— А мне показалось, что тебя очень даже устраивает мой язык. Театрально закатываю глаза, скрещивая руки на груди. Этот мужчина невыносим. А я не могу допустить, чтобы он остался победителем в нашей пикировке. Озерский кладет фотоаппарат на стол, с восторгом потирает ладони, затем снова берет камеру и смотрит на Марса через объектив. Жених Людочки Потапенко не успевает расплатиться с барменом, когда к нему подсаживается еще одна блондинка. Возможно, это его бывшая девушка, несостоявшаяся любовь или кто угодно, кого он очень хорошо знает. Между ними нет неловкости, они громко смеются, он тут же заказывает ей коктейль. Марс непринужденно касается ее плеча и наклоняется до неприличия близко. Иногда они замирают, долго глядя друг на друга. Мое настроение портится. Как не хочется это признавать, но Озерский оказался прав. Образ Марса тускнеет, а Костя, тем временем, делает снимки. Я же поднимаю руку и опускаю его объектив. — Да хватит уже. Достаточно у тебя фотографий. — Ну, тут я не причем, — пожимает он плечами. — Ты видела. Они случайно встретились. Это судьба. — А ты и рад этому. — Конечно, рад, — он довольно смеется, продолжая щелкать затвором фотокамеры, — посмотри, как он оживился. Я встаю, собирая свои вещи. Не хочу больше здесь оставаться. Марс — предатель, а Озерский до безумия счастлив, что сможет этим воспользоваться. Роюсь в кошельке, собираясь оплатить съеденную мной пиццу. — Во-первых, положи свои бумажки в кошелек и не оскорбляй меня, а во-вторых, мы еще не уходим. Он берет меня за руку, нежно так, но вместе с тем настойчиво, усаживая на место. Почему я всегда его слушаюсь? — Ты вполне можешь сам тут все дофоткать. Костя качает головой. Не могу понять, зачем ему так важна моя компания? Сажусь рядом. — Смотри, — показывает он мне изображение на маленьком экранчике. — От этих фотографий вполне можно отбрехаться. Нам нужно больше. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Несколько минут мы спорим, я утверждаю, что на фото очевидно, что Марс заинтересован. Костя говорит, что я молодая, наивная и впечатлительная. Сейчас я понимаю, насколько отличаются наши жизни. У Кости всегда что-то происходит, он — человек событие, бесконечно в движении, а я буксую, словно застряла по весне в размякшей грязи. А в это время Марс и девушка встают и идут к выходу. Вместе… Глава 21 Мне смешно, когда, сомкнув на моем запястье свои сильные пальцы, Костя тащит меня по коридору. Мы крадемся к выходу, следуя за Марсом и его спутницей, изо всех сил стараясь остаться незамеченными. — Может быть, он просто проводит ее до дома и поедет к себе? — заявляю я сквозь гогот, натыкаясь на твердую спину, резко остановившегося Кости. Непроизвольно сжимаю крепкую мужскую руку выше локтя. Чувствую рельеф мускулов. На ощупь Костино предплечье, будто камень. А еще Озерский чудесно пахнет. Мы одновременно выглядываем из-за угла, затем он поворачивается ко мне и снова улыбается, этой своей обезоруживающей, трусикосрывательной улыбкой. — Знаешь, мне так нравится эта твоя черта выбирать в людях хорошее и надеяться, надеяться, надеяться, надеяться… Я давно это заметил. Марс оборачивается, Костя резко тянет меня обратно за угол и ловко прижимает к стене. Его ладонь мастерски ложится на мое бедро. Он дышит чаще, взгляд становится хмельным. Я пытаюсь отстраниться, вдавливаюсь в стену по максимуму, приподнимаю голову, отворачиваясь. — Мы упустим их, — выбираю я собственное спасение, вместо того, чтобы спасти отношения Людочки и ее Марса. Уедет Марс и не будет у нас грязных фото, о которых мечтает Константин. Опомнившись, Костя снова сжимает мое запястье. И вот мы уже на улице, стоим за высокой треногой уличной рекламой. — А что если позвонить Людочке, — осеняет меня феноменальная мысль, — она позвонит ему и он опомнится. — Позвонить и испортить все веселье? Вот уж не за что. Он взрослый мальчик и должен принять это решение самостоятельно. Марс что-то набирает в смартфоне. Очевидно, он вызывает такси по приложению. В своей тачке не едет, оставляя ее возле заведения. Чертов Озерский похоже снова прав. Марс не хочет светить свою машину возле... Куда они там едут? В гостиницу? В квартиру для случайных девок? Разочарование во всех мужчинах сразу сжимает легкие. — Это и есть твоя работа? — Да, официанточка, — приближается ко мне Костя, убирает волосы с лица, поправляет куртку, заботливо застегивая молнию до самого верха. — Совать нос в чужие дела и копаться в грязном белье? — Раскрывать людям глаза, демонстрируя правду. Марс дожидается Рено Логан, галантно усаживая свою даму на заднее сиденье. Сам садится к ней и, когда машина отъезжает, в заднем стекле видны их очертания, вернее тени, сливающиеся в одно целое. — Чертов ублюдок, — кривлюсь я как от кислого, — он целует ее! Костя, он просто целует ее в такси! Озерский разражается громким продолжительным смехом. — О боже, что это сейчас за треск послышался вдали? Кажется, Маринина надежда на существование идеальных мужчин разлетелась на части. — Юморист, — качаю я головой, а Озерский тянет меня к перекрестку. Загорается красный сигнал для автомобилей и рядом с нами останавливается такси. Костя бесцеремонно распахивает дверь. Внутри сидит парочка пенсионеров. Дедуля на переднем, возле водителя, а бабушка, в странном берете и в очках с толстой оправой, на заднем. — Оно же занято, Озерский, — воплю я как резанная, — ты с ума сошел??? — Мы платим вдвое больше! — садится он на заднее сидение, а меня усаживает к себе на колени. — Вызывая, мы потеряли бы кучу времени. Следуйте вон за тем такси, пожалуйста. Места мало, и, сидя на его коленях, я бьюсь головой о потолок автомобиля. Возмущается бабуля и водитель, но мы, как и просил Озерский, следуем за такси, в котором сидят, комфортно сидят, прошу заметить, Марс и его блондинка. — Да ладно, Марта, куда нам спешить? Не ворчи, покатаемся по ночному городу, — оборачивается дедуля и подмигивает Константину. А я в который раз закатываю глаза. Это что мужская солидарность такая? А Костя пользуется моментом, обхватывая меня двумя руками. — Обнимать тебя сплошная пытка, официанточка, — хрипло шепчет Озерский, сжимая мое тело, носом зарываясь в мои волосы, а самое волнительное, что я даже через джинсы, сидя на его коленях, чувствую мужское желание. Непроизвольно ерзаю. — Поцелуй меня, — продолжает шептать он мне в волосы, легонько касаясь шеи языком. Пенсионеры спорят, о чем-то общаясь с водителем. А я дышу, как паровоз, потому что меня сводит с ума все, что он делает. Темнота в машине, его близость, его сильные руки… У Кости такие сильные объятья. Они чуть грубоватые, но вместе с тем теплые. Парни пробовали обнимать меня и раньше, но как-то неловко, будто боялись, что я оттолкну. Озерский прижимает к себе совсем по-другому. Словно ему заведомо известно, что мне нравится, как я тащусь от ощущения его желания, жажду сесть поудобнее и поцеловать. Но я, конечно же, этого не делаю. — Ты забываешься, Константин, мы деловые партнеры, а не любовники. У нас есть вполне конкретное дело. Я ойкаю, когда он прикусывает мочку моего уха. — Деловая ты моя. «Ты моя». Он сказал это просто так, а я сжимаю зубы, хочется разреветься. Ну почему меня так тянет к бабнику? Ему необходимо получить девушку, с которой он еще не спал. Вот и весь расклад. Он же сам говорил, что желание пропадает, как только девушка оказывается в его постели. Более того, то ли в шутку, то ли всерьез Озерский заявил, что женщина становится ему неприятна. Пройденный этап и все такое. — Приехали! — кричит водитель, остановившись возле сверкающих окон огромного отеля. Костя присвистывает. — Не скупиться он на случайных баб, решил поиметь с шиком. — Какая гнусность! Выходим мы из машины и крадемся за Марсом, прямо в огромный холл. — Не говори так, официанточка, — реагирует он на мое «гнусность», — а то я начинаю думать, что ты равнодушна к мужчинам. В сексе нет ничего гнусного. Он прекрасен, когда партнеры хотят друг друга. Но откуда тебе знать, ты ведь девственница. Я останавливаюсь, будто вкопанная. Не успеваю совладать со своими эмоциями. Озерский обнимает меня двумя руками и шепчет на ухо: ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Скажи, что ты ничего еще не пробовала, не трогала мужчину, не позволяла трогать себя. Меня это так заводит. Мне почему-то становится стыдно от того, что он прав. — Да пошел ты, — толкаю его в грудь и разворачиваюсь, собираясь уйти. Но Костя меня не пускает. — Ладно, прости, — говорит он серьезно, без тени веселья. Я тяжело дышу, как будто я самка хищника, готовящаяся к решающей схватке. Это правда, я опасаюсь близости с мужчиной, потому что невинна. Мне нужен кто-то, кто не будет смеяться над тем, что я все еще девственница, кто сделает все деликатно. Но это явно не обнаглевший бабник. Главное, взять себя в руки.