«Меня не подкупишь едой». «Это не подкуп, а благодарность за то, что ты вчера ночью так мило себя со мной вела. Видимо, у тебя произошел какой-то сбой». «Это не сбой, а мой двойник. Ты с ней больше никогда не встретишься, ее убил демон». «Жаль. Она была гораздо любезнее тебя». «Не будешь ли ты так любезен и не попросишь ли Гора присмотреть за моей кузиной, пока вы не поймаете ту горгулью? Не хочу, чтобы с Кимми что-то случилось. Но пусть хорошо с ней обращается и держит свои загребущие ручонки подальше от нее». «Все что пожелаешь. Будут ли еще какие-либо распоряжения, которые я могу для вас исполнить, миледи?» Сарказм сочится из каждой буквы, и я отказываюсь продолжать этот разговор. А поскольку не желаю, чтобы портились хорошие продукты, и вообще я против бессмысленного выбрасывания пищи, то съедаю круассаны с клубникой и выпиваю сок. Затем откидываюсь на спинку сиденья, надеваю наушники и стараюсь насладиться поездкой. Это у меня не особенно получается, ведь я постоянно злюсь на него. Недолго думая, достаю ноутбук и нахожу себе полезное занятие. Планирую поездку Малакая в США. Около полудня мы пересекаем Тонтон. Теперь до дома ехать не больше часа. Я пишу брату в сообщении, что мы скоро будем у него, а он присылает мне фотографию Селкет, которая растянула губы, и поэтому кажется, что она смеется. «Мы рады. Мы по тебе скучали». «Я по вас тоже», – думаю я. Азраэль Нефертари сердится на меня, и именно так и должно быть. Мы слишком сблизились, чего я совершенно не планировал. Прошлая ночь была ошибкой. Когда я вообще лежал в постели с женщиной, не прикасаясь к ней? Скажу точно: никогда. Проснулся, а она лежит рядом со мной. Я едва справился с искушением дотронуться до нее. Нефертари слишком близко придвинулась ко мне. Я чувствовал ее тепло, а также дыхание на своей коже. Сон смягчил черты ее лица, но я запрещаю себе говорить девушке об этом. Нефертари бы лишь пронзила меня молниями из своих серебристых глаз. Я хочу ее, но мне нельзя этого делать. То, как я с ней поступлю, – худший из возможных обманов. Поэтому я не могу еще и воспользоваться ею. Хотя в данном случае речь об использовании не шла бы вовсе. Это было бы неповторимо. Я бы ласкал ее, утешал, обнимал. Однако ничто из этого не исправит того, что я сделаю с ней потом. Я впервые задаюсь вопросом, сто́ит ли мое неуемное стремление восстановить свой ранг такой цены. Цены, которую заплачу даже не я, а Нефертари. Но здесь дело не в ней и не во мне. Дело в Атлантиде. Энола искоса бросает на меня испытующие взгляды. – Я могла бы и одна отвезти ее к брату. Тебе нет необходимости ее сопровождать. Данте и Гору ты больше нужен в Лондоне. – Один из нас должен ее охранять. – И это тоже могла бы сделать я, а ты вместе с парнями искал бы горгулью. Она права. Для этой поездки нет причин. Мне следует находиться в Лондоне, выслеживать убийцу. Тварь из демонической армии Сета, которая терроризирует город. Сегодня утром в газетах сообщили о смертях. Пока только о двух зверски убитых женщинах. Так или иначе, исчезновение Адама тоже скоро попадет на первые полосы. Энола ничего больше не говорит, сосредоточившись на дороге. Этим она меня не обманет. Ей не нравится, что я так много времени провожу с Нефертари. Вот только мне непонятно почему. За все прошлые века она ни слова не говорила об окружавших меня женщинах. Она знает, что я любил лишь Нейт. Человеческие женщины никогда не составляли конкуренцию моей возлюбленной. Они всегда были не более чем развлечением. Вдали виднеется подъездная дорожка Пикстон-Парка, и я вздыхаю с облегчением. Если эти двое действительно сообразят, к какому замку или сейфу подходят буквы, и вычислят место, то я оставлю Нефертари у брата и заберу скипетр сам. Будет честно не отнимать у нее последние дни с Малакаем. Я не могу лишить девушку их. И искренне раскаиваюсь в том, что с самого начала не играл в открытую. Только изменить уже ничего нельзя. В свое оправдание я мог бы сказать, что не знал ее, но это лишь делает все еще хуже. Мне было плевать на чувства Нефертари, имела значение исключительно цель найти Скипетр света. Даже сейчас я не уверен, что поступил бы иначе, если бы знал, какая она милая, забавная и умная. Какая храбрая, дерзкая и невыносимая. Всего за несколько дней ей удалось то, что не получалось прежде ни у одной женщины. Нефертари стала важна мне, я переживаю за нее, а это последнее, что мне стоит делать. – Надеюсь, ты не забудешь, зачем ты здесь на самом деле, – выговаривает мне Энола, паркуясь перед входом в поместье. Только я собираюсь ей ответить, как Нефертари внезапно выпрыгивает из машины. Огромный риджбек выбегает откуда-то из-за дома и несется к своей хозяйке. Я рывком распахиваю свою дверь, потому что Нефертари не устоит перед таким натиском, но она уже, смеясь, прислонилась к машине, пока Селкет трется головой об ее живот и издает негромкие урчащие звуки. Я ревную к собаке. Энола вытаскивает наши вещи из багажника и бросает на землю. – Я сразу поеду обратно, – заявляет она, и я впервые испытываю облегчение оттого, что подруга не планирует находиться рядом со мной. Обняв ее, я стараюсь избавиться от угрызений совести. Когда Нефертари уйдет в прошлое, Энола останется моей лучшей подругой. – Езжай аккуратно. Нефертари гладит собаку по голове и целует в морду. Энола с отвращением морщит вздернутый носик. Она садится в машину и срывается с места, так что мне приходится отрывать Нефертари от лимузина, чтобы она не упала. Девушка врезается мне в грудь. Я быстро отпускаю ее, не давая себе возможности обнять ее и крепко прижать к себе. К счастью, прибегает слуга. Едва переводя дыхание, он горячо извиняется за то, что упустил собаку. Нефертари с улыбкой отмахивается, после чего он поднимает сумки и несет к дому, где в дверях нас уже ждет дворецкий. Он окидывает меня критическим взглядом. От него не укрылось то «почти объятие». – Малакай на террасе, – сообщает мужчина после теплого приветствия, благодаря которому я убеждаюсь, что он намного больше, чем обычный дворецкий. – Хорошо, что ты так быстро вернулась. Нефертари вместе с собакой идет через холл в большую гостиную. Одна из французских дверей открыта, и за ней расположена терраса. – Как себя чувствует граф? – спрашиваю у Гарольда, когда мы медленным шагом следуем за ней. Он едва заметно выпрямляет спину. – Его конец уже близок. – Звучащий твердо голос ломается только на последнем слове. – Это сильно ударит по Нефертари. Девочка и так уже слишком много потеряла. – Но она сильная, – отвечаю я. – Не настолько сильная, как пытается заставить нас думать. Я очень за нее беспокоюсь. С такой потерей она не смирится. Это ее сломает. Я лишь киваю, ибо мне нечего сказать. Каждый смертный и каждый бессмертный справляется с болью по-своему. Никто не способен нас от этого спасти. Она – часть жизни. Чем раньше ты это примешь, тем лучше. – Она не потеряет память о нем. В часы, когда ей сильнее всего понадобится поддержка, он будет с ней. Гарольд серьезно смотрит на меня: – Сначала его душа должна добраться до полей. – Об этом я позабочусь, – обещаю я, и дворецкий расслабляется. Мы приближаемся к брату и сестре, и меня охватывает бесконечное облегчение, что ни Малакай, ни Гарольд не рассказывают ей правду. По юноше заметно, что он скоро покинет смертную оболочку. Но все равно у него на щеках румянец, а глаза горят, пока он слушает рассказ сестры о вечере в кругу семьи. Нефертари поставила себе стул рядом с инвалидной коляской и держит его за руку. Малакая едва видно под кучей шерстяных одеял. Я рассматриваю зеленый газон перед террасой, на котором растет множество фруктовых деревьев, покрытых красными и желтыми листьями. Справа, за деревянным забором, разбит огород, грядки которого обсажены аккуратно подстриженным самшитом. Это прекрасное и мирное место. Если Нефертари решит жить здесь, выйти замуж и родить детей, ей не придется бояться, что ее выследят и убьют демоны. Как-нибудь я найду способ не подпускать их сюда. Я слушаю ее ироничные комментарии, когда девушка рассказывает брату, как Гор нечестным путем, с помощью чтения мыслей, обхитрил их дядю во время игры в шахматы. – Просто никогда не давай ему играть в шахматы против твоей кузины, – с улыбкой говорю я. – Он проигрывает хуже всех на свете. Может умудриться взорвать доску, если она заберет у него ферзя. – Спасибо, что предупредил, – язвительно произносит она, поднимая на меня глаза. – А ты умеешь проигрывать? Это не вопрос о шахматах, а намек на мои стычки с Сетом. Но их вряд ли можно сравнивать. – Иногда лучше отступить, – коротко отвечаю я. Серебро ее глаз превращается в темный, блестящий серый цвет. Должно быть, по этой фразе Нефертари решила, что таким образом я ее отшил. – Уже слишком холодно, – говорит она Малакаю. – Давай завезем тебя внутрь. Кроме того, я умираю от голода. – Она поворачивается к Гарольду: – Можно мне перекусить? – Конечно, – кивает он. – Где нам разместить мистера Армитеджа? – В западном крыле, – выпаливает она. – Там он никому не причинит вреда. Малакай хмурится, но меня все устраивает. Чем больше будет расстояние между нами, тем меньше опасность, что сегодня ночью я прокрадусь к ней в комнату. Я лежал с ней всего пару часов, но за это время выспался лучше, чем за последнюю тысячу лет. Какое-то время я изучаю комнату, в которую меня привел Гарольд, а потом все крыло. Заглядываю в каждое помещение. В большинстве из них мебель накрыта белыми простынями. Больше заняться нечем, поэтому я решаю побегать и осмотреться на местности. Целую вечность не бывал в таком спокойном месте, надо этим воспользоваться. Я вытаскиваю из сумки спортивные штаны и футболку и сую ноги в кроссовки. А после того как выхожу из комнаты, приходится следить за тем, чтобы не заблудиться в лабиринте коридоров. Пикстон-Парк совсем не гигантский, но два дополнительных крыла, скорее всего, пристраивали к главному зданию позже. Откуда-то слышатся голоса, и я иду на звук. А чуть погодя оказываюсь в гостиной. Несколько слуг чистят люстру и камин. При виде меня огромная собака поднимает голову с передних лап. – Хочешь со мной? – к собственному удивлению, спрашиваю я. И когда подхожу к французским дверям, она следует за мной. Я кладу руку ей на голову: – Если заблужусь, приведешь меня обратно к своей хозяйке. Едва я произношу эти слова, они кажутся мне предзнаменованием. Собака понимающе смотрит на меня большими карими глазами. Я ангел и, как все бессмертные, знаю о тайнах этого мира больше, чем любой человек. Они разучились ощущать энергию, которая течет сквозь всех нас и всякий раз возвращается к нам же. У нашей способности жить вечно нет реальных обоснований. Однако многие из нас верят, что в этом и заключается ответ. Мы приняли то, что все мы едины. Даже Сет является частью нашего мира. Люди же постоянно воюют сами с собой. И продолжается это с тех пор, как Люцифер соблазнил Адама и Еву вкусить плоды с Древа познания. Когда однажды Люц отбудет свое наказание и вернется, то увидит, что натворил. Возможно, Адам, его дети и дети их детей остались бы бессмертными, как мы. Мне нравился Люц, но он был бунтарем. Сегодня каждый человек вращается вокруг своей собственной маленькой вселенной. Так они сами лишают себя энергии, которая им необходима, чтобы стать вечными. Селкет спускается со мной по ступенькам в сад. Позади него расположена небольшая рощица. Я бегу вперед, набираю темп, и собака не отстает. В рощицу ведет узкая тропинка. Нас окружают тени и тишина. Пока бегу, я представляю себе, как Нефертари приехала сюда юной девочкой в четырнадцать лет. Из жары Египта в эту прохладу. Ее родители умерли, и вместе с ними она потеряла все, что знала. Наверняка для нее это был шок. Но рядом с ней находился брат. После того как нам пришлось остаться в этом мире, со мной по-прежнему оставались друзья. Без них я бы понятия не имел, что делать. Я редко покидал Атлантиду, и мир людей оказался мне незнаком. Атлантида была мирным местом, по крайней мере для меня. Это боги втягивали нас в свои войны. Следовало всех их изгнать с острова. Естественно, подобную мысль я никогда бы не произнес вслух. Я бегу и бегу, запрещая себе снова думать о том, как будет чувствовать себя Нефертари, когда останется одна. На самом деле я бы с удовольствием поломал голову над нашей загадкой вместе с ней и Малакаем, но даю им провести этот день вдвоем, пусть и получается у меня это с трудом. Преследует ли нас Сет? Или довольствуется обществом Гора и Данте? А вдруг он отправил за нами демона? Я не допущу, чтобы он навредил Нефертари. Я буду защищать ее от Сета, даже если это станет последним, что я сделаю. Она самая удивительная смертная женщина, которую я когда-либо встречал, а их было немало. Нефертари настолько притягательна, что всякий раз, когда она оказывается рядом, мне приходится сдерживать себя, чтобы не зарыться лицом в ее волосы, не поцеловать в шею и не сделать ее полностью своей. От одной мысли об этом меня бросает в пот. Я никогда не колебался, если желал женщину. Но в этот раз происходит именно это, хотя я почти уверен, что Нефертари сама не против. Иногда она наблюдает за мной, когда думает, что я не замечаю ее взгляд, однако он скользит по моей коже словно огонь. К сожалению, я не должен и не могу воспользоваться ею таким образом. Это только усугубило бы ситуацию. Я не могу позволить себе чувства, которые она так неожиданно вызвала во мне. Свернув на боковую дорожку, я вскоре оказываюсь у крошечного пруда. На берегу до сих пор растет несколько осенних безвременников. Выглядит до смешного пошло, как будто сошло с картины Ренуара. – Искупаемся? – спрашиваю у собаки. Ее не нужно просить дважды, и она тут же бросается в воду. Стянув с себя одежду, следую за ней. Вообще-то тут очень холодно, но мне надо охладиться. Не только из-за бега. Снова и снова перед моим внутренним взором появляется смеющаяся Нефертари или ее хмурый взгляд, когда я в очередной раз ляпаю что-нибудь не то. Все это в один прекрасный день приведет к тому, что я не удержусь и поцелую ее. Нырнув, я проплываю несколько кругов. Под водой абсолютно темно, но я ощущаю, как рядом гребет собака. Для своих размеров этот пруд поразительно глубокий. Вынырнув, я краем глаза замечаю движение на берегу. Кто-то нагнулся над моими вещами и копается в них. Солнце почти скрылось за деревьями, и света так мало, что я различаю только очертания. Подчиняясь рефлексам, я вылетаю из воды, сбиваю человека с ног и нависаю над ним. Уже ставший знакомым аромат Нефертари застает меня врасплох, смешиваясь с запахом ее пота и ноткой испуга. Я разворачиваю девушку к себе. Она смотрит на меня широко распахнутыми глазами. Вода капает с моих волос ей на лицо. – Что ты здесь делаешь? Шпионишь за мной? – Мой голос звучит ниже, чем обычно, и большим пальцем я стираю капли воды с ее щеки. – Ты похитил мою собаку, – хрипло отвечает она. – Я хотела ее вернуть. Еще одна капля, и вновь я ее стираю. Стоило бы убрать руки от ее лица, но я не могу. Это как потребность. – Твои крылья, Аз, – с благоговением произносит Нефертари, впервые называя меня сокращенным именем. – Они великолепны. – Кончиками пальцев она проводит по изгибу, возвышающемуся над моим плечом. Я ощущаю это прикосновение всем телом. Было бы разумнее тут же спрятать крылья, но до них много тысяч лет никто не дотрагивался, и я не могу насытиться. Со стоном и с закрытыми глазами я опускаю голову, прижимаясь лбом к ее лбу. Она продолжает поглаживать мои перья, ощупывает их, прикасается с бесконечной нежностью. Я так раскладываю их на теле, чтобы она дотягивалась как можно дальше. – Лучше тебе так не делать. – Почему? – шепотом спрашивает она, но не останавливается. – Я лежу на тебе совершенно голый, мои крылья невероятно чувствительны, а ты тоже не слишком-то одета. – Больше, чем ты. Я медленно открываю глаза. Ее радужки сверкают жидким серебром. – Эти шортики я мог бы разорвать за две секунды. – Потом я на мгновение задумываюсь, ощущая жар ее стройных, но натренированных ног на своем теле. – Или за одну. – Не думал, что Нефертари умеет краснеть, но ее щеки заливаются очаровательным розовым цветом. Она слегка ерзает подо мной, и я сглатываю, потому что определенные мягкие части ее тела прижимаются к моим твердым. – Сейчас я встану, – предупреждаю я, и для этого мне приходится собрать всю силу воли. – Лучше тебе закрыть глаза.