– Насчет того, что случилось, – произношу я. – Прошу прощения. Так часто, как перед ней, я сотни лет не извинялся. Особенно перед женщинами. В тусклом свете не вижу ее глаза, однако голос звучит острее, чем лезвие кинжала. – Еще один подобный номер, и я уеду, – отрезает она. – И в таком случае буду ожидать, что ты все равно сдержишь свое обещание. Девчонке на самом деле хватает наглости ставить мне ультиматум. Выпрямив спину, я поднимаюсь, чтобы осадить ее за дерзость. Но Нефертари кладет ладонь мне на грудь. Сквозь тонкую ткань ко мне устремляется ее тепло. – Не вмешивай сюда свои чувства, – настойчиво говорит она. – Тогда у тебя, возможно, получится победить врагов. Я сжимаю зубы. Да что она знает о моих врагах? – Я уже его победил, – выдавливаю из себя. Не так, как себе это представлял, но он хотя бы никому больше не мог причинить вреда. А теперь все снова в опасности. – Просто добрый совет. Девушка убирает руку, и это мне нравится еще меньше, чем то, что она посмела ко мне прикоснуться. Потом разворачивается и следует за Данте, который уже вызвал такси. Оно отвезет нас в «Rosewood», чтобы забрать скипетр Уас, спрятанный в ее номере. Я решаю в общении с ней проявлять больше терпения и благоразумия. Нельзя поддаваться на провокации, но есть в девушке нечто такое, отчего мне постоянно хочется вести с ней дурацкие словесные перепалки. Едва сев в машину, она достает мобильник и с блаженным выражением лица начинает что-то печатать. – Снова переписываешься с тем типом, который в постели называет тебя по титулу? – интересуюсь я и тут же злюсь на самого себя. Говорю как ревнивый осел, а ведь собирался быть благоразумным. Данте, который занял место рядом с водителем, оборачивается. – Мило и вежливо, – напоминает он о приказе Исрафила. – Не то чтобы тебя это касалось, – с улыбкой отвечает Нефертари, – но я всего лишь хотела заказать себе что-нибудь поесть. А когда я думаю о еде, то у меня на лице всегда появляется счастливое выражение, потому что она не разговаривает и не отпускает тупые комментарии. – Она не нуждается в моей помощи, – тихо бормочет Данте и опять поворачивается вперед. – Мог бы догадаться. – Я приготовлю нам что-нибудь, – рычу я. – Не надо покупать всякую хрень в службе доставки. – Я бы не стал отказываться от этого предложения, – снова доносится голос Данте. – Он, может, ограниченный и глуповатый, но готовит шикарно. – Кто бы мог подумать, он умеет готовить. Таким образом ты заманиваешь женщин к себе в номер? Чрезмерной добротой ты вряд ли способен завоевать. Ну разве что еще телом. – Нефертари убирает телефон и так нагло смотрит на меня, что на мгновение меня охватывает желание напрячь грудные мышцы. Но так низко я еще не пал. Впрочем, она, похоже, читает этот порыв по моим глазам, потому что с трудом сдерживает ухмылку. – Должны же быть у тебя какие-то достоинства. Больше всего я люблю пасту и азиатскую кухню. Я отбрасываю идею высказаться о своих истинных достоинствах, которыми она все равно никогда не насладится. Мне нравятся нежные женщины, а не те, которые колются и царапаются. – Ты их получишь. О чем я забочусь, так это о своей кладовой и винном погребе. Приготовлю нахалке такие блюда, что она еще не скоро их забудет. Это окажется лучше любого секса, который у нее когда-либо был. Если вообще был. Тут я не уверен. Наверняка смертные мужчины ее боятся. Когда мы являемся ко мне домой, беспорядок уже убран. На кушетке в библиотеке я нахожу Энолу, одетую в удобные разноцветные мешковатые штаны и широкую белую рубашку. Установив на животе мой ноутбук, она смотрит «Анатомию страсти», хотя сама уже могла бы сниматься в этом сериале, столько раз его видела. Ну или она просто ищет самый болезненный способ меня выпотрошить. Уверен, она обиделась на мое исчезновение. Данте уходит в комнату, которую всегда занимает, бывая в Лондоне, чтобы, как я и предполагал, переодеться, а Нефертари берет прямой курс на кухню. – Гор уже вернулся? – спрашиваю, подходя к Эноле и усаживаясь на край кушетки. Она даже не думает подвинуться. – Прости, что я вспылил. – Нам всем тяжело, – с каменным лицом говорит она. Значит, слышала рассказ Данте. Я не единственный, кто пострадал от зверств Сета. Примкнувшие к нему братья Энолы пали в битве. Не стоило им верить его вранью. Младшая сестра оказалась гораздо умнее их. – Я приготовлю нам что-нибудь, – иду я на мировую. – Что ты хочешь? Просияв, Энола садится: – Брускетту, спагетти вонголе[12] и панна-коту на десерт. Я обнимаю ее: – Вот это моя девочка. Я все сделаю. Энола для меня как младшая сестренка, которой у меня никогда не было. Ей я доверяю едва ли не больше, чем Гору и Данте. От одной мысли, что Сет может ей навредить, у меня сжимается сердце. Я намерен защищать пери от него, чего бы мне это ни стоило. Если Сет не станет держаться от нас подальше, на этот раз битва будет не на жизнь, а на смерть. В этом мире останется только один из нас: либо он, либо я. И я не позволю ему вернуться с нами в Атлантиду. Если этот день вообще когда-нибудь наступит. – Пошли готовить, – зову я, вставая. – Наша английская леди умирает от голода, а мне не хочется, чтобы у нее еще сильнее испортилось настроение. – Наверняка она съест один листок салата, – желчно откликается Энола. Очень сомневаюсь. На меня она не произвела впечатления девушки, которая чересчур заботится о внешности и еще больше о том, что о ней думают другие. Кстати, для Нейт это было очень важно. – Мы должны вести себя с ней мило и вежливо, даже если для этого придется сильно постараться. Энола морщит маленький носик: – Еще сильней? Продолжая смеяться, мы переступаем порог кухни. Нефертари уже устроилась за стойкой, как у себя дома. С помощью кофемашины, с которой любому другому в первый раз потребовалась бы инструкция или обучающий урок, она приготовила себе капучино и уплетает минс пайс[13], которые я позавчера испек для Энолы. Это ее любимая выпечка. Большинство британцев едят эти маленькие пирожки только на Рождество, но подруге все равно. Она столько всего делает по дому, так что это меньшее, чем я время от времени могу ее побаловать. Сейчас она подлетает к нашей гостье и вырывает у нее тарелку, где, к сожалению, осталось всего два одиноких пирожка. – Ты вообще жевала? – спрашиваю я у Нефертари. У нее до сих пор полный рот, поэтому девушка просто мотает головой. – Такие вкусные, – умудряется выговорить она как истинная леди. – Откуда они? Я иду к холодильнику, чтобы вытащить все необходимое для готовки. – Я сам пеку. – А когда вновь поворачиваюсь с моллюсками и маслом в руках, Нефертари смотрит на меня огромными круглыми глазами. Спроси меня кто-нибудь, чем можно удивить эту женщину, мне бы ничего не пришло в голову. Но, очевидно, кое-что все-таки есть. Мужчина, умеющий печь. Я лишь пожимаю плечами: – Это меня расслабляет и помогает собраться с мыслями. Кроме того, Энолу надо регулярно кормить, иначе у нее портится настроение. – Эй, – возмущается моя лучшая подруга, – это неправда. – Меня тоже надо регулярно кормить, – одаривает меня широкой улыбкой Нефертари. Перед моим мысленным взором тут же мелькают неприличные картинки того, чем бы я с радостью ее накормил. Обнаженную и в постели. Не последнюю роль в этом играют клубника и мороженое. Прочистив горло, я достаю из кухонных шкафчиков чеснок и чиабатту. – Тебе можно доверить нож, чтобы нарезать хлеб, или при первой же возможности ты метнешь его в меня? У нас тут все помогают. – Раз ты вежливо меня об этом просишь и готовишь для меня, – отвечает девушка, – обещаю держать себя в узде. Нельзя кусать руку, которая тебя кормит. – Хорошая позиция. Принимаясь за работу, я перестаю обращать на нее внимание. Все уже почти готово, когда час спустя с подавленным выражением лица и пластырем на носу возвращается Гор. Данте настаивает на том, чтобы накрыть на стол в столовой. Этот педант даже складывает журавликов из тканевых салфеток. Я, кстати, понятия не имел, что они у нас есть. Иногда я скучаю по временам, когда мы устраивали в этом доме дикие оргии. – Вкусно пахнет. – Гор замирает в дверях кухни. Нефертари натирает пармезан в маленькую мисочку и потягивает белое вино из бокала. Не пьет она на заданиях, конечно. – Он никому не дает пробовать, – жалуется она раненому богу. – Это у него такая причуда. Хочет, чтобы потом мы все сидели за столом и хвалили его. Взяв миску с сыром, девушка направляется к Гору и кладет руку ему на плечо. – У тебя все хорошо? – спрашивает она так мягко, как со мной еще никогда не разговаривала. Что она себе напридумывала? Гор вообще-то недавно вызвал солнечное затмение. Девушка должна его бояться, а вместо этого нянчится с ним. С ней определенно что-то не так. – Сойдет, – отвечает он. – Я тебя напугал? Она отрицательно качает головой. – Для этого нужно нечто большее, чем небольшой спонтанный фокус с потемнением. Рассмеявшись, Гор быстро наклоняется к ней и целует в щеку. – В следующий раз постараюсь сильнее. С чего он решил, что может позволить себе подобное? Нефертари же сует ему в руку мисочку с сыром. Мне бы она надела ее на голову, если я хотя бы попытался ее поцеловать. – Лучше сделай что-нибудь полезное. Довольный Гор удаляется в столовую, наверное, чтобы повиниться перед Данте и Энолой, которые простят его так же быстро, как Нефертари. И так всегда. Ему можно творить все, что вздумается. Я вынимаю из духовки подрумянившиеся куски хлеба. – Сможешь намазать их томатной смесью? – Конечно. Для этого ведь не нужна наука. На меня девушка даже не смотрит. Не то чтобы меня это так уж волновало, просто бросилось в глаза. Я молча делаю пюре из клубники и посыпаю смесь сахаром. Потом останется просто разложить ее по стаканчикам. Времени маловато, но надеюсь, сливки все равно достаточно схватятся. Данте возвращается на кухню, и я ему рад, поскольку тишина к тому моменту кажется уже странной.