– Кого-то ранили? – поинтересовалась Эвадна, вспомнив раздавшийся крик. – Да. Амару. От одной только мысли об этом Эвадне стало плохо. – Куда собака ее укусила? – Собака? – эхом отозвалась Тула. – О, ты не знаешь. Видимо, ты впервые проезжаешь мимо Эвфимии? Жестом она показала Эвадне продолжать пить вино. Девушка так и поступила, чувствуя, как краски возвращаются к лицу. – Если Ивина начинает сеять хаос, что случается довольно часто, – но не каждое наше путешествие мимо горы, – каждый из нас видит что-то свое. Призраки оживают, откликаясь на наши самые глубинные страхи. Конечно. Эвадна знала это. Но в начавшейся суматохе смела предположить, что и остальная часть лагеря видела ее детское проклятье. – Что ты видела? – осмелилась она задать вопрос. Старуха фыркнула. – Вот об этом я не рассказала бы даже своему ближайшему другу, не говоря уже о тебе. – Женщина, должно быть, поняла, как жестоко прозвучали слова, потому что смягчила тон. – Страхи – это очень личное. Почти никто из нас не рассказывал о том, что преследует его в тени горы Эвфимия. – Я понимаю. Тула молчала, но какое-то время продолжала пристально смотреть на Эвадну. Девушка не знала, куда отвести глаза, поэтому допила вино и забралась в свой спальный мешок. – Тебе очень повезло, деточка, – сказала Тула, прежде чем выскользнуть из палатки. – Тебе повезло, что лорд Деймон догадался, что ты ушла из лагеря. Вот как. Лорд Деймон. Эта мысль не давала Эвадне уснуть до самой поздней ночи. На следующий день путешествие проходило медленно. Рука Амары была ранена, потому ее уложили на кровать в одну из повозок, лицо девушки искажалось от боли всякий раз, когда колеса подскакивали на неровностях дороги. Дочь командора, Лира, вместо того чтобы ехать верхом на своей кобыле, осталась сидеть рядом с Амарой, присматривая за повязками девушки и уговаривая ее выпить крепкое варево, которое должно было помочь унять лихорадку. Сидя на отведенном ей неудобном месте, наблюдая за проплывающими мимо пейзажами и беспокоясь о Хальцион, Эвадна снова превратилась для всех в невидимку. Ей не хотелось в первую очередь попадаться на глаза Козиме, но, похоже, жена командора по-прежнему была потрясена ночным происшествием, и ехала рядом со своим мужем впереди каравана. Когда на вторую ночь они разбили лагерь, Эвадна приступила к своей первоначальной задаче: ночным горшкам. Стратон разместил их отряд в долине реки Зен, как можно дальше от тени вершины горы, и Эвадна понесла медные горшки на берег. Готовясь их вымыть, она вошла в реку и начала зачерпывать воду, как вдруг ее напугал подошедший со спины командор. Она не знала, что он последовал за ней к реке. – Господин? – Положи это, – приказал он. Эвадна вышла из воды, ступив на траву. В ожидании того, что скажет дальше лорд, девушка недоумевала, зачем он ее искал. Когда он наконец заговорил, его слова удивили ее, словно обнаруженная в руке заноза. – Ты должна подавать мне и моей семье вино, а не мыть ночные горшки. Она воззрилась на него, разинув рот. – Но господин, я думала… – Я знаю, что ты подумала, – перебил он ее, тяжело вздохнув. – Но я обсудил все со своей женой, и она согласилась, что пока рука Амары не заживет, ты будешь лучшей заменой. Ты согласна? Эвадна сдержала свое удивление. – Да, господин. Но… Он приподнял бровь в ожидании продолжения. – В чем дело, Эвадна? – Если я умру от отравленного вина… Что станет с моей сестрой? Ей все еще придется расплачиваться с вами пятью годами службы? – Я не позволю тебе умереть, – ответил мужчина, словно и в самом деле считал себя богом, повелевающим жизнью и смертью. – А теперь оставь эти горшки для Тулы и иди подготовь вино. Он повернулся и зашагал обратно в лагерь. Мгновение Эвадна колебалась, но затем отправилась следом. Наскоро смахнула со лба волосы и собрала их в косу, разгладила складки на тунике, вымыла руки водой с каплей нарда – ароматного растительного масла. Пока девушка шла, чтобы попробовать заготовленное для семьи командора вино и позаботиться об их чашах, она думала только о поступке командора. Члены семьи вновь не разговаривали. Они отдыхали, возлежа на подушках всех цветов – индиго, шафрана, оливы, охры – под висячими масляными лампами, в то время как свет огня оттенял золотистый цвет кожи, волос и глаз. Они сидели вокруг блюд с едой, к которой почти не притрагивались, держали в руках пустые чаши и ждали, когда Эвадна наполнит их. Только когда девушка налила Козиме вина, когда увидела твердость во взгляде женщины, Эвадна наконец-то поняла. Это не было ни проверкой, ни размолвкой между мужем и женой, каждый из которых хотел оставить за собой последнее слово. Это была тактика. Потому что, как начинала понимать Эвадна, если в твоем доме находится враг, ты не отправляешь его вычищать испражнения из ночных горшков. Ты даруешь ему почетное положение, выказываешь доверие. Держишь поблизости. В пределах своей досягаемости. 12. Эвадна Митра превзошла все ожидания Эвадны, при виде раскинувшегося перед ней великолепного города у девушки перехватило дыхание. Королевский город был возведен вокруг небольшой горы, на вершине которой располагался дворец королевы. Ко дворцу вела главная дорога, разветвляющаяся на улицы, которые простирались с востока на запад и с севера на юг, объединяя множество рыночных площадей и храмов. Издалека Митра сияла, будто потускневшее серебро, зеленела растущими в частных садах деревьями и цветами. Знамена, демонстрирующие принадлежность семей к роду того или иного божества, развевались на ветру ленивыми всполохами цвета. Великая река Зен прорезала восточный квартал города подобно лезвию, чьи берега заполнили пришвартованные суда и баржи. В воздухе витали ароматы дыма, мха, рыбы и ладана. Гора Эвфимия скрылась из виду, превратившись в не более чем туманный кошмар, оставшийся на южной стороне. Но вдалеке Эвадна заметила каменоломню, что располагалась к западу от Митры, напоминая открытую рану в Дакийских предгорьях. Извилистая дорога прокладывала путь от западных ворот города, через ячменные поля, прямо ко входу на каменоломню – узкому зданию, окруженному непроходимой стеной. Эвадна изучала место, куда вскоре должна была прибыть Хальцион, и размышляла о том, что от сестры ее будет отделять всего несколько миль. Это одновременно и утешало, и сводило с ума. Стройным рядом они прошли через восточные ворота города, направляясь через шумный рыбный рынок и следуя дальше по широким улицам. Но когда люди заметили командора и его семью, заметили повозку, в которой лежал гроб, шум и суета сменились благоговейным шепотом. Мрачная тишина сопровождала их на протяжении всего пути до предгорья, где стояла вилла Стратона, будто часовой, наблюдающий за восточной частью города. Увидев дом командора, Эвадна первым делом подумала о том, что он напоминает пусть и уменьшенную, но не менее великолепную копию королевского дворца. Вилла была выложена из белого мрамора, ее бронзовая крыша поддерживалась величавой колоннадой. Засеянная травой территория виллы – окружена стеной, за которой скрывались деревья и цветущие кустарники, а также два небольших святилища богинь Магды и Ари. Там же находились тренировочный ринг, оружейный склад и кузница и даже конюшня с пастбищем для лошадей, которые паслись в данный момент рядом с небольшим прудом. С виллы открывался потрясающий вид на реку. И это место должно было стать домом Эвадны на следующие пять лет. У нее едва ли хватило времени насладиться открывшимся великолепием, прежде чем подошла хмурая Тула. – Ты будешь спать на нижнем этаже, вместе с Амарой, – сообщила она, взглянув на раненую служанку, которая была слишком поглощена болью, чтобы протестовать против сложившейся ситуации. – Для умывания используй воду из колодца для слуг, а эфирное масло найдешь в шкафу. Там же лежат свежая туника и сандалии. На закате семья хоронит Ксандера, но они вернутся сюда к ужину, и ты должна быть готова подать вино. Амара, покажи ей дорогу. Поток мыслей взвихрился в голове Эвадны, и ей большего всего на свете захотелось отыскать где-нибудь нору и спрятаться в ней. Но Амара вошла на виллу, и Эвадне ничего не оставалось, кроме как последовать за ней. Парадные двери, изготовленные из кованой бронзы, были столь высокими, что через них вполне мог бы пройти исполин. Двери привели девушек во внутренний двор, из которого открывался вид на небо. Полы были выложены нефритом и сердоликом шестиугольной огранки, а в центре находился небольшой пруд. Проходя мимо пруда, Эвадна задержалась и заглянула в него. На самом дне переливалась мозаика, изображающая Пегаса: его крылья были распростерты в стороны, а туловище выложено золотом. – Летними ночами созвездие Зефиры отражается в воде между крыльями Пегаса, – сказала Амара, заметив взгляд Эвадны. Ее рука была забинтована, движения казались скованными, но на лицо вернулся румянец. – Это мое любимое место на вилле. – Оно прекрасно, – призналась Эвадна. Остаток пути до комнаты она вела себя тихо, стараясь запоминать коридоры, по которым они шли. Наконец они добрались до небольшой комнатушки с двумя кроватями и открытым окном, которое впускало внутрь свежий воздух. – У тебя есть несколько часов до ужина, – сообщила Амара, опускаясь на кровать. – На твоем месте я бы отдохнула. Иногда семья засиживается допоздна, но они ждут, что ты останешься внимательной. Особенно когда здесь леди Селена. – Кто такая леди Селена? – поинтересовалась Эвадна, аккуратно присаживаясь на другую кровать. – Сестра лорда Стратона. Не дай ее чаше иссохнуть. Больше никаких наставлений она не получила. Амара отвернула лицо к стене и вскоре погрузилась в сон. Эвадна по совету Амары постаралась отдохнуть, но ей слишком сильно хотелось спать, и она боялась опоздать на ужин. Девушка встала и умылась, как велела Тула, колодезной водой с каплей масла, которое пахло сладкой землей и мускусом, будоража чувства Эвадны. Она тосковала по дому. Она заплела волосы в косу, отыскала тунику, которая подходила ей по размеру, – с высоким воротом, чтобы скрыть намек на присутствие Крылатого Ожерелья Киркоса, – и последовала за ароматами готовящегося ужина на главный этаж. Она нашла кухню, где слуги готовили еду, а затем, дальше по коридору, и столовую. Ближе к ночи зажглись небольшие железные жаровни, наполнившие дом светом и теплом. Между колоннами висели длинные прозрачные полотнища, колышущиеся от легкого дуновения ветра. Посреди комнаты стоял низкий стол из отшлифованного дуба, на котором были сервированы серебряные тарелки и чаши, а в центре стояли букеты – пучки лилий, анемонов, гиацинтов и листьев мирта. Неподалеку располагалась стойка для вина. Из погреба уже принесли кувшины, что до сих пор хранили прохладу. Печати были не повреждены. Вскоре наступила ночь, и слуги начали вносить блюда с едой и расставлять их по столу.