– Итак. Я хочу нанять писца, кого-то, кто записывал бы мои заклинания, да и вел обычные записи. Как ты, наверное, знаешь, я не могу писать удобной для меня рукой. Магия делает это невозможным, потому что письмена не задерживаются на папирусе. И как бы сильно я ни хотел запомнить все свои заклинания, некоторые из них слишком длинные и сложные, и было бы проще записывать их. Потому писец будет посвящен в мои секреты. Мне нужен кто-то, кому я смогу доверять, на кого смогу положиться, кто не выдаст мои заклинания другому магу, сопернику. – Юноша сделал паузу, взглянув на чистый, сложенный на его столе папирус. – Если ты согласна, Эвадна, тогда мне бы хотелось, чтобы ты взяла перо и записала свой любимый миф. Эвадну просьба озадачила, но затем поняла, что это – часть проверки. Выбрав перо и открыв баночку с чернилами, положив перед собой квадратик папируса, она размышляла. Она практически выбрала миф о Киркосе. Сколько раз, сидя на коленях своего отца, Эва слушала эту легенду, снова и снова? Но ей не хотелось привлекать внимание к Киркосу. Она опасалась, что могут всплыть тайны его реликвии. Мысленным взором окинула существующие в мире мифы и, возможно, из-за тоски по дому, невероятной тоски по роще, решила написать о создании короны Аканты из оливковой ветви. Эвадна закончила и, отложив перо, понесла папирус Деймону, выбрав длинный путь, дабы избежать приближения к дремлющему Аркалосу. Сначала лицо Деймона было настороженным, но потом она заметила, как он, вчитываясь в слова, нахмурил брови. Эвадна не могла этого объяснить, но ее сердце быстро и отчаянно забилось в грудной клетке. Ей показалось, что, сама того не ведая, каким-то образом написала нечто неуместное. Деймон опустил папирус и взглянул на нее. – Спасибо тебе, Эвадна. Можешь идти. По правде говоря, она не должна была быть разочарована или ошеломлена. Но на какое-то безумное мгновение она поверила, что может стать писцом, что его слова не оказались лестью, что это – не жестокая игра. Что он не размахивал перед ней надеждой только ради того, чтобы затем вырвать ее из рук. Эвадна ушла, не сказав ни слова. Она нашла свое ведро и щетку точно там же, где оставила их, и, сердитая, вернулась во двор. – Где ты была, деточка? – поинтересовалась, нахмурившись, Тула, когда застала девушку на лестнице. – Я помогала Деймону. – Лорду Деймону, – поправила Тула. – И не приставай к нему больше, слышишь? Он крайне занятой человек. Эвадна промолчала. Она вернулась к уборке, выплеснув на ни в чем не повинный пол часть своего гнева, – гнева, который хотелось бы обрушить на Деймона. Но вскоре Эва устала, и ее разочарование ослабело. Руки начали болеть, и она в расстроенных чувствах прислонилась к одной из колонн. Их беседа не продлилась и получаса. Даже четверти часа. Она продержалась всего десять минут. В тот вечер за ужином Деймон испил свое вино. Это только усилило раздражение Эвадны, потому что теперь приходилось следить и за его чашей, наполняя ту по мере необходимости. Он не говорил о своих прошедших встречах, отчего создавалось впечатление, что ни Стратон, ни Козима, ни Лира понятия не имели, что Деймон вообще их проводил. Разговоры вертелись о налогах, болезнях и легионе, к которому вскоре должен был вернуться Стратон. Когда ужин закончился, все поднялись из-за стола. За исключением Деймона. Он так и остался сидеть, держа в руках чашу с вином и просматривая свиток, что разложил перед собой в свечении жаровен. И Эвадна не могла покинуть залу, потому что чаша все еще была там, а он продолжал время от времени потягивать вино. Измученная, она прислонилась к одной из колонн, наблюдая за его чашей. Прохладный ночной ветерок ворвался в комнату, колыша белые шторы. На вилле стояла тишина, покой, напоминая сказочный пейзаж. Лунный свет проник внутрь, освещая пол, и Эвадна прикрыла глаза, как вдруг услышала мягкое звучание своего имени: – Эвадна. Она выпрямилась и потянулась за кувшином с вином. – Возьми одну чашу и присоединяйся ко мне, – пригласил Деймон. Эвадна сделала, как он велел, и уселась на подушку за столом прямо напротив него. Деймон взял кувшин и потянулся к пустой чаше, наполняя ту вином. После чего подвинул чашу к девушке, и она, удивившись, захлопала глазами. – Ради этого вы задержали меня допоздна, лорд Деймон? – протянула она, позволив своему раздражению зазвенеть в голосе. – Чтобы налить вина? – И да, и нет. Я хочу поговорить с тобой наедине. – Вы говорили со мной наедине и раньше. Мгновение он пристально смотрел на нее. Голубой цвет его левого глаза был столь ярок, что отвлекал на себя все внимание. Эвадна опустила взгляд на чашу с вином. – Не собираешься пить, Эвадна? – Вы почти не пьете то, что я вам наливаю, господин. – Деймон. Просто Деймон. И я пил сегодня вечером. – Чего вы… ты хочешь от меня? – спросила Эвадна. Она так устала, так тосковала по дому, что отбросила все приличия. – Миф, который ты написала сегодня, – начал он, вытаскивая из кучи свитков квадратик папируса. Когда Деймон положил папирус лицевой стороной вверх на стол между ними, Эвадна узнала свой почерк. – Создание Эвфимием Всевидящей Короны Аканты. Почему из всех возможных мифов ты выбрала именно этот? Эвадна потерла лоб. – Не знаю. Это просто миф, и я выбрала его по наитию. Он, казалось, не поверил ей и продолжал напряженно ждать объяснений. – Я знаю, что ты остался мной недоволен, – сказала она, и в ней вновь вспыхнул гнев. – Ничего подобного. – Хотя мне неизвестно почему. Возможно, все дело в наклоне почерка… – Нет, твой почерк более чем прекрасен. – Или, возможно, я писала недостаточно быстро для тебя, или… – Эвадна, если я попрошу тебя стать моим писцом, ты согласишься? Она застыла. Секундное мгновение она могла только дышать и смотреть на него, гадая, не почудилось ли ей предложение. Деймон рассматривал ее, пока свечение пламени мерцало на его лице. – Прежде чем ты дашь ответ, я хочу, чтобы ты знала: это будет непросто. Мне нужен кто-то, кому я могу беспрекословно доверять, да, но также я нуждаюсь в партнере, который доверяет мне, которого не пугают ни вызовы, ни противостояние. Кто готов встретить их лицом к лицу вместе со мной. Эвадна даже и не мыслила, что в обычной записи заклинаний может быть нечто сложное, но она услышала серьезность в его голосе. Оставалось только гадать, с чем именно связаны эти сложности. – Ты дразнила меня из-за тех людей, с которыми я встречался сегодня, – сказал он, когда ее молчание начало тяготить. – Но это не я их пригласил. Это сделала тетя Селена. Она хочет контролировать каждое мое действие. И любой выбранный ею писец стал бы шпионом, что сообщал бы ей обо всех моих действиях, заклинаниях, которые я решу записать. – Он сделал паузу, проводя кончиком пальца по краю чаши. – Моя тетя была одним из моих учителей в Дестри. Она была добра ко мне, но все еще ждет подчинения ее приказам. Она могущественна. И будет крайне недовольна моими выбором писца, потому что не имеет власти над тобой. Эвадна удивилась тому, что он столь многое открыл ей. Она глубоко вздохнула. – Всю свою жизнь я хотела быть кем-то большим, чем я есть. Хотела быть быстрой и сильной, как моя сестра. Жаждала волшебства, обладать способностью оживлять магию в своих заклинаниях. Я хотела быть кем-то, кто оставит след в этом мире, пусть и небольшой. Она сглотнула, с трудом осознавая, что только что поведала ему сокровенные вещи. Но когда девушка подняла взгляд, чтобы посмотреть на него, увидела, как тронут Деймон ее словами, как между ними зарождается в этот момент робкая дружба. – Ты оставишь свой след, Эвадна, – прошептал он. И она вспомнила, как ради нее и Хальцион он нарушил закон, как сделал ее невидимой и привел в тюрьму агоры. Как заметил ее исчезновение из лагеря и велел отцу искать девушку, – найти раньше, чем это сделают призрачные собаки. «Почему?» – задалась вопросом Эвадна. – Я и в самом деле знаю Язык Бога, но прошло много лет с тех пор, как я в нем практиковалась, – сообщила она. – Я помогу освежить твою память. – Лорд Стратон может не оценить такое соглашение. Предполагалось, что я буду его виночерпием. – У него не будет проблем с поиском нового виночерпия. – Тебя не беспокоит, что моя сестра… – Слова застряли у Эвадны в горле. Она не могла произнести их, не могла выплеснуть наружу ту боль, что пролегала между ней и Деймоном. Он молчал, поощряя ее заканчивать свою мысль вслух. – Мне кажется, что при взгляде на меня ты видишь только Хальцион, – продолжила она. – Что я служу тебе постоянным напоминанием о случившемся. – Так вот что ты чувствуешь, когда смотришь на меня? – парировал он. – Видишь моего брата? То, как отец поступил с твоей сестрой? Эвадна выдержала его взгляд, гордость не позволяла отвести глаза. Ей приходилось признавать правду: день ото дня она видела Деймона таким, какой он есть на самом деле. – Нет. Я вижу мага, который время от времени меня раздражает. Он улыбнулся, и в уголках его глаз образовались морщинки. – Рад слышать. Но Деймон не сказал, что видел, когда смотрел на нее, а Эвадне очень хотелось спросить его. Она не могла отыскать причин для отказа. Она хотела знать секреты этой семьи. Что ж, это был ее шанс, а другой ей вряд ли когда-нибудь представится. Эвадна задалась вопросом, было ли это благословением небес. – Да, – сказала она. – Я буду твоим писцом. – Спасибо, – ответил он, и Эвадна услышала нотки облегчения в голосе юноши. Неужели он действительно считал, что она ему откажет?