– Ты точно уверен? – Я тоже читала этот особый сборник греческих трактатов о возникновении мира, структуре космоса и о человеческой и божественной мудрости, но не вспомнила ничего такого. Мне следует сконцентрироваться, раз уж я вместе с бессмертными, а постоянные словесные баталии с Азраэлем вообще прекратить. Это непрофессионально. – Гермес Трисмегист, – терпеливо объясняет Малакай, – это слияние греческого бога Гермеса… – …и египетского бога Тота, – перебиваю я. – Бога луны, магии, знаний и мудрости. – И в этом абзаце его прямо называют Трисмегистом. – Ты прав. – Я кажусь себе дурой, потому что сама этого не заметила. Мудрости «Корпуса» – свидетельства древнего знания. Магического знания. Историки датируют его временами Рамзеса II, в эпоху правления которого пропал Скипетр света. Это не может быть совпадением. – Ты упоминал, в своей «Книге мертвых» Рамзес II передает Осирису Скипетр света. – У меня по всему телу побежали мурашки. Почему я до сих пор не посмотрела этот снимок? – На его суде мертвых? Малакай кивает. – И скипетр Уас Рамзеса, с помощью которого ты расшифровала сообщение, – это точная копия, только без магии, которая есть в скипетре с Атлантиды… как-то многовато случайностей, не находишь? – Думаешь, Рамзес причастен к пропаже? Это ему Сет передал Скипетр света? – Это маловероятно, учитывая, что в качестве фараона Рамзес был человеческим воплощением Осириса. Он бы обокрал самого себя. – Тогда в этих строках должно скрываться еще одно послание. – Я покусываю нижнюю губу. – Также это отсылка к оригиналу «Корпуса», – отмечает Малакай. – Настоящее послание может быть скрыто в оригинальном издании. Но я сомневаюсь, что оно до сих пор существует. Если нет, то след обрывается. Такая опасность всегда присутствует, когда имеешь дело с настолько древними источниками. – Проштудирую завтра все базы данных в библиотеке и посмотрю, что можно найти. А сейчас иди спать. – Ты тоже. Не позволяй бессмертным вить из себя веревки, – вроде бы мимоходом бросает брат, однако я улавливаю его тревогу. – Джинн очень милый. Среди четырех слепых он одноглазый. У Малакая подрагивают уголки губ. – У Данте Карпентери репутация превосходного дипломата, он входит в ближайшее окружение своей матери, королевы Саиды. Его уже провозгласили ее преемником, но джинны не особенно прогрессивны, когда речь заходит о сексуальных предпочтениях. Он в отношениях с Исрафилом, первым из высших ангелов, причем довольно давно. Ему пророчили большое будущее, – добавляет брат, – пока он не перестал скрывать свою ориентацию. Хотя мать и продолжает на него опираться. – Откуда ты всегда знаешь об этой хрени? Уж точно не из бульварных газет. – Тебе тоже стоит больше интересоваться тем, что актуально в мире, сестренка. Постоянно копаться в прошлом вредно для здоровья. Бессмертные шагнули в цифровую эпоху. У них есть мобильные телефоны, веб-сайты, а еще они очень активны в даркнете. – Настоящее слишком утомляет. – Настроение у меня падает ниже некуда. Я не испытываю желания находить в Интернете фотографии Азраэля в обнимку с разными породистыми красотками. – Я взгляну на «Книгу мертвых» Рамзеса и прочту весь «Корпус». Возможно, наткнусь на что-нибудь. – Давай, раз ничего не можешь с собой поделать. Но не забывай иногда отдыхать. Ты в Лондоне, гуляй, веселись. Наслаждайся жизнью. Ты ведь знаешь, если бы я мог, то не упустил бы ни одного шанса. Да, он бы не упустил. От понимания того, в чем брату отказала жизнь, меня пронзает укол боли. Вероятно, я не провожу свою молодость подобно остальным девушкам моего возраста, потому что этого лишен Малакай. Несмотря на то что брат старше меня почти на четыре года, во время моей учебы мы жили в Лондоне вместе. Малакай был очень популярен среди сокурсников, которые ничуть не возражали, когда он приводил на вечеринки младшую сестру. И хотя тогда уже болел, он в полной мере наслаждался жизнью, прекрасно осознавая, что новое обострение может внезапно положить этому конец. Мы веселились от души, и порой я скучаю по тем временам. – Я пришлю тебе фотки с диких оргий, которые буду устраивать, – заявляю я с наигранной улыбкой. И вправду надо кому-нибудь позвонить. По-настоящему близких друзей у меня, конечно, нет, но тех, что имеются, хватит, чтобы повеселиться пару ночей. Я же все-таки не тихоня. – А я прогоню текст через программы декодирования. Если вам не удастся найти решение при помощи алгоритмов замены знаков, то, может, у меня получится сделать это через асимметричную криптографическую систему. Для той эпохи это очень прогрессивно, но нужно все испробовать. – Дай знать, если что-то обнаружишь. Люблю тебя. – И я тебя, – улыбается Малакай, и я отправляю ему воздушный поцелуй. Потом еще некоторое время копаюсь в Сети, заказываю в Лондонской библиотеке кое-какие книги, которые завтра хочу просмотреть, и выключаю свет. Пялясь в темноту, я мысленно продолжаю снова и снова разбирать текст. Увы, ничего умного мне в голову не приходит. И я решаю, что это может подождать до завтра. Следующий день я провожу в библиотеке. На самом деле я бы с удовольствием заглянула еще в пару-тройку папирусных свитков в музее, но сначала нужно вернуть скипетр Уас, а по этой части у меня еще нет плана. Хотя бы потому, что для этого нужно забрать его из дома Азраэля. Мне хочется дать самой себе пинка за то, что вчера сразу его не взяла. К счастью, рисунки «Книги мертвых» из гробницы Рамзеса прекрасно задокументированы. Во всяком случае, те, которые пережили невзгоды минувших веков. Еще при обнаружении усыпальницы некоторые элементы декора оказались уничтожены или повреждены постоянными разливами Нила. А после стольких лет они пострадали еще сильнее. Потоки туристов, которым Служба древностей Египта позволяет разгуливать по гробнице, не идут на пользу произведениям искусства. Я всматриваюсь в фотографии, пока не начинают гореть глаза, но кроме снимка, о котором уже рассказывал Малакай, не нахожу больше никаких намеков на Скипетр света. На картинке рядом с Осирисом находятся Исида и Тот, а Рамзес склоняет голову перед богами. После обеда напряжение последних дней дает о себе знать, и меня накрывает усталость. Невзирая на это, я погружаюсь в «Герметический корпус», но лишь бегло пролистываю его, потому что мысли зациклились на «Книге мертвых» Рамзеса. Малакай считает, что фараон не имел отношения к пропаже Скипетра света. Азраэль утверждал, что Сет наслал казни египетские, чтобы отвлечь внимание от своих планов. Смерть первенцев стала лишь последним наказанием. Сначала была кровь, окрасившая Нил в красный цвет, потом с неба посыпались жабы, комары и мошки замучили людей и животных. Последние пали жертвами мора скота, прежде чем оспа унесла жизни множества людей. Далее последовали уничтожающие урожай град, нашествие саранчи и трехдневная тьма. Естественно, сейчас для всех этих явлений имеется научное объяснение, но если честно, сколько бед может свалиться на один народ? Неужели аристои тогда не догадались, что Сет что-то замышляет? Представить себе не могу, чтобы они оказались настолько наивны и не заметили, что все эти кары – его рук дело. Взяв Библию, я ищу точную формулировку во второй книге, которая описывает исход израильтян: «И сказал Господь: Я увидел страдание народа Моего в Египте и услышал вопль его от приставников его; Я знаю скорби его и иду избавить его от руки Египтян и вывести его из земли сей в землю хорошую и пространную, где течет молоко и мёд…» Листаю дальше: «…фараон не послушает вас, и Я наложу руку Мою на Египет и выведу воинство Моё… из земли Египетской – судами великими». Затем дается описание наказаний. Это, конечно, подтверждает рассказ ангела, что Сет устроил знатный беспорядок, но не продвигает меня дальше. Мне стоит действительно начать с Соломона, если в конце скипетр правда находился в его руках. Тогда и ремень должен быть от него. Таким образом он оставил зацепку, где искать скипетр. Зацепку, которую поймет не каждый? Вероятно, даже один-единственный бог, доверивший его предкам Скипетр света? Царь был достаточно умен для этого и, скорее всего, не верил, что следующие поколения будут хранить регалию, не злоупотребляя ее мощью. К тому времени, как я покидаю библиотеку, уже почти вечер. Решаю дойти до отеля пешком. Погода для осени на удивление приятная, а мне не повредит немного подвигаться. Купив в маленьком кафе латте макиато и пончик, я копаюсь в сумке в поисках телефона и наушников. Сегодня утром я сообщила Гарольду и Малакаю, где проведу день. Они в курсе дел, поэтому я пугаюсь, когда мессенджер показывает тридцать два новых сообщения. Введя пароль, останавливаюсь, чтобы их прочитать. Только вот ни Малакай не жаждет поделиться со мной важной новостью, ни Гарольд не докладывает о его состоянии. Нет, все послания от одного крайне раздраженного ангела, который с каждым сообщением все грубее высказывает претензии о том, что я не отчиталась перед ним об уходе. Как будто я не в состоянии о себе позаботиться, притом что у меня с собой нож и газовый баллончик. К тому же я все время находилась среди людей. Насколько тупой он меня считает? Проигнорировав эти глупости, я сую в уши наушники и включаю музыку так громко, чтобы лондонский шум больше не мог просочиться в мой мозг. Потом пью кофе и ем пончик. И пусть он не сравнится с вкусной панна-котой от Верховного Говнюка, но на первое время утоляет голод. С каждым шагом у меня улучшается настроение. В отеле побалую себя расслабляющим массажем и закажу вкусной еды в номер, прежде чем обсудить с Малакаем новые сведения. Прогуливаясь по Ковент-Гардену, я размышляю о текстах, которые сегодня прочла. Где-то между строк таится правда, и раз Соломон выбрал именно этот отрывок, чтобы сохранить секрет Скипетра света, разгадать его будет непросто. Кусок текста на поясе взят из четырнадцатой[14] книги «Корпуса», и в ней Гермес говорит со своим сыном Татом, который желает узнать у него тайну возрождения. Тайну, которая, по их мнению, была известна египтянам. По сути, их больше заботила бессмертная жизнь в потустороннем мире, чем существование в настоящем. Я настолько погружена в собственные мысли, что замечаю суматоху на улице, лишь когда становится слишком поздно. Кто-то движется прямо ко мне, и этот кто-то внушает окружающим такой страх, что прохожие его сторонятся. Передо мной вырастает Азраэль. Не хватает только, чтобы у него расширились ноздри, а из носа пошел пар, тогда все приняли бы его за Сатану собственной персоной. – Крутой выход. – Я вытаскиваю наушники из ушей и упираюсь ногами в землю, чтобы меня не унесло его яростью, как бедняжку Дороти из «Волшебника в стране Оз». – Где… ты… была? Я склоняю голову набок. А вот, кажется, и пар. Ну, или мне чудится. – В библиотеке на площади Сент-Джеймс, – отвечаю я самым приторным тоном, на который только способна, хотя и понимаю, что это разозлит его еще сильнее. Да плевать. Ангел скрещивает руки на груди. Наверняка ему хочется схватить меня и хорошенько встряхнуть. С трудом, но он сдерживается. – Ты не отвечала на телефон. – В читальном зале запрещено пользоваться мобильными. Кстати, завтра я иду в подземелье, где находится замечательный, но немножко жутковатый архив. Там вообще нет Сети. Просто чтобы ты знал. Книги там перешептываются друг с другом. – Я подмигиваю ангелу: – Не думала, что ты будешь по мне скучать. В конце концов, ты был занят. Его брови сходятся на переносице: – Был. И даже очень хорошо проводил время. Если бы ты внезапно не пропала, то продолжал бы и сейчас. Но вместо этого как придурок обежал полгорода, чтобы тебя найти. Забыла про демона, который преследовал тебя в Бостоне? Ты реально считаешь, что в Лондоне такого случиться не может? Конечно, может. Тем не менее я игнорирую его замечание. Мне не нужен телохранитель. И не могу ничего поделать с подрагивающими уголками рта, когда обращаю внимание на его предыдущие слова. – Вот уж не думала, что ты настолько проницателен, чтобы назвать самого себя придурком. Очевидно, у тебя еще не все потеряно. – Нефертари, – скрипнув зубами, цедит он, – не выводи меня из себя. – Послушай сюда, ангел. – Мое хорошее настроение постепенно улетучивается. – У меня есть работа, которую необходимо выполнить. Ради этого я рано встаю и поздно ложусь. У меня нет времени ни на свидания, ни на то, чтобы выслушивать твои лекции. Как тебе известно, обычно я работаю одна. У меня сохранен твой номер телефона, и если я что-то выясню, то непременно сообщу. Этого еще не произошло, и у меня нет причин с тобой связываться. Можешь творить все, что захочешь, со своей такой важной бессмертной жизнью, мне без разницы. Встречайся на здоровье со своими моделями и подставляй симпатичную мордашку камерам папарацци. Но не докучай мне. Мне не нужен соглядатай, и уж точно не такой раздраженный. – Хорошо. – Ангел отступает в сторону, пропуская меня. Тротуар опустел, все идут по другой стороне. В отличие от меня, окружающие понимают, когда лучше не вставать у него на пути, причем большинство из них даже не знает, кто он на самом деле. – Хорошо? – Он так быстро справился со своей манией к тотальному контролю? Увы, но мне слабо в это верится. Ангел достает мобильный и набирает номер, а я тем временем продолжаю стоять и ждать, когда на меня что-то свалится с неба. Отвечает женский голос. – Адриана, – мурлычет Азраэль. – Я опять освободился. Где ты? – Восторженный голосок на другом конце линии говорит что-то, но мне не удается расслышать. – Я тебя заберу. – Его улыбка напоминает оскал волка, который вот-вот набросится на добычу. Ангел кладет трубку и поворачивается ко мне: – Жду твоего звонка. – Есть, сэр, – чересчур резко бросаю и ухожу прочь, запретив себе оглядываться. Клянусь, за всю жизнь я не встречала такого идиота и надеюсь больше не встретить. Он думает, я сейчас… без понятия. Ревную? Это же просто смешно. Пусть ужинает с кем хочет и спит с кем хочет. Это действительно не мое дело. Одно то, что он считает, будто его ребяческое поведение может меня разозлить, приводит меня в ярость. Теперь я все-таки оборачиваюсь. Ангел по-прежнему стоит на том же месте, словно только этого и ждал. Наши взгляды встречаются, и на краткое мгновение я забываю обо всем. До тех пор, пока у него на лице не появляется торжествующая ухмылка. Меня охватывает желание швырнуть в него стаканчиком с кофе. Красный двухэтажный автобус, битком набитый туристами, проезжает мимо меня по луже. Я в последний момент отскакиваю, но несколько брызг до меня все-таки долетают. Ну, супер. На этот раз Азраэль отворачивается и вразвалочку удаляется. На меня он не оглядывается. И как раз когда я думаю, что моя жизнь уже не может стать хуже, вселенная преподает мне урок. Сегодня все как будто сговорилось против меня. – Тари! – раздается пронзительный голос. – Тари! Так меня называет только один человек: кузина Кимберли-Энн. Застонав, я останавливаюсь, потому что через улицу в мою сторону летит, ловко огибая сигналящие машины, маленькая желтая пуля. Когда она с широкой улыбкой на лице застывает передо мной, ее рыжие кудри, словно живущие собственной жизнью, подпрыгивают. Я вздыхаю. – Кимми, рада тебя видеть, – здороваюсь с ней. Обвив пухлыми руками, она сжимает меня в объятиях. – Почему ты мне ничего не говорила? – искренне возмущается кузина. – Малакай позвонил и рассказал, что ты в Лондоне. Предатель. С самого детства у моей кузины проблемы с дистанцией и личным пространством других людей. – Почему ты живешь не у моих родителей, а в отеле? Если мама об этом узнает… – тараторит она дальше, не давая мне ни малейшего шанса что-то ответить. А потом ходячее объяснение того, почему меня не тянет проводить время со своей ровесницей-кузиной, тоже появляется на улице. К нам направляются две ее лучшие подружки.