Она оперлась на тележку и снова улыбнулась Кеннеди. — Сколько тебе лет, дорогая? Два? Три? Малышка отклонилась назад и быстро нашла глазами Трумэна. — Ты очень застенчивая малышка, — сказала девушка. — Ну, меня зовут Джемма Райт, и когда-то я тоже была маленькой застенчивой девочкой, — она положила руки возле рук Трумэна на тележку и снова взглянула на него своими изумрудными глазами. — Ты, очевидно, не можешь толкать тележку и кормить своего крошку братца. В чем еще мы нуждаемся? — Мы? Она вздохнула, как будто его отношение утомило ее, и подобрала ранее упавший журнал. — «Воспитание детей» — хороший выбор, — она посмотрела на побледневшие костяшки его пальцев, сжавшие ручку тележки. — Ты боишься, что я украду ее? Серьезно, отдохни немного, так мы сможем приобрести для твоих детей здесь все необходимое, и они смогут немного поспать. Джемма снова взглянула на журнал «Воспитание детей» и наклонилась ближе так, что наполнила его ноздри слабым запахом ванили и женщины. Он никогда не обращал внимания на ваниль, но он также никогда не встречал женщины, как эта. Она понизила голос. — Видно, что ты пытаешься быть хорошим братом. Я могу уйти прочь и оставить тебя кружить по «Walmart», или ты можешь расслабиться и воспользоваться предложением полуночника, которая любит помогать мужчинам, выглядящим довольно пугающе. — Зачем тебе помогать пугающему незнакомцу? — спросил он хрипло. Она окинула его тело взглядом с ног до головы, более чем с намеком на интерес, облизав губы, ее взгляд снова скользнул вверх-вниз. Девушка поймала его взгляд и, заметив, что он наблюдал за ней, закатила глаза. Он, видимо, неправильно истолковал ее действия. Что он знает о таких женщинах, как она? Она была одета в широкие брюки и блузку, которая стоила, наверное, больше, чем его месячная арендная плата. — Ты не такой уж страшный. Кроме того, я вижу, с какой нежностью ты относишься к детям, — она убрала свои руки от головки Линкольна. Потом схватила упаковку чего-то с полки и разорвала, положив белую ткань на плечо Трумэну. — Положи себе малыша на плечо, и он сделает отрыжку, чтобы потом у него не болел животик. Трумэн посмотрел на Линкольна, который почти заснул с бутылочкой, лежащей на его нижней губе. Трумэн положил бутылочку в тележку возле Кеннеди, которая боролась с тем, чтобы не закрыть глазки. Положил Линкольна себе на плечо и похлопал мальчика по спинке, чтобы тот выпустил воздушную отрыжку. Эта нахальная цыпочка знает, о чем говорит. — Как тебя зовут? — спросила она. — Трумэн. — Трумэн. Мне нравится, — сказала она, как будто ему было нужно ее одобрение, — а детей? Взглянув на детей, он почувствовал, как у него проснулось чувство собственности. — У них должны быть имена, — уговаривала она. — Кеннеди, — затем он коснулся щечки младенца и сказал, — Линкольн. В ее глазах заиграли искорки. — Значит, вашей маме нравится называть детей в честь президентов? До того, как он смог подумать об ответной реакции, она схватилась за ручку тележки и сказала. — Хорошо, тогда. Приступим к вашим делам. Что вам нужно? Были вещи похуже, чем помогать горячим цыпочкам с чувством юмора. Тру подобрал ее корзинку и сказал: — Одежда, еда, автомобильное кресло и кроватка. — Кроватка? — Для него, — он кивнул головой в сторону ребенка. — Детская кроватка и автомобильное кресло? У вас его нет? Как вы их сюда привезли? — когда он не ответил, она продолжила, — Боже, что бы сказала на это ваша мать? Она должна была дать вам несколько уроков по обращению с детьми. Это будет трудно, учитывая, что она мертва. *** Джемма толкнула перегруженную тележку на темную стоянку, пока Трумэн нес обоих спящих детей, что было не так-то просто. Они оставили вторую тележку с детской кроваткой и манежем, которые убедила купить Джемма, вместе с несколькими предметами первой необходимости в передней части магазина, которые он должен был забрать после того, как усадит детей в автомобиль. Ей было любопытно, почему дети были одеты в его футболки, и почему у Кеннеди не было обуви. Весь последний час она так часто проявляла к этому любопытство, что решила сменить тему. Он защищал и искренне любил малышей, поэтому она позволила вопросам раствориться, несмотря на свое любопытство. — Это мой грузовик, — он остановился возле старого синего грузовика, у которого были и задние, и передние сидения. — Откуда ты так много знаешь о детях? Она пожала плечами. — У меня собственный бутик для маленьких принцесс. Ты должен как-нибудь привести Кеннеди, для того чтобы просто провести хорошо время и пообщаться. Это могло бы помочь ей выбраться из собственной скорлупы, — она встретила его резкий и неприязненный взгляд. У него были самые синие глаза, и, бесспорно, самые пленительные, но он насторожено и с опаской осматривался по сторонам, продвигаясь к месту парковки. — Бутик для принцесс? Я даже не буду пытаться угадать, что это, — он открыл дверь и положил Кеннеди на сидение. Девочка дернулась, и он наклонился к ней, прошептал что-то и нежно поцеловал в щечку. Все, что он делал с детьми, было трогательным и нежным. Когда они делали покупки, он не был раздражен тем, что Кеннеди была плаксивой. Он просто поднял ее на руки и успокоил. Она видела родителей менее терпеливых с собственными детьми, а для него они были только братом и сестрой. Джемма задавалась вопросом, почему он их забрал и насколько долго это продлится, учитывая, какое количество вещей он купил. Она была рада, что была там и смогла помочь, он, наверняка, забыл бы обувь, средства для купания детей и другие вещи, о которых большой брат не знал. — Не хочешь дать мне подержать Линкольна, пока ты устанавливаешь в машине детское кресло? — она потянулась к ребенку, и он ощетинился. — Трумэн, ты правда думаешь, что я стала бы помогать тебе покупать все эти вещи, чтобы потом навредить твоему младшему брату? Ты меня обижаешь. На ее лице возникло огорченное выражение. Он опустил Линкольна ей на руки и поцеловал его в щечку. Любовь витала в воздухе между ним и ребенком, и это было самой прекрасной вещью, свидетелем которой стала Джемма. Это длилось всего несколько секунд, но за те секунды она увидела, что сердце большого крепкого мужчины окружено этими любимыми братом и сестрой. — Я прошу прощения, — уголки его рта дернулись в подобии улыбки, но только улыбка была адресована детям. Это было мимолетное изменение в выражении его лица, но улыбка смягчала все острые черты, и когда он обратил эти возбуждающие синие глаза на нее, в животе запорхали бабочки. — Я действительно ценю вашу помощь. Только я не привык…? — он скрипнул челюстью. — Я просто хочу быть осторожным с ними. Проявляя заботу, он даже не начал описывать, что чувствует по отношению к ним. Внимательный, оберегающий и любящий — все написано на его лице. Когда он рассказывал про сыпь от памперсов на их коже, боль в его голосе и выражение лица почти поставили ее на колени. — Я буду очень осторожна, — заверила она его. Когда Трумэн положил ребенка к ней на руки, привычная тоска проснулась в ее сердце. Когда до нее донесся сладкий детский запах Линкольна, это успокоило боль. Руки Трумэна укачивали ее за предплечья, пока она держала ребенка, и Джемма смогла рассмотреть его татуировки. Почему они все синие? И что они обозначают? Ее никогда не привлекали мужчины с татуировками, эти парни доставляли беспокойство. Трумэн был загадочным сочетанием, казалось бы, несовместимых вещей, одновременно представляя собой опасность и искреннюю нежность, и это заставило сердце Джеммы биться быстрее. Мужчина быстро справился со своей задачей, загрузил сумки в багажник грузовика и установил детское сиденье. Его мускулы перекатывались и вздувались от приложенных усилий. После того, как Кеннеди уснула на пассажирском сидении, он осторожно отнес детское кресло и установил его на соседнее с водителем кресло. — На самом деле, ты должен установить его на заднее сидение. Ему будет там безопаснее. — На заднее сидение? Что, если он поперхнется или еще что-нибудь? — он понизил голос, глядя на крепко спящую Кеннеди на пассажирском сидении. — Я хочу иметь возможность наблюдать за ними. Я предпочел бы переднее сидение. — Тогда ты должен снять подушку безопасности. Детские кресла для автомобилей устанавливаются против хода движения машины. Верхнюю часть автокресла нужно пристегнуть ремнем безопасности и затем пристегнуть самого малыша ремешками внутри него, — его ошеломленный взгляд сказал ей, что он понятия не имел, что она имела в виду. — Вот. Держи Линкольна, я покажу тебе. Он забрал у нее ребенка и наблюдал за тем, как она забралась в грузовик и приступила к разъяснению инструкций по отключению подушек безопасности, после того, как завела грузовик и стала устанавливать детское сиденье на указанном месте. Джемма опустилась на колени и сжала ремень безопасности. — Ты должен быть уверен, что надежно все закрепил. Затем она пересела на водительское сидение, он потянулся над ее коленями и осторожно положил Линкольна в детское сидение. Его руки коснулись ее груди, посылая поток тепла через все тело, но он так был сосредоточен на детях, что она подумала, что он вряд ли это заметил. Трумэн повернулся к ней и улыбнулся, в результате чего их лица оказались так близко, что она почувствовала его дыхание. Джемма впитывала черты его лица, не обращая внимания на щетину. Его скулы были резко очерченными и сильными. А губы более темного розового цвета, чем у большинства людей, и изогнуты так, что ей захотелось его поцеловать. Глаза Тру прошлись по лицу Линкольна с выражением тревоги за ребенка. Так, как и должно быть. — Ты можешь показать мне, как ты это сделала? — Ммм. Да. Конечно, — «позволь мне только заглушить эти разбушевавшиеся гормоны». Джемма показала ему, как пристегивать ремень и обезопасить ребенка, потом вылезла из грузовика, туда, где стоял он. Мужчина вытянул огромные руки над головой и оперся ими о крышу грузовика, заблокировав ей выход, посмотрев на нее своими пронзительными синими глазами. Ее пульс ускорился. — Ты очень много знаешь о детях. Ей стало трудно дышать. — Я женщина. Мы много чего знаем. Его глаза нашли ее, и смотрел он, кажется, очень долгое время, потом прочистил горло и, отвернувшись, ушёл, оставив ее с грохочущим сердцем. Она обвела взглядом грузовик и взяла Кеннеди на руки, пока Тру не вернется и не установит второе детское сидение. Понимая, что он не знает, как обезопасить ребенка, она обратилась к нему. — Вот, давай я. Джемма взобралась на колесо, чтобы видеть и доставать до сидений сзади и ремня безопасности, и почувствовала как его большая, теплая рука прижимается к нижней части ее спины. Она прикусила нижнюю губу, возбужденная его прикосновением, и занервничала, как будто он действительно был опасен. Опасно любящим по отношению к этим детям. Хорошо, она была возбуждена. И, наверное, немного нервничала. Трумэн заглянул через ее плечо, чтобы видеть, как она устанавливает кресло и объясняет пошагово, как это сделать и как пристегнуть Кеннеди. Девушка обернулась, чтобы спрыгнуть, и он, обернув одну свою руку вокруг ее талии, снял ее с колеса. За несколько секунд она почувствовала его жесткие мышцы пресса, и вновь тепло разлилось по ее телу. Тру поставил ее на ноги и посадил Кеннеди в кресло, не обращая внимание на искры, вспыхнувшие между ними. Как это вообще возможно? Он закрыл дверцу грузовика, взял с тележки ее сумки и оглядел парковку. — Где ты припарковалась? — его глаза нашли «Honda Accord», припаркованную во втором ряду под уличным фонарем. — О, приятель. Кого-то ударили в бок. — Это было не мое желание, — она протянула руки к сумкам, — какой-то придурок ударил меня, когда я была на работе, и смылся. Страховая компания увеличит мне цену, если я подам еще одну жалобу. — Еще одну…? — веселые искорки появились в его глазах. — Я — магнит для плохих водителей. Меня ударили дважды. Ну, хорошо, трижды, если считать последний раз.