– Тебе было настолько скучно? – Иногда. Мне бы очень хотелось поговорить с Тотом. По-моему, очень подозрительно, что он только сейчас, как по мановению волшебной палочки, обнаружил подарок Соломона. Нефертари не оставляет мне возможностей дразнить себя дальше. – По его словам, он никогда не предполагал, что те строчки – ключ к местонахождению ковчега. – Это нелогично, если то, что говорят о Тоте, правда. Что он такой умный и мудрый. Но давай по порядку. А если Тот объединился с Моисеем… и с Рамзесом?! Моисей унес ковчег из Египта, и тот очутился в Ханаане. Сета изгнали, а Тот по какой бы то ни было причине потерял интерес к возвращению ковчега. Что могло случиться после? Моисей наверняка оставил инструкции в отношении ковчега. Но если он не передал потомкам заклинание, то как Соломон сумел его открыть? Ларец был запечатан магией бессмертных, и, по преданиям, любой, кто к нему приближался, падал замертво. Или со временем магия ослабла? – Нет, магия ковчега вечна, – отвечаю я. – Хотя мне в голову приходит только одно имя из тех, кто мог бы его открыть. – И почему я раньше до этого не додумался? – Царица Савская. Она была демоницей и потомком павшего джинна. Точнее говоря, потомком сына Аль-Джанна. Этот сын осуждал деяния отца, и его пощадили. Царица Савская происходила из его рода, то есть из королевской линии джиннов. Она могла обладать силой, необходимой, чтобы открыть ковчег. Нефертари расплывается в улыбке: – А ты все-таки бываешь полезным, если напряжешь мозги. Я выгибаю бровь: – Соломон мудро выбирал себе союзников. Царица никогда бы не злоупотребила могуществом регалий, она осознавала, что бы в таком случае стало с ее народом. Мы бы изгнали их всех в царство мертвых. – Вместо этого они с Соломоном спрятали регалии и оставили различные подсказки. – Сев за ноутбук, Нефертари что-то печатает. – Считается, что у Соломона и царицы был как минимум один ребенок. Значит, она все же пустила его в свою постель, – напоминает она о нашем первом разговоре о легендарном царе. – После возвращения в Сабу она родила сына и назвала его Менеликом. Он стал основателем Соломоновой династии. – Девушка начинает лихорадочно рыться в бумагах на столе, затем идет к книжному шкафу. – Я когда-то что-то читала об их сыне. – В конце концов она находит то, что ищет, в стопке довольно потрепанных книг, сложенных башней рядом с кожаным диваном. – Менелик вновь посетил Израиль, – вслух зачитывает она. – Он хотел познакомиться со своим отцом. Усевшись по-турецки на пол, она открывает книгу, которую искала. Чудо, что та не развалилась. Я сажусь рядом. – Менелик приезжал в Иерусалим в двадцать лет. Вот тут написано. – Она постукивает пальцем по абзацу в книге. – Приближенным Соломона не понравилось, как благосклонно царь отнесся к сыну, и они попросили его отослать юношу обратно. Соломон согласился на их требование, но взамен старшие представители знати должны были отправить своих первенцев с Менеликом в качестве его свиты. И этим мальчишкам не пришло в головы ничего лучше, чем украсть ковчег. – Нефертари захлопывает книгу, и мне в нос бьет неприятный запах гниющей кожи. – Существует мнение, что Менелик перевез ковчег на крошечный островок в озере Тана в Абиссинском нагорье в Эфиопии. Жаль, что придется погасить ее энтузиазм. От волнения у нее раскраснелись щеки. – Это был отвлекающий маневр. По распоряжению аристоев его проверили. Менелик приказал построить по всей территории маленькие часовни и распространил везде слухи, будто завладел ковчегом. Они не соответствовали действительности. Ларец, который он взял с собой, оказался просто копией. Без понятия, чего этим добивался Соломон. Думаю, он догадался о планах сына и подсунул тому фальшивку. Или мать Менелика отправила его в Иерусалим лишь для того, чтобы похитить ковчег. Нефертари с недоверием задумывается над моими словами. – Кто из аристоев занимался этим делом? – Понятия не имею. Тогда я еще находился в опале и служил рядовым солдатом. А об этом только слышал. – Аристоев ограбил обыкновенный человек. Я потихоньку теряю к ним уважение. – Не удивлен. Я опираюсь спиной на диван. Некоторое время мы просто сидим на полу. Нефертари хмурит лоб, выглядя предельно сосредоточенной. Мне очень хочется разгладить эти складочки поцелуями, но она не пошла за мной в лес, что ясно показывает: девушке необходима дистанция. Рад, что хотя бы один из нас проявляет благоразумие. – Что могло произойти с настоящим ковчегом? Идеи есть? – Думаю, Соломон отвез ковчег назад, – немного поколебавшись, отвечает она. – Туда, где, по мнению царя, ему и место. – Назад в Египет? – ошарашенно переспрашиваю я. – И как же ему это удалось? – В венах Менелика текла кровь джиннов со стороны матери. А бессмертие он унаследовал? – ни с того ни с сего уточняет Нефертари. – Нет, для этого его кровь оказалась уже слишком разбавлена. – Он был похож на отца? Так же умен, как Соломон? Подтянув ногу к груди, я кладу на нее одну руку. – Не существовало других настолько же умных людей, как царь Иерусалима. Менелик вырос дерзким и, подобно отцу, пользовался успехом у женщин. Он был храбр, как и положено мужчинам его возраста. Храбрым, заносчивым и великим воином. Нефертари какое-то время раздумывает над моими словами. – Соломон наверняка планировал перед смертью оставить регалии в безопасном месте. Он не мог полагаться на то, что следующие цари поступят с ними так же мудро, как он. Даже его сын. Бог, вручивший Моисею ковчег, так и не явился. Как бы ты повел себя на его месте? Интересный вопрос, который мне давно стоило себе задать. Снова. – Соломон, должно быть, считал себя хранителем ковчега, – задумчиво произношу я. – Он знал, что Моисею его доверил бог. Но не знал, какой именно, а царица Савская либо тоже не знала, либо не рассказала ему. – Либо не хотела, чтобы ковчег снова попал в руки богов. – Возможно. После затопления последовали кровопролитные войны за регалии. Лишь после того, как все чуть окончательно не поубивали друг друга, аристои приняли решение хранить регалии вместе. Им одним было известно, где находится ковчег, и еще группе доверенных лиц, которые защищали его ценой собственной жизни. Наши народы заключили договор, где прописали, что мы вернемся домой только все вместе. С тех пор мы больше не сражались между собой. – И, несмотря на все те войны, вы с Данте, Гором и Энолой остались друзьями? Я бросаю на нее недоуменный взгляд. – Конечно, и продолжаем ими быть. Ни тогда, ни сейчас не играет роли, к каким народам мы принадлежим. Мы друзья, потому что можем положиться друг на друга, потому что доверяем друг другу и готовы жизнь отдать друг за друга. И неважно, что утверждают аристои. Ни один народ не лучше другого. Нефертари улыбается, видимо, я сказал что-то правильное. А потом она тянется вперед и дарит мне почти невесомый поцелуй. – Это за что? – За все. – На светлой коже вспыхивает розовый румянец. Мне хочется усадить ее к себе на колени и поцеловать в ответ. – За то, что у тебя доброе сердце. – Нефертари делает небольшую паузу. – Я рада, что ты здесь. У меня никогда раньше не было друга. Нет никого, кроме Малакая и Гарольда, кому я бы по-настоящему доверяла. А теперь появился ты, – с непривычной застенчивостью поясняет она. «Не доверяй мне» – эти слова вертятся у меня на языке, однако я их не озвучиваю. Вместо этого отвожу прядь волос ей за ухо. От ее взгляда у меня что-то скручивается в желудке. Однако я ничего не отвечаю. Любое слово стало бы еще одной ложью. В ее глазах вспыхивает неуверенность. Готов поспорить, она еще никогда ни перед одним мужчиной не демонстрировала свою уязвимость. Нефертари не из тех женщин, которые спокойно признают свои слабости. Сейчас она это сделала, а единственное, на что я способен, – это промолчать. Прочистив горло, девушка отстраняется от меня, и между нами распространяется холод. – Царица Савская… – продолжает она слегка осипшим голосом, который очень медленно крепнет. Мой отказ слишком очевиден, чтобы не понять его. – …отправила Менелика обратно в Иерусалим лишь двадцать лет спустя. Двадцать лет, за которые она и Соломон могли продумать, как поступить с ковчегом и регалиями. – Нефертари встает, создавая между нами дистанцию. – Полагаю, по прошествии стольких лет они сочли, что безопаснее всего будет отправить их туда, откуда взяли. Соломон не мог вернуть их обратно в пирамиду Хеопса? Вероятно, ковчег уже давно вновь лежит в своей камере. Кто-то из вас туда возвращался? Я качаю головой. Не могло же решение оказаться таким простым. Но, собственно, почему нет? – Если не так, – продолжает рассуждать она, – то, возможно, в какой-то другой пирамиде или гробнице. В гробнице Тутанхамона обнаружили потайную камеру, а у Сети есть еще один длинный коридор. Никто точно не знает, куда он ведет. Сейчас он заблокирован. Его засыпало. Но в эпоху Соломона туда наверняка имелся доступ. Существуют разные точки зрения, что находится в его конце. – Но как, по-твоему, Соломон и царица Савская организовали обратную транспортировку? Никто не смог бы незаметно перевезти ковчег через всю страну. – Не ковчег, – серьезно произносит Нефертари. – Регалии по отдельности, причем в то время, пока аристои выясняли, действительно ли Менелик украл настоящий ковчег. Я с восхищением смотрю на девушку. Она такая красивая, умная и смелая. Поднявшись, я шагаю к ней, но она отступает. Я обидел ее и собираюсь это исправить. Нефертари следует знать, что я хочу ее. Однако она лишь вскидывает руку, продолжая удерживать меня на расстоянии. – Соломон дал Тоту ремень как первую подсказку. Будь он тем самым богом, он бы, наверное, ее понял. Но он не смог. Вероятно, Соломон попал в безвыходную ситуацию. Его любопытство поставило под угрозу весь мир. – Ты права. Мы всегда фокусировались на ковчеге. Мы точно поняли, что он больше не в городе, только когда Иерусалим разрушили. Его магия защищала город. До тех пор никто не решался на него напасть. – Невероятно. У меня словно пелена с глаз упала. – Аристои гнались за его сыном, пока сам Соломон преспокойно прятал регалии. Он принял в расчет падение Иерусалима, который, лишенный силы ковчега, уничтожили шестьсот лет спустя. – Я содрогаюсь от мысли, что регалии способны сотворить сегодня, оказавшись не в тех руках. – Вам нужно искать в Египте. Соломон должен был оставить зацепки там. Просто поищите хорошенько. – Я позвоню Гору и Данте, чтобы они подготовили все для путешествия. Сколько времени тебе понадобится на сборы? Энола приедет за нами. – Я с вами не поеду. – Не глядя на меня, Нефертари убирает за ухо прядь волос. – Ты видел, как плохо себя чувствует мой брат. Я не могу бросить его одного. С остальным вы и сами справитесь. Ты лучше меня знаешь, где вы построили потайные камеры, и можешь в любой момент звонить мне или писать сообщения. Ни за что. – Ты должна поехать, – требую я. Ни в коем случае не оставлю ее здесь. – За несколько дней ты добилась таких успехов, к которым мы не приблизились за много сотен лет. Без тебя мы пропадем. Она отрицательно качает головой. – А вдруг он умрет, пока нас не будет? – Не умрет. – И снова ложь. Никому другому я не могу доверить ее защиту. – Но для этого ты должна выполнить свою часть договора. Иначе я не смогу ему помочь. – Мой голос звучит твердо и непреклонно, хотя каждое слово вязнет во рту, как смола. Вся близость и доверие испарились. Мы стоим друг напротив друга как два врага. Но другого варианта нет. Она – наш единственный шанс отыскать Скипетр света или даже все регалии, если Соломон спрятал их в одном месте. Эту возможность я не упущу. Наверное, с самого начала было предначертано, что регалии найдет человек. – Раз ты настаиваешь, – без единой эмоции произносит Нефертари. – Тогда будь добр, позволь мне провести этот вечер с братом. Гарольд о тебе позаботится. – В глазах у нее начинают блестеть слезы, и девушка отворачивается, чтобы я их не увидел. – Нефертари. – Я хочу обнять ее. Хочу объяснить, почему так важно, чтобы она нашла регалии, но девушка протискивается мимо меня, направляясь к двери. Больше я не пытаюсь ее удержать. Что мне ей сказать? Она не поймет. Я так долго стремился к этому моменту, что уже даже не знаю, кто я без этой цели. Тарис – Любой узел кто-нибудь да развяжет, – изрекает утром Малакай одну из своих пословиц. Мы с Азраэлем стоим возле его кровати, и я крепко сжимаю руку брата. – Уверен, вы найдете регалии в Египте. Если камера в пирамиде Хеопса окажется пуста, пусть Нефертари внимательно присмотрится к настенным росписям в гробницах и других пирамидах. Хотел бы я отправиться с вами. – В его словах невозможно не услышать тоску, поэтому я впервые не рада путешествию в страну, которую считаю своей второй родиной. Мне до безумия хочется остаться здесь, с ним. Никогда бы не подумала, что Азраэль заставит меня сопровождать себя. Не после тех моментов между нами. Хотя это глупо с моей стороны. Всего лишь пара поцелуев, и то я сама повисла у него на шее. Потому что чувствовала себя одиноко. Я призналась, что доверяю ему, а он… он промолчал. Поджимаю губы, чтобы они не дрожали. Полночи я проворочалась в постели без сна, злясь на саму себя. Как можно было так открыться, тем более перед ангелом? И чего я, собственно, ожидала? – Спасибо тебе за помощь. Я никогда этого не забуду, – отвечает Азраэль брату. А потом поворачивается ко мне, но на меня не смотрит, принимаясь гладить по голове Селкет. – Подожду тебя снаружи. Не торопитесь, у нас самолет только во второй половине дня. Собака следует за ангелом, когда он удаляется из комнаты. – Он вскружил голову Селкет. – Я буквально выжимаю из себя улыбку и присаживаюсь на край кровати. – Ты должен держаться. Ни за что тебе не прощу, если умрешь, пока я в отъезде. – Тон задумывался как веселый, однако попытка с треском проваливается. Я предельно серьезна. Ненадолго мелькает мысль рассказать брату о сделке, которую мы заключили с ангелом, но я решаю этого не делать.