я. – Уж не знаю, чего она себе там навоображала. Требует, чтобы вы арестовали ее уборщицу, потому что та крадет посуду. Собирается сделать официальное заявление, только сначала хочет переодеться. Патрульные понимающе усмехнулись. – Поговорить с ней? – Нет, я сам разберусь. Спасибо. Они прошли по коридору, нажали кнопку лифта. Дождавшись, когда откроются двери, я окликнул: – Констебль! Оба разом обернулись. – Ключ. Тернер шагнул ко мне, а его напарник придержал дверь лифта. – Спасибо. Я взял ключ и пошел обратно по коридору. Двери лифта закрылись. Я направился к пентхаусу Росситера. Открыл дверь. Вошел. Проверил время: 9:57. Запер дверь, закрыл глаза, прислонился к притолоке, перевел дух. Интересно, закончились ли похороны? В 10:30 я должен спуститься в лифте на первый этаж. Промедление будет равно самоубийству. Я бросился в гостиную – большое безликое помещение, в котором я встречался с Росситером. За огромными стеклянными панелями открывалась панорама города. Я разделил квартиру на зоны и стал их осматривать. Методично обходя комнату, я искал второй телефон Изабель. В неприступном пентхаусе на сорок пятом этаже очень удобно хранить секреты. У меня был единственный шанс их отыскать. Дело шло быстро, безликость пространства играла мне на руку. Несмотря на размеры гостиной, укромных мест было не так уж и много. Я осмотрел бутылку коньяка, которым Росситер меня угощал почти месяц назад. «Хеннесси». Любимый коньяк Зейна Карвера. Больше в гостиной ничего не обнаружилось, и я перешел в кухню громадных размеров. Судя по всему, ею не пользовались. В холодильнике был лишь пакет обезжиренного молока. Я вернулся в гостиную и подошел к широкой лестнице. Она вела в спальни второго этажа, но сначала я осмотрел кабинет рядом с ней. Оттуда открывался самый красивый вид на город, однако кресло за письменным столом было повернуто спинкой к окну. Словно бы в знак того, что помещение предназначается исключительно для работы. На столе лежал закрытый ноутбук. Не было ни книг, ни блокнотов, ни папок с документами. Два нижних ящика стола были пусты. В верхнем обнаружился коричневый конверт – тот самый, который Росситер две недели назад швырнул мне через стол. Я высыпал фотографии на столешницу. Цветные снимки со слегка размытым фоном. Сделаны с необычных ракурсов, явно на камеру телефона. Хорошо видна испарина на коже Изабель. На всех фотографиях мы вдвоем, на самой первой вечеринке в Фэйрвью. Мне хотелось забрать снимки. Может, я за этим и пришел? Чтобы уничтожить улики против себя и спасти свою шкуру? Устыдившись своего порыва, я сложил фотографии в конверт, убрал его в ящик стола и вышел из кабинета. Подошел к лестнице, остановился. Вернулся в кабинет, снова открыл ящик. Конверт в руки брать не стал. Просто посмотрел на почерк. «И. Р. 30 октября». Я поднялся по ступенькам и свернул в темный коридор, ведущий к хозяйским спальням. Каждая из них была больше моей квартиры. Одна явно принадлежала Росситеру – в примыкающей к ней ванной комнате на полочке лежала зубная щетка и принадлежности для бритья. За спальней располагались две небольшие гостевые комнаты. Первая была безликой, как и вся остальная квартира. А вот вторая – нет. Время вмиг перескочило с 10:25 на 10:30. Ярко-розовые обои. Односпальная кровать с розовым постельным бельем, розовые наволочки на подушках. На кровати куклы и мягкие игрушки. Плюшевые мишки и куклы Барби. Изабель сбежала из дома в семнадцать лет. Ее старшей сестре двадцать с небольшим. Чья это комната? Я подошел к шкафу, открыл дверцу. Несколько одинаковых черных платьев. Пара голубых джинсовых комбинезонов.