Эвадна почувствовала взгляд Деймона на себе, и его голос начал замедляться, как будто он начал забывать слова своей собственной песни. Пот выступил у него на лбу, и она заметила, как его руки дрожат, выдавая усталость. «Это будет похоже на пение против ветра, на плавание против течения». Вот как он описал пение сложного заклинания. Он замолчал, его язык словно застрял в ловушке. Эвадна продолжала петь заклинание, но без магии, содержавшейся в голосе Деймона, звезды медленно тускнели. Она пела, пока Деймон, в конце концов, не присоединился к ней, следуя за ней и черпая ее силу. Огонь вспыхнул снова, и звезд появилось еще больше. На свиток упала капля крови. Спустя мгновение Эвадна поняла, что кровь капает из носа Деймона. Она прервала пение незадолго до того, Деймон замолчал и опустился на пол, выпустив свиток из рук. Эва подхватила свиток и присела на колени перед юношей. Казалось, он удивился тому, с какой осторожностью девушка потянулась к нему и прижала край своей мантии к его носу, останавливая кровь. Она не хотела ничего к нему чувствовать. Но чувствовала. Она волновалась, беспокоилась о нем, пока его кровь пропитывала ее мантию. Винила в этом сложившиеся обстоятельства, что окружали их обоих: секреты, потери, неопределенность. Но Эвадна знала, что, невзирая на все это, она меняется и сама. Каждый раз, когда Деймон смотрел на нее, она замечала его взгляд. Замечала изящество его пальцев. Ей нравился звук его голоса. Она находила удовольствие в том, чтобы петь с ним. Она пыталась понять, кем видела его: магом, партнером, другом. Сыном человека, которого презирала. Они продолжали сидеть на полу до тех пор, пока магические звезды, кроме одной, не погасли, пока нос Деймона не перестал кровоточить. – Прости, – прошептал ей Деймон, когда она выпустила из рук мантию. – За что? – Что я такой слабый. Я… не ожидал, что заклинание так скоро заставит меня истечь кровью. Эвадна молча смотрела на него. Ее не только удивило случившееся, но и заставило насторожиться. Что, если в сердце горы у него тоже пойдет кровь? Что, если он не сможет пройти весь путь до двери и обратно? Она смотрела, как гаснет последняя звезда, страстно желая начать петь, вновь зажечь крошечные огоньки. – Ты не слабый. В тебе есть стальной стержень, – прошептала она, вспомнив, как однажды Хальцион сказала ей эти слова и как они поддерживали ее. – Похоже на то, что мог бы произнести мой отец, – отозвался юноша. – Ну, сестра однажды сказала их мне. – Тогда, вероятно, когда-то он сказал их ей. – Возможно. Эвадна встала и протянула ему руку. Мгновение он пристально смотрел на нее, а затем улыбнулся. Нежная улыбка теплотой отозвалась в его глазах, и она подумала о том, что сейчас Деймон выглядит намного моложе, намного мягче. – И правда расстроенная кифара, – задумчиво протянул он ироничным тоном, беря ее за руку. Она подняла его. И по тому, как неохотно он разжал пальцы, Эвадна поняла, что ее голос был намного сильнее, чем он когда-либо себе представлял. 21. Хальцион и Эвадна В камере Хальцион сидела женщина. Это была не ее мать и не Эвадна. Узнав ее, Хальцион удивилась. Она лишь раз видела ее, на суде. Козима, жена командора. Мать Ксандера. Когда Козима заметила, что Хальцион проснулась, она встала и подошла ближе, опускаясь на колени рядом с кроватью. Сначала она ничего не говорила и молча коснулась лба Хальцион. – Твоя лихорадка спала, – сообщила она, пряча глаза. – У меня есть для тебя еще одно зелье, которое поможет вывести из твоего тела остатки яда. Хальцион наблюдала, как Козима роется в лежащей на полу кожаной сумке, из которой она достала маленькие баночки с травами, несколько горшочков мазей, рулоны льняных бинтов и флягу с чистой водой, а затем быстро смешала это варево в глиняной миске. Женщина налила его в маленькую деревянную чашу, и травяное снадобье освежило затхлый воздух камеры. – Ты можешь сесть? – поинтересовалась она, и когда Хальцион попыталась приподняться, Козима ей помогла. Мир на мгновение завертелся, но зрение Хальцион начало обретать четкость. И пусть слабость и растерянность еще не покинули тело, силы начали понемногу возвращаться к ней. Козима поднесла чашу к губам девушки, и Хальцион сделала глоток. Козиме, казалось, было некомфортно смотреть на нее. Это напомнило Хальцион о ее деяниях, и варево женщины застряло в горле. Она, поперхнувшись, отвернулась, но Козима решительно и терпеливо ждала. – Тебе нужно выпить все, Хальцион. Хальцион молчала, прислушиваясь к собственному прерывистому дыханию. – Почему вы мне помогаете? – прошептала она. Козима подвинула свой стул поближе и, поставив на колени чашу, наклонилась к Хальцион. – Потому что Ксандер любил тебя, – ответила она. – Я представляю, что теперь он живет на вилле из облаков, наблюдает за нами и страстно надеется, что ты выберешь жизнь. Выпей остальное. Ради него. Его имя ослабило напряжение в воздухе между ними, и Хальцион встретилась с Козимой взглядом. Она не обнаружила в глазах целительницы гнева или негодования, как того ожидала. В них светился проблеск печали, надежды. Стратон, должно быть, рассказал ей правду об обреченной на провал миссии Хальцион и Ксандера, об ошибке, которую Хальцион совершила из-за завязанных глаз. Ошибке, за которую никогда не простит себя. Она согласилась выпить напиток до конца. После чего Козима, уложив девушку на кровать, начала залечивать раны на спине Хальцион. – Ты знаешь, кто тебя травил? – Да, – ответила Хальцион. – Маг Макарий из Галеноса. – Он сделал с тобой что-нибудь еще, Хальцион? Хальцион колебалась. Ее охватил стыд, горло сжалось. – Он завладел моим разумом. Он делал это несколько раз. Я… я сделала все возможное, чтобы скрыть часть воспоминаний, но, возможно, выдала какую-то важную информацию. Священник Бахус… Макарий увидел Бахуса в моих воспоминаниях, убил его и забрал Золотой Пояс. – Это не твоя вина, Хальцион. Макарий совершил против тебя тяжкое преступление. Козима намазала спину Хальцион охлаждающей мазью. – Мы нигде не можем найти его следов, но не переживай, его поймают. Хальцион не удивилась тому, что Макарий сбежал. Да и могла ли она винить его, когда сама в страхе бежала? Козима снова заставила девушку сесть, чтобы обернуть вокруг ее спины свежие льняные повязки. Хальцион попыталась вспомнить вчерашний день – или это было несколько дней назад? – и ее память затуманилась. – Лорд Стратон… он был здесь? Или мне привиделось? – Он был здесь. Когда он увидел твое состояние, послал за мной. И снова в глазах целительницы промелькнула печаль. – Почему он решил прийти? – Твоя сестра просила об этом. Она почувствовала, что ты в беде. Хальцион была изумлена. Ей так сильно хотелось увидеть Эвадну, что сердце пустилось в галоп. – Мой муж вернулся в Абакус, – поведала Козима. – Там он собирается встретиться с архонтом, чтобы подать прошение на твой перевод в лазарет, где под моей опекой ты сможешь полностью оправиться. Там Эвадна навестит тебя. Хальцион не верила. Слезы жгли глаза, и пока Козима помогала ей переодеться в свежую тунику, изо всех сил старалась их скрыть. – Стратон не хотел, чтобы я оставляла тебя здесь без присмотра. Козима поднялась на ноги и принялась собирать свои травы и грязное белье. – Но мне нужен отдых. Моя дочь, Лира, придет заменить меня. Она принесет тебе немного бульона, и ты должна его весь выпить. И прошу: в течение дня пей эту воду. Она поставила флягу рядом с койкой Хальцион и, перекинув сумку через руку, собралась уходить. Но внезапно замерла и понизила голос до такого шепота, что Хальцион едва ли ее расслышала: – Стратон оставил подарок под одеялом. Он сказал, ты знаешь, что делать, если снова увидишь своего отравителя. Мысли Хальцион спутались, но она кивнула. – Спасибо, госпожа. Я у вас в долгу. – Нет, Хальцион из Изауры. Я скоро вернусь. Хальцион смотрела, как женщина уходит, как дверь камеры закрывается и запирается на замок. Но стражник больше не косился на заключенную. В его глазах отражался страх, который, как предположила Хальцион, стал следствием недавнего присутствия Стратона. Она посмотрела на одеяло, о котором говорила Козима: мягкое и чистое одеяло из лазарета, сложенное в ногах койки. Дрожащей рукой девушка сунула под него руку и обнаружила подарок.