Они плыли недолго. Было холодно, воздух был сырой, сырость проникала во все поры, как песок во время песчаной бури. Девочки замерзли под своими накидками, щеки у них побледнели, прямо-таки позеленели, стали цвета осеннего поля. — Эй, приятель, давай-ка к берегу, — сказал Герберт. — Холодно. Веди нас за яблоками или куда хочешь, лишь бы не было так холодно. По деревянному помосту, с которого парень предлагал Герберту прыгать в воду, они прошли в кирпичный сарай, заваленный рыбацкими снастями. — Тут не дует. — Подождите. Я сбегаю в сад и чего-нибудь притащу. Потом они хрустели яблоками и улыбались друг другу. Герберт говорил черненькой девочке: — Будешь танцевать со мной, когда устроим костер? — Кто пригласит, с тем и буду. — А я хочу, чтоб со мной. — А ты попроси хорошенько. — Скажи, имя у тебя таксе же красивое, как и глаза? — Да ну тебя! — Ее зовут Доротти. — Доротти. Красиво. Они выбросили огрызки и потянулись к корзине за новыми яблоками. — Я обожрался, — сказал Герберт. — Заберите остальное с собой, — сказал рыбак. — Возьмешь нас на лов? — Если погода будет. — А когда она будет? — Завтра. — Завтра едем ловить рыбу! — Приходите пораньше, как только солнце взойдет. Герберт проводил Доротти до лагеря. У ворот отдал ей часть яблок. — Придешь завтра? — Не знаю. — Приходи. — Посмотрю. — Ты красивая. — Да ну тебя! — Приходи. И когда устроим костер, будем танцевать с тобой. В палатку Герберт вернулся нагруженный яблоками. Те, что были в кармане, он отдал Доротти, а те, что за пазухой, оставил для ребят. Он высыпал яблоки на одеяло. — Вот вам. И глаз мне не подбили. — Я сразу понял, что ты классный летчик, — сказал Карл. VII Они сидели на одеялах, принесенных из палаток. Костер трещал, и искры плясали вокруг кучи горящих сучьев. Пахло землей и смолой. И еще пахло мокрой травой и прелыми прибрежными камышами. В деревне ударил колокол и спугнул стаю галок. Они покружили, крича, потом спустились к сараю с рыбацкими снастями и к помосту, где были привязаны лодки. — Чем это пахнет? — спросил Карл. — Землей, — ответил Герберт. — Да ну! Земля не пахнет. — Ты думаешь? — Так в школе учили. — Значит, плохо учили. Здесь все пахнет. — Здорово ты это придумал с костром. — Еще бы. — Давай послушаем. Девчонки сначала споют, а потом потанцуем. Костер снова затрещал. Языки пламени взмыли вверх и упали. Герберт встал. Бросил в огонь охапку сучьев. Повалил дым. После дождя сучья еще не совсем просохли. Девочки пели какие-то народные песни. Герберт не знал их и слушал с интересом. У Доротти был альт, глубокий и в то же время мягкий. Для такой девчушки очень даже хорошо поставленный голос. «Славная девчонка эта Доротти, — подумал Герберт. — А земля и вправду пахнет. Пахнет бодрящей свежестью. Тетка была права, когда говорила, что в деревне все иначе». У костра расположился деревенский оркестр, подкрепленный баянистами и гитаристом из лагеря. Скошенная лужайка заменила паркет. Ребята утоптали кротовые норы, срезали лопатами бугорки, прочесали граблями траву. Вдалеке послышался стук мотора. Звук приближался. Показались две лодки, направлявшиеся к костру. Старые рыбачьи лодки зарылись носами в песок. Кормы опустились так низко, что вода лизала ручки рулей, но зато лодки не могли сползти в озеро. Рыбаки остановились на берегу, начальник лагеря пригласил их в круг. Оркестр заиграл вальс. Герберт поспешил к Доротти. Доротти была красивая и понравилась ребятам, так что Герберт торопился не без основания. Они были первой парой. За Гербертом и другие ребята стали приглашать девочек. Трава мешала танцующим. Ботинки не скользили. Танцевать было сплошной мукой. — Тебе нравится? — спросил Герберт. Доротти подняла голову. В отсветах костра лицо ее казалось оливковым, губы потемнели. — Очень. — И мы теперь будем всегда вместе? Она опустила голову. Он коснулся подбородком ее гладких волос, которые пахли еще сильней, чем земля. В костре опять громко треснуло. Герберт подошел к огню и палкой разгреб угли. Доротти помогла ему набросать новых сучьев. В нос ударил сладкий аромат смолы. Когда оркестр смолк, Герберт сел рядом с Доротти. Робко коснулся ее руки, она не отстранилась, и они продолжали так сидеть, всматриваясь в светлый круг подрагивающего пламени и вслушиваясь в безмолвную молитву рук. Знакомый рыбак тронул Герберта за плечо. — Эй, ты! — Чего? — Пошли! Герберт понял. Потянул Доротти, которая не знала, следует ли ей смутиться или, не скрывая радости, бежать к лодке.