Эбби была права. Несмотря на поздний час и ночную прохладу, люди с плакатами лишь прибывали. Теперь группа полицейских в форме оттесняла собравшихся назад. – Это лишь усугубит ситуацию, – заметил Карвер. – Они начнут утверждать, что полиция что-то скрывает. – Не думаю, что можно еще хоть как-то усугубить ситуацию. Внезапное движение в толпе заставило полицейских надавить сильнее. Один из копов что-то кричал в мегафон, а люди в толпе орали на него. Кто-то упал. – Вот черт, – произнес Карвер, выбираясь из машины и бросаясь к толпе. Снова крики. Кто-то ударил полицейского плакатом на палке. Какая-то женщина прорвалась сквозь толпу и, к полному ужасу Карвера, побежала к школе. – Остановите ее! – крикнул он, но его голос потонул в реве толпы. Один из копов с криками бросился вслед за женщиной. – Там мой ребенок! – истошно визжала она. – Там мой ребенок! Карвер теперь бежал изо всех сил, ветер свистел у него в ушах. Надо было перехватить эту женщину и оттащить ее подальше, пока кто-нибудь случайно не выстрелил в нее. Она уже была у одного из входов в школу. Карвер недоверчиво смотрел, как она распахивает дверь. Ему потребовалась секунда, чтобы осознать, что произошло. Женщина выбрала дверь, которую группа захвата взломала два часа назад. И теперь исчезла внутри школы. Глава 48 – Там кто-то есть! Эти слова заставили Гусеницу выпрямиться на стуле, удивленно моргая. Он что, задремал? Казалось невозможным заснуть в такой ситуации, когда каждая минута могла стать для них последней. Но после того, как они заперли бо́льшую часть заложников и съели сэндвичи, которые Шляпник принес из столовой, вдруг воцарилось необычное молчание. Наверное, его все-таки сморило. – Кто это? – спросил он, бросаясь к Альме с пистолетом в руке. Шляпник тоже присоединился к ним. Она ткнула пальцем в экран. – Смотри. Гусеница увидел на экране, как по одному из коридоров крадется какая-то женщина – тело напряжено, голова поворачивается влево и вправо. Стиснув зубы, он прицелился из пистолета в директора, который все еще сидел в углу комнаты со связанными за спиной руками. Потом схватил со стола секретарши микрофон. – Внимание! – рявкнул он, услышав, как его голос эхом отдается снаружи. – Убирайтесь из здания, или я застрелю директора! Уходите! Сейчас же! Женщина на экране остановилась, подняла глаза, а затем двинулась дальше. Подойдя к директору, Гусеница вздернул его на ноги. Подтащил к столу и сунул ему под нос микрофон. – Скажи ей! – Гм… это Генри, директор школы. – Голос мужчины дрожал. – Они приставили мне к голове пистолет. Пожалуйста, делайте, как они говорят. – Она не собирается уходить, – встревоженно произнесла Альма. – Наверное, не воспринимает нас достаточно серьезно, – сказал Гусеница. Его палец на спусковом крючке напрягся. – Погоди, не надо, – сказала Альма. – Мы же не знаем, что это за… – А ты как думаешь? – рявкнул Шляпник. – Она коп! Пристрели его. Она сразу все поймет. – А вдруг это та женщина, с которой ты до этого разговаривал? – настойчиво продолжала Альма. – Эбби? Вдруг это она? Гусеница колебался. Возможно ли такое? Женщина, похоже, не вооружена. И вообще-то даже ничуть не похожа на полицейского. Одета в простую рубашку и джинсы, волосы собраны сзади в простой конский хвост. Это и в самом деле Эбби? В кабинете директора зазвонил телефон. – Пристрели этого говнюка, – повторил Шляпник. – Я схожу за другими заложниками. – Ответь на звонок, – сказала Альма. – Пожалуйста… – пролепетал директор. – Это всего лишь одна женщина. Нет никаких причин, чтобы… – Заткнись! – Шляпник ударил его кулаком в живот. Тот сложился пополам, хватая ртом воздух. Альма что-то крикнула Шляпнику, а телефон все звонил, в то время как женщина… просто шла, переходя от одной камеры наблюдения к другой. Гусеница метнулся в кабинет директора и снял трубку. – Алло? – Гусеница, я рад, что вы ответили. – Голос Уилла. Негромкий и размеренный. – Женщина, которая сейчас вошла в здание, не из полиции. Мы предполагаем, что это мать кого-то из детей, которых вы удерживаете. – Не говорите чепухи! – отозвался Гусеница. – Как она умудрилась войти в здание? – Она прорвалась через полицейское оцепление. Насколько я представляю, обстановка там накаляется, но нам надо попытаться держать происходящее под контролем. Уилл мог лгать. Она могла быть федералом в штатском. Или наемной убийцей Круга, отправленной решить проблему раз и навсегда. – Ну и что же вы хотите, чтобы я по этому поводу сделал? – рявкнул Гусеница. – Давай разберемся с этим вместе, – сказал Уилл. – Она явно чересчур эмоциональна, а нам не нужна лишняя напряженность, согласны? – Гусеница, об этом уже пишут на форуме! – крикнула ему Альма. – Говорят, что эта женщина прорвалась через полицейские кордоны. И выложили видео. – Она ни для кого не представляет угрозы, – говорил тем временем Уилл. Гусенице хотелось разбить телефон вдребезги. Это и вправду чья-то мать? Или наемная убийца? Или что-то совсем другое? Если она убийца, ей должно быть глубоко наплевать, даже если он и застрелит кого-то из заложников. Вообще-то она наверняка и сама убила бы заложников, чтобы уничтожить все улики. Он повесил трубку и вышел из комнаты, не обращая внимания на телефон, который тут же зазвонил снова. – Где она сейчас? – спросил он у Альмы. – Четырнадцатая камера, – та указала на экран. Это для него ничего не значило. Женщина теперь вроде остановилась и смотрела на что-то вне поля зрения камеры. Гусеница попытался сообразить, в какой части здания она находится, но так этого и не понял. – Я знаю, где это, – сказал Шляпник. – Сейчас пойду и приведу ее. – Я пойду с тобой, – быстро отозвался Гусеница. – Тебе надо оставаться здесь, общаться со своими новыми друзьями по телефону, – ответил Шляпник, направляясь к двери. – А тебе может понадобиться подмога, – возразил Гусеница. Он не хотел оставлять Шляпника наедине с этой женщиной. Да и вообще не хотел, чтобы тот хоть где-то находился один. Шляпник пожал плечами. – Ладно. Пошли. Он отпер дверь и вышел, Гусеница последовал за ним. Пока они шагали по пустым коридорам, волосы на затылке у Гусеницы вставали дыбом. В течение всего дня напряженность между ним и Шляпником продолжала расти, и теперь Гусеница понятия не имел, что этот человек задумал. А что, если он вообще вел их не к этой женщине? Что, если уводил Гусеницу в какое-нибудь тихое местечко, подальше от посторонних глаз, чтобы без ведома Альмы его прикончить? А может, Шляпник уже работал с копами, или с Кругом, или с той неизвестной женщиной… Гусеницу уже предавали. В тот раз ему повезло. На сей раз он будет готов. И на самом деле лучше покончить со всем этим прямо сейчас. Он поднял пистолет, прицелившись в затылок Шляпника и пытаясь унять дрожь в руке. Одного выстрела будет достаточно, чтобы… – Вон она, – негромко произнес Шляпник. Женщина, которую они видели на трансляции с камер наблюдения, стояла в коридоре, уставившись в какую-то открытую дверь – лицо застыло, рот разинут. – Не двигаться! – громко приказал Гусеница, ствол его пистолета переместился, нацелившись на женщину. – Руки за голову! Та перевела на него взгляд. Лицо ее казалось пустым, и она едва замечала направленный на нее пистолет. Женщина медленно заложила руки за голову. Шляпник подошел к ней и схватил за руки, резко заведя их ей за спину. Гусеница сделал несколько шагов к ним, чтобы глянуть, на что смотрит эта женщина. Как оказалось, ни на что. Это было просто складское помещение со снегоуборочной машиной, газонокосилкой и несколькими жестяными канистрами. Он захлопнул дверь и повернулся к женщине, сердце бешено колотилось у него в груди.