Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 71 из 271 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Была, — хмуро ответила Амаранта, вытирая личико сына. — Я ее рассчитала. — За пьянство? — уточнил Уильям, вспомнив слова лорда Джона о кухарке. — В том числе. Любила прикладываться к бутылке — частое явление среди стряпух — и не отличалась добропорядочностью в некоторых вопросах. — Хотите сказать, она была… эээ… неразборчива в отношениях с противоположным полом? Амаранта рассмеялась. — И это тоже. Даже если бы я не знала, что вы сын лорда Джона, сразу бы догадалась по вашему вопросу. Вернее… — добавила она, поплотнее запахнув баньян, — по манере речи. Все Греи, с кем я встречалась, говорят именно так. — Я всего лишь приемный сын его светлости, — ровным тоном сообщил Уильям. — В моем случае любое сходство объясняется скорее воспитанием, чем наследственностью. Озадаченно хмыкнув, девушка посмотрела на него, приподняв светлую бровь. Ее глаза были какого-то неуловимого цвета, между серым и голубым. Сейчас их оттенок совпадал с вышитыми на желтом баньяне сизыми голубками. — Возможно, — согласилась она. — Мой отец говорит, что певчие птицы учатся петь у своих родителей; если вынуть яйцо из гнезда и переложить в другое, за несколько миль от первого, птенчик выучит песни новых родителей, а не тех, что отложили яйцо. Благоразумно подавив желание спросить, при чем здесь певчие птицы, Уильям молча кивнул. — Вам не холодно, мадам? — забеспокоился он. Солнечные лучи заливали беседку, нагревая деревянную скамью, однако в шею дул прохладный ветер, — а ведь под баньяном на ней ничего не было, кроме сорочки. Эта мысль живо напомнила о первых мгновениях встречи и молочной груди с выступающими сосками. Уильям отвел глаза и попытался сосредоточиться на чем-нибудь другом. — Чем занимается ваш отец? — спросил он наобум. — Он натуралист — когда обстоятельства позволяют… Между прочим, мне не холодно. В доме обычно слишком натоплено — я боюсь, дым очага вреден для Тревора; он от него кашляет. — Вероятно, это из-за плохой тяги — надо бы прочистить трубы. Вы сказали «когда обстоятельства позволяют». А что делает ваш отец, когда у него нет возможности уделять время своим… эээ… увлечениям? — Торгует книгами, — с некоторым вызовом ответила Амаранта. — В Филадельфии. Там мы с Бенджамином и познакомились. — Голос ее чуть заметно дрогнул. — В лавке моего отца. Она искоса посмотрела на Уильяма, наблюдая за его реакцией. Не посчитает ли он предосудительным знакомство с дочерью торговца? Едва ли, — с горечью подумал он. — Учитывая обстоятельства. — Я искренне сочувствую вашему горю, мадам, — сказал Уильям. Так и подмывало спросить, что она знает — вернее, что ей рассказали — о смерти Бенджамина, но он не хотел показаться бестактным. Лучше сперва выяснить, что известно папе и дяде Хэлу, прежде чем ступать на зыбкую почву. — Спасибо. Амаранта опустила взгляд, плотно сжав красивые губы. — Проклятые колонисты! — воскликнула девушка с неожиданной яростью. А когда подняла голову, глаза ее метали молнии. — Будь они прокляты со своей республиканской философией! Ну что за чушь несут эти упрямые, тупоголовые изменники! Я… — Заметив его изумление, она осеклась и сконфуженно прибавила: — Прошу прощения, милорд. На меня… нахлынули эмоции. — Вполне объяснимо, — неловко пробормотал Уильям. — Прекрасно понимаю ваши чувства, учитывая… кхм… обстоятельства. — Он покосился на дом. Ни стука двери, ни прощающихся голосов не было слышно. — Кстати, зовите меня Уильям — в конце концов, мы ведь теперь кузены. Девушка широко улыбнулась. Улыбка у нее тоже была красивая. — Конечно. Тогда вы зовите меня «кузина Амаранта». Это такое цветущее растение, — добавила она со вздохом. Очевидно, ей уже порядком надоело пояснять значение своего имени. — Amaranthus retroflexus. Из семейства амарантовых. Известное в народе как «лисий хвост». Тревор, который все это время сидел у матери на руках, тараща глазенки в сторону незнакомца, вдруг требовательно закряхтел и потянулся к нему. Испугавшись, что малыш соскользнет и шмякнется лицом на кирпичную дорожку, Уильям подхватил его и поставил себе на колено. Пошатываясь и радостно агукая, мальчуган расплылся в беззубой улыбке. Уилли невольно улыбнулся в ответ. У малыша были светло-голубые глаза Греев и мягкие темные волосики; он казался очень красивым, когда не верещал. — Здорово, Трев! — подмигнул ему Уильям и сделал вид, что собирается забодать. Тревор залился радостным смехом и схватил дядюшку за волосы. С трудом высвободив уши из маленьких цепких пальчиков, Уильям сказал: — Похож на Бенджамина. И на моего дядю. Ничего, что я так говорю? Не хотел бы причинять вам боль, напоминая о потере… — смущенно добавил он. Горько усмехнувшись, Амаранта покачала головой. — Ничего. Я рада, что они похожи. Подозреваю, у вашего дяди были некоторые сомнения на мой счет. Наша свадьба была довольно скоропалительной, — пояснила она в ответ на его удивленный взгляд. — Бенджамин написал отцу, что мы собираемся пожениться, но когда письмо добралось до Англии, его светлость уже отбыл в Колонии. Как только он приехал в Филадельфию, я сама ему написала. Грациозно поведя плечом, девушка посмотрела в сторону дома. — Расскажите о вашем друге. Он индеец? Тяжесть, которая совершенно улетучилась в последние несколько минут, снова навалилась на Уильяма. — Да. Его мать была наполовину индианкой — не знаю, из какого племени, — наполовину француженкой. Она умерла, когда Джон был младенцем, и его определили в католический приют в Квебеке. Амаранта явно заинтересовалась.
— А его отец? О нем хоть что-нибудь известно? — спросила она, подавшись вперед. Уильям еще раз невольно посмотрел на дом: все было тихо. — Что касается отца… — Уильям осторожно подбирал слова, чтобы не солгать, но и не выдать всей правды, — это долгая история. Я не вправе ее рассказывать. Насколько мне известно, его отец был британским солдатом. — Я обратила внимание на его волосы, — улыбнулась Амаранта. — Весьма примечательная шевелюра. — Она бросила взгляд на дом и протянула руки за малышом. — Вы планируете остановиться у его светлости? — Вряд ли. И все же мысль о доме — даже если речь шла о месте, где он никогда прежде не бывал, — отозвалась в сердце неожиданной тоской. Словно почувствовав смятение Уильяма, Амаранта ласково коснулась его руки. — Почему бы вам не остаться — хотя бы ненадолго? Уверена, дядя Джон будет рад; ему вас очень не хватает. Да и я хотела бы поближе с вами познакомиться. Искренность девушки тронула его до глубины души. — Я бы не прочь, — замялся он. — Но все будет зависеть… от моего друга. Вернее, от его разговора с отцом. — Понимаю. — Она нежно погладила Тревора по мягкому пушку на голове и прижала к себе. Уильям ощутил внезапный укол зависти. Поднявшись со скамьи, Амаранта молча смотрела на дом, качая сына на руках; ветер теребил ее светлые волосы. — Нам с Тревором пора возвращаться, только я боюсь помешать беседе. Что же они так долго? 32 Громко пой, кукушка![97] Джон Грей на мгновение застыл, недоуменно уставившись на дверь, за которой только что исчез сын; а у него за спиной на изящном позолоченном стуле восседала громадная проблема. Совершенно не представляя, что сейчас произойдет, он повернулся и выпалил первое, что пришло в голову: — Не хотите ли бренди, мистер Синнамон? Молодой индеец вскочил со стула — несмотря на внушительные размеры и полное смятение на широком лице, двигался он на удивление грациозно. Глаза паренька светились таким ужасом и надеждой, что у Грея сжалось сердце. Мягко приобняв гостя за плечо, он подтолкнул его к самому надежному предмету мебели в доме — вместительному креслу из массива дуба. — Садитесь. — Он сделал приглашающий жест. — Позвольте вам чего-нибудь налить. Думаю, выпить не помешает. По крайней мере мне — точно. О боже, что я ему скажу? — думал лорд Грей, направляясь на кухню. Отыскав бренди, неспешно разлил его по бокалам, словно оттягивая неизбежное. Затем вернулся к гостю, сел в полосатое зеленое кресло с подголовником и взял свой бокал, испытывая одновременно тревогу и приятное волнение. — Рад заново с вами познакомиться, мистер Синнамон, — с улыбкой заговорил он. — Если не ошибаюсь, в нашу первую встречу вам было около полугода. С тех пор вы подросли. Как же давно это было… Синнамон слегка покраснел — мертвенная бледность сошла наконец с его лица — и смущенно кивнул. — Я… Спасибо, — выдавил он, — что заботились обо мне все эти годы. Грей скромно отмахнулся и с любопытством спросил: — Сколько вам лет? — Двадцать, сэр — или следует называть вас «милорд» или «ваше сиятельство»? — спросил юноша, заметно волнуясь. — «Сэр» вполне подходит, — заверил Грей. — Могу я узнать, как вы познакомились с моим… с Уильямом? Молодой человек с радостью ухватился за возможность честно и без утайки ответить на столь простой вопрос. К окончанию рассказа он заметно расслабился, а его бокал почти опустел — лишь на дне плескался янтарный осадок. Прикинув в уме вес гостя, лорд Джон щедро подлил ему бренди. Ох уж этот Маноке, — раздраженно подумал он, хотя ситуация его отчасти забавляла. Да и какой смысл сердиться? Маноке всегда поступал по-своему. Но в то же время… Несмотря на редкость и нерегулярность встреч, Грей доверял индейцу больше, чем кому-либо, — за исключением родного брата и Джейми Фрэзера. Маноке не заставил бы Синнамона проделать такой путь только ради того, чтобы одурачить старого приятеля; либо он действительно думал, что парень — сын лорда Грея и потому имеет право знать правду, либо, встретив повзрослевшего Уильяма, решил предложить лорду другого сына взамен. Может, и правда пора искать нового наследника?.. От этой мысли внутри все сжалось. Если, узнав о своем происхождении, Уильям не придумал ничего лучше, как просто исчезнуть… Хотя даже если бы он и остался… Но нет. Так не пойдет, — заключил он с неожиданным чувством сожаления. — Я рад, что вы приехали, мистер Синнамон, — сказал лорд Джон, в очередной раз наполняя бокал индейца. — И хотел бы начать с извинений.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!