Я открываю дверь. И вдруг слышу за спиной голос Мамонтова: – А ведь я ошибался на твой счет. Думал, ты наглый глупый щенок. А ты вполне себе матерый пес. И рабочие решения принимаешь осознанно, и к семье у тебя правильное отношение… – Спасибо, – говорю я. Выхожу, закрываю за собой дверь. И стою возле нее истуканом. Вроде бы, все прекрасно. Все по плану, как я задумал. Место в совете директоров, считай, у меня в кармане. Я женился, чтобы этого добиться! Тогда почему тогда мне сейчас не очень радостно? Глава 65 Роман – Уходи, я сплю. – Лера, что за дела? Почему ты меня не пускаешь? Я стою у закрытой двери спальни, стучусь, как дятел. Хочу убедиться, что с Ягодкой все в порядке. А она закрылась на замок! – Я сплю, – раздается хриплый голос. – И разговариваешь во сне? Лера, я волнуюсь. Я хочу тебя увидеть! – Не надо тебе меня видеть. Я ужасно выгляжу. – Что за чепуха! Теперь Лера рядом с дверью. Я слышу ее голос более отчетливо. – Я проснулась, посмотрела в зеркало – и сама испугалась. У меня нос распух и глаза заплыли. И сопли текут непрерывно… Я похожа на поросенка! – Обожаю поросят! Открывай. – Не открою. – Я твой муж! Мы с тобой в горе и в радости… и в соплях, и с поросячьим пятачком. Понятно? – Ты мне не настоящий муж! Ну что за упрямая дурочка?! – Открой, или я выломаю дверь. – Какой ты все-таки упрямый! – слышу ее голос. Кто бы говорил! Дверь открывается. Я слышу топот. Вхожу и вижу, что моя зайка спряталась под одеялом. Я тяну за его край, одеяло начинает сползать, но Лера вцепилась в него мертвой хваткой. Я прыгаю на кровать и откапываю-таки упрямую девчонку. Ее голова торчит из кокона одеял, она смотрит сердито и громко шмыгает своей красной носопыркой. Я целую ее прямо в этот симпатичный распухший пятачок. – У меня сопли! – Я заметил. – Это негигиенично! – Мне пофиг. – Размотай меня, я сейчас задохнусь. – Обещай, что не будешь от меня прятаться. – Да чего уже прятаться… Ты все видел. Страшно? – Я тебе говорил, что я извращенец? Так вот, мне нравится твой красный нос и заплывшие глазки. – Ты самый извращенный тип из всех, кого я знаю! – Лера уже улыбается. – И ты можешь заразиться. – Заражусь – тоже стану поросенком. Хрю-хрю. Будем семейством сопливых хрюнделей. Лера смеется. Я разматываю ее, ложусь рядом, обнимаю. Она шмыгает носом, сопит в бумажный платочек и прячет лицо у меня на груди. – Что сказал врач? – Что я выживу. Если буду пить лекарства, которые он написал вон на той бумажке, полоскать горло и сидеть дома. Я уже два дня прогуливаю занятия! – Ничего, наверстаешь. – У меня завтра зачет по-английскому. – Обойдутся без тебя. – А послезавтра у Насти вечеринка, на которой мы должны быть… – С чего это мы должны? Интервью не будет, я проконтролирую. Опасность устранена. И мы не пойдем на поводу у этой стервозины. Вообще не понимаю, чего она так взбесилась. – Она ревнует и злится. Ты подобрал на улице дворняжку, вместо того чтобы спариваться с породистой телкой, – выдает моя язвительная Ягодка. – Пф-ф-ф! – фыркаю я. – Настоящая порода проявляется не через высокомерие и зазнайство, а через нежное сердце и благородный боевой дух. А еще у тебя самая породистая форма задницы на всем белом свете. Не удержавшись, я сжимаю Ягодкину попу. Кайф… – Сегодня ты спишь в гостевой, – заявляет Лера. Я успел сгонять в аптеку, проследил, чтобы она приняла все лекарства и напоил ее чаем с медом. И за это меня прогоняют из супружеской постели! – Я сплю с тобой, – категоричным тоном заявляю я. – Ничего не будет. Я болею и вообще не хочу всяких глупостей. – Я знаю. Мне просто нравится обнимать тебя во сне. – Но не сегодня. Я буду потеть от чая и лекарств… – И отлично. Это тебе и нужно. А я поработаю твоей дополнительной грелкой. Обниму тебя, накрою теплым одеялом… – Я буду потная, тебе будет противно. – Мне не будет противно, поверь. – Почему? – Потому что это ты. Лера отводит глаза. Как будто не верит, или сомневается, или не разделяет моих чувств… А она их разделяет? Я не знаю. Мы не говорили об этом. И я не представляю, как начать этот разговор. Лера Сегодня уже суббота, я чувствую себя гораздо лучше. На вечеринку Насти мы, конечно, не пошли. Слишком много чести для нее! Так сказал Роман.