Пару часов спустя я иду к Малакаю. Из окна я видела, как Азраэль ушел бегать вместе с Селкет. Если он надеется, что я последую за ним, то его ждет разочарование. Брат не спит, читая книгу. – Привет, – здоровается он. Я присаживаюсь на край его кровати: – Вздремнул немного? – Да. Хотя я уже не так строго придерживаюсь распорядка. Еще немного, и наконец усну вечным сном. – Не говори так! – испуганно восклицаю я. И пусть он уже давно болен, мы почти всегда избегаем разговоров о смерти. Ну хорошо, я их избегаю. – Я все обсудила с профессором Юмом. Как только позволит твой анализ крови и у тебя будет достаточно сил, мы полетим в клинику «Мейо». Доктор добился значительных успехов в генной терапии. Я так рада, что он возьмет тебя в качестве испытуемого. – Бьюсь об заклад, ты не оставила ему выбора. Он мне звонил. – О, – я настороженно поднимаю глаза, – ну, возможно, я немного его потиранила. – Он проявил понимание, – успокаивает меня Малакай. – Ты же не отказался, да? – Сейчас этот профессор – лучший вариант для нас. Врачей, с которыми я общалась за прошлые годы, уже не перечесть. – Нет, но, независимо от лечения, я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала, котенок. – Если ты насчет задания, то я осторожна, – выпаливаю, пока он снова не начал давать распоряжения относительно своей смерти. – Правда. Это далеко не так опасно. У меня все схвачено. Беспокойся только о том, чтобы набраться сил к тому моменту, как мы отыщем скипетр. – Твой ангел считает, что на это потребуется еще какое-то время. – Он не мой ангел. Он просто клиент и просто не знает, насколько мы хороши. Малакай ненадолго замолкает. У него на лице написаны скепсис и тревога. Болезнь ослабила его тело, но не ум. От брата не укрылось, что между мной и Азраэлем что-то происходит. – Будь аккуратна. Он разобьет тебе сердце. – Это не в его власти. Не волнуйся за меня. – Я всегда буду за тебя волноваться. Осознавать, что ты там одна, а я прикован к постели… – У него на глазах выступают слезы. – У меня больше нет сил на продолжение борьбы, Тарис. Прости, но я невероятно устал. Знаю. Любой при взгляде на него это поймет. Но между пониманием и принятием есть огромная разница, и у меня хватает эгоизма этого не делать. Если он больше не в состоянии бороться, я буду сражаться вместо него. – Ты не можешь бросить меня одну. – Придвинувшись ближе, я обнимаю его. Брат так исхудал, что я чувствую кости у него под кожей. – Ты должен держаться. Существует еще столько вариантов лечения, которые мы не испробовали. Которые могут тебе помочь. Пожалуйста, Малакай, не поступай так со мной. – Теперь я всхлипываю, хотя поклялась никогда не показывать брату, как пугают меня эта болезнь и ухудшение его состояния. Ему выпала куда более тяжкая судьба, и он вынужден это терпеть. А должен быть по другую сторону. Встречаться с друзьями, влюбляться, заводить детей и путешествовать. У него впереди еще целая жизнь, а он умирает. – Ты не сдашься. Я сердито стираю слезы со щек. Хотелось бы мне одним простым объятием передать ему часть силы, текущей в моем теле. Как же это несправедливо. Почему именно мой брат? Что я сделала, чтобы заслужить такое? Что сделал он? Мы потеряли родителей. Судьба могла оставить нам хотя бы друг друга. Я отстраняюсь от Малакая. Его щеки промокли от слез, и он больше не прячет свое горе и страх, как все минувшие годы. Брат не мог бы еще яснее показать мне, что больше не желает бороться. Поэтому он просил, чтобы я приехала. Чтобы попрощаться. Мне бы хотелось, чтобы он злился, но, наверное, у него уже нет сил даже на это. – Еще немножко, – шепчу я, боясь, что его развеет от дуновения моего голоса. – Пожалуйста. Еще немножко. Ради тебя и ради меня. Всего одна терапия. Ты не можешь мне пообещать? Мне не удается сдержать всхлип. Слезы текут по щекам. Я всегда знала, что этот день настанет, но у меня есть обещание Азраэля. Ангел может спасти Малакая, ему нужно просто захотеть. Но он больше не хочет. Я вижу это по нему. Брат хочет ускользнуть в вечный сон. Туда, где нет боли и страха. Туда, где его душа наконец обретет покой и наберется сил для новой жизни, когда позволят боги. Тем не менее он кивает: – Постараюсь как смогу. Мне этого достаточно. Я не имею права сильнее на него давить. Меня и так мучает совесть за то, что я вообще это делаю. – Ты отдыхай, а я выясню, к чему подойдет этот код. Полная решимости, я встаю. Не лягу спать, пока не разгадаю эту загадку. И больше ни на что не буду отвлекаться: ни на Азраэля, ни на его истории про Сета, ни тем более на горгулью. – Если кому это и под силу, то только тебе, – улыбается Малакай. – Я очень тобой горжусь. После смерти мамы с папой ты была в таком отчаянии, а посмотри на себя теперь – какой сильной и умной девушкой стала. Я тебе не нужен, Тарис. Ты способна добиться всего, чего захочешь. Глаза у меня снова на мокром месте. – Ты всегда будешь мне нужен, а то, что ты называешь силой, в действительности всего лишь фасад. Что мне остается, кроме как быть сильной? Сколько раз мне хотелось передать свою жизнь и все решения, которые приходится изо дня в день принимать, в другие руки. Только вот рядом никого. Ни одного человека, на которого я могла бы опереться. Впрочем, я и так сказала достаточно. И не буду перекладывать эту ношу на плечи своего брата. На миг у меня перед глазами вспыхивает лицо Азраэля, однако он совершенно не годится на эту роль. Наше время ограниченно. Скоро он исчезнет из моей жизни. Я помогаю Малакаю лечь, накрываю его и целую в щеку. – А сейчас поспи немного. Когда ты проснешься, я уже буду знать намного больше. – Твоя сила – не фасад, – шепчет он. – Это целиком и полностью ты. Я не спорю с братом, но еще некоторое время стою возле его кровати, наблюдая, как обессиленно опускаются его веки. Потом ухожу к себе в кабинет. Нужно думать по-новому. Нужно найти новый подход. Мы слишком долго бродим в тумане. А еще ходим по кругу. Возможно, до сих пор я просто задавала неправильные вопросы, но теперь пришла пора правильных. Где бы я спрятала что-то ценное, если бы не желала, чтобы это нашли? Или если бы хотела, чтобы нашли, но только определенный человек? Я сажусь за стол и закрываю глаза. Тот получил ремень с отрывком из «Корпуса» от Соломона. Подходящий к нему скипетр находился у Рамзеса. Однако Рамзес жил задолго до Соломона, а когда родился Соломон, скипетр уже много лет лежал в гробнице сына Соломона. Сет утверждает, что непричастен к исчезновению скипетра. И не насылал казни. Аристои спрятали Скипетр света в потайную камеру в пирамиде Хеопса, и он оттуда пропал. Египет. Почти все происходило в этой стране. Не вписывается только Соломон. Потому что он был правителем Израильского царства. Страны, которую какой-то бог пообещал Моисею. Моисею, который покинул Египет в то же время, когда потерялся скипетр. Моисей – молочный брат Рамзеса. Согласно второй книге Библии об Исходе еврейского народа, фараон преследовал Моисея, чтобы вернуть его и наказать. Но бог приказал Моисею поднять посох и вытянуть руку над морем. В результате море отхлынуло на всю ночь, гонимое сильным восточным ветром. Оно высохло и расступилось. И Моисей повел свой народ по сухой земле, пока вода стояла стеной справа и слева от них. Я вскакиваю и достаю с книжной полки Библию. Внимательно читаю книгу Исход, и хотя знаю содержание, до сих пор явно упускала какую-то важную информацию. «И двинулся Ангел Божий, шедший пред станом сынов Израилевых, и пошел позади них». Кем бы ни оказался бог, который разделил для Моисея Красное море, он был не один. Я неверяще качаю головой. Неужели я настолько тупая? Моисей должен был покинуть Египет, чтобы прекратились казни, которые якобы являлись божьей карой. Он забрал с собой весь свой народ. Тот же бог передал Моисею на горе Синай две скрижали с десятью заповедями. Первая заповедь гласит: «Да не будет у тебя других богов пред лицом Моим». Этим же все сказано. Какой бы бог ни вручил Моисею те скрижали, он стремился свергнуть других богов, подорвать их авторитет. Скрижали хранились в ковчеге, которому приписывалась магическая сила и который охраняли два золотых херувима. То есть ангела. Считалось, что к этому ковчегу не мог притронуться человек, поэтому его носили на шестах. Моисей принес ковчег с собой на Святую землю. Веками он хранился в Иерусалимском храме. В городе, которым затем правили Давид и Соломон. Любой мало-мальски грамотный ребенок, который хоть раз смотрел «Индиану Джонса», знает, что этот таинственный ковчег на самом деле – ковчег Завета. Символ связи между людьми и этим богом. Руку даю на отсечение: там лежали не только скучные плиты с указаниями, как людям можно поступать и как нельзя, а еще и Скипетр света. Но кто положил его туда и отдал ковчег Моисею? Это и вправду был Сет? Можно ли открыть ковчег тем кодом из греческих букв? И не опасно ли тогда к нему прикасаться? Впрочем, он исчез много сотен лет назад. Что с ним сделал Соломон? Зачем оставил ремень с подсказкой именно Тоту и почему сразу не вернул ему ковчег вместе со Скипетром света? И почему Азраэль утаил от меня все это? Мы обсуждали храм и его уничтожение. Он ни словом не обмолвился о ковчеге. Мне давно уже следовало уловить связь. Я прижимаю пальцы ко лбу. Тот написал «Герметический корпус» лишь через несколько веков после кражи скипетра. А если они с Рамзесом II все это спланировали? Такое возможно? Замешан ли кто-то еще? Какой ангел защищал Моисея с ковчегом во время побега? И если мое предположение верно, знала ли об этом любимая жена Рамзеса? Ее сын пал жертвой последней казни, а казни послали, чтобы отвлечь аристоев и чтобы вор мог похитить Скипетр света. У меня пробегает мороз по коже при мысли о том, что Рамзес из-за жажды власти пожертвовал сыном. Может ли быть, что во всем виноват не Сет, а Тот? Он самый умный и образованный среди богов. Я бы не удивилась, если ему надоели распри между остальными. Он просто спихнул всю вину на Сета, поскольку тому и так уже никто не верил. Если это так, то бог хаоса провел почти три тысячи лет в изгнании ни за что и несправедливо понес такое жуткое наказание. Не потому ли Тот его навещал? Замучила совесть или хотел насладиться страданиями Сета? Я вытаскиваю с полок другие книги и пролистываю их. Может, обнаружу на одном из рисунков из гробниц и храмов ковчег, который, как считают наши ученые, создали только после того, как Моисей получил скрижали. Раздается короткий стук в дверь, и, прежде чем я успеваю крикнуть «Войдите!», она распахивается. В кабинет входит взлохмаченный и вспотевший ангел. Я прислоняюсь к книжному стеллажу, потому что, несмотря на свою растрепанность, выглядит он сногсшибательно. Или даже именно поэтому. – Разве ты не купаться ходил? Он осуждающе приподнимает бровь: – Да, и ждал тебя, пока не замерз. – Бедняжка, согрелся бы горячими мыслями. – О, я согревался, и еще как. Воздержавшись от вопроса, что это были за мысли, я прочищаю горло: – А я пока пыталась выполнять свою работу. Ты, случайно, не скрыл от меня ничего важного? Тебе вообще нужно, чтобы я нашла Скипетр света? Ангел подходит ближе, и я замечаю, что волосы у него мокрые. – Понятия не имею, о чем ты. – Тогда давай я тебе помогу. Я говорю о ковчеге Завета. – Азраэль резко останавливается и замирает. У него на лице отражается шок, который за считаные секунды трансформируется в угрызения совести. Пойман с поличным, я бы сказала. – Думал, я не догадаюсь? Он колеблется мгновение и трет рукой затылок, прежде чем ответить: – Не думал, что это важно. Нам кажется, что Скипетр света уже не в ковчеге. – И как же вы пришли к таким выводам? Для меня самой удивительно, насколько спокойной я остаюсь, столкнувшись с подобным разоблачением. Он заставил меня тыкать пальцем в небо, а ведь у меня каждый день на счету. Ангел сглатывает: – Я просто знаю. Нельзя принять это как данность? – Так легко ты от меня не отделаешься. Весь наш договор строится на взаимном доверии. Так как же оно должно работать, если ты скрываешь от меня важную информацию? И не отрицай, она важная. Скипетр вынули из ковчега еще до ухода Моисея из Египта или после? – Бог, который передал Моисею ковчег, сообщил ему и заклинание, которым ларец открывался. Другого объяснения быть не может, потому что посох, которым Моисей разделил море, был Скипетром света. Заклинание наделило Моисея властью управлять им. – Значит, заклинание. Как интересно и как легко. И что же сказал Моисей? Абракадабра? – Очень смешно. – А я-то считала, что вы, ребята, более изобретательны! – сердито выговариваю, не в силах сдержаться. – И опять сведения, которыми ты со мной не поделился. Я не сумею тебе помочь, если буду знать лишь половину. Для меня очень много поставлено на карту, – с трудом сохраняя самообладание, произношу я. – Так что выкладывай. Ковчег должен был стать символом союза между людьми и богом. Моисей выступал за то, что существует только один бог. Ты уверен, что это Сет внушил ему такую мысль? – Конечно, это он. – Какой ангел, по-твоему, сопровождал процессию Моисея? А может, ты сам? Вдруг Сет до сих пор твой лучший друг и это ваш заранее подготовленный маневр? Вдруг все, что ты мне рассказывал, – ложь? Азраэль выпрямляет спину и строго смотрит на меня: – Это не так. Сет выкрал ковчег и отправил с ним Моисея, но, прежде чем успел последовать за ним, его осудили и отправили в ссылку к Ра. Поэтому Моисей сорок лет бродил с ларцом и не знал, куда его деть. Он ждал инструкций от Сета, а когда не получил их, забрал ковчег с собой в Святую землю. – Что насчет Тота? Он не мог все это спланировать? На ремне записано его высказывание. – Он не сам написал его на ремне, это сделал Соломон. Тот не сообразил, что эти слова имели особое значение. – Надеюсь, он был с тобой честнее, чем ты со мной. Разве он не самый умный из вас? – Злость постепенно берет верх надо мной. – Возможно, Аль-Джанн говорил правду, когда убеждал Иблиса, что боги просто всех вас используют? – К сожалению, в этом вопросе я не могу с чистой совестью тебе возразить. Мы, остальные бессмертные, должны были защититься от них, не позволять им втягивать нас в свои конфликты. Но случилось, что случилось. Если не будем действовать сообща, то никогда не вернемся в Атлантиду.