Этот ребенок, он смотрит на меня. Глаза у него голубые. Волосы темные, как у меня. Заставляю себя думать, что он мой и не имеет никакого отношения к этому жуткому старому извращенцу. Он почти не плачет. Просто лежит на одеяле и смотрит. Ему уже больше трех месяцев. Старик по-прежнему «добр» ко мне. Приносит хорошую еду, тампоны, даже кое-какую одежду – поношенную, но и то неплохо. Ребенку дал футболку и ползунки. Может, появление малыша все-таки к лучшему? Он ведь не сможет вечно держать его в подвале. Вдруг заболеет? Он не даст ему умереть. На меня ему плевать, но он не позволит, чтобы что-то случилось с ребенком. Только не с его сыном Только не с Билли [одна или несколько страниц отсутствуют] Еда кончилась, вода на исходе. Не знаю, долго ли еще продержусь Слышу людей по соседству, кричу, но никто не отзывается За мной никто не приходит * * * Бакстер звонит из камеры предварительного заключения в 17.30. В голове у меня роятся слова. Слова из дневника девушки и картины, нарисованные моим воображением. Я и так знал, что он с ней сделал, однако читать об этом, представлять это – совсем другое. Меня переполняют гнев, который придется контролировать, и бескрайнее сожаление. – Босс? – Бакстер ждет моего ответа. – Прости, задумался… В чем дело? – У Харпера прояснилось в голове. Хочет дать показания. Надо посчитать до десяти. – Хорошо. Адвоката вызвал? – Она приедет только через час, а медлить нельзя. В его состоянии… пока будем ждать, старик опять уйдет в себя. Здесь его врач, так что, если вы не против, она согласна сыграть роль попечителя. – Идет. Отведи его в первую комнату для допросов. Куинн тут? – Не видел. – Тогда приходи ты. Буду через десять минут. * * * Когда я захожу в комнату, Харпер смотрит мне прямо в глаза – впервые за все время. Спина ровная, во взгляде полное понимание происходящего. Его врач – компетентная на вид женщина, волосы у нее седые и безжизненные, а глаза на удивление красивые. Я сажусь рядом с Бакстером и гляжу на Харпера. – Доктор Харпер, вы желаете дать показания? Чувствую на себе взгляд Бакстера – он заметил перемену в моем голосе. Харпер неуверенно кивает. – И осознаете, что это официальный допрос вас в качестве подозреваемого? Снова кивок. – В таком случае сообщаю для записи: я инспектор Адам Фаули. На допросе доктора Харпера также присутствуют доктор Линда Пирсон и детектив-констебль Эндрю Бакстер. Итак, доктор Харпер, что вы намерены нам сообщить? Старик молча смотрит то на меня, то на Бакстера. – Доктор Харпер? Он медленно осматривает всех, кто находится в комнате. – Это она, да? – Что, простите? – Вы хотите, чтобы я рассказал вам о ней. Бакстер открывает рот, желая что-то вставить, но я останавливаю его взмахом руки. Узнав версию событий из дневника девушки, теперь я желаю услышать все от Харпера, его словами. Он тянется за стаканчиком воды, затем поднимает на меня глаза – слезящиеся, с красными прожилками сосудов. – Вам когда-нибудь хотелось повернуть время вспять, хотя бы на один-единственный час? Сердце колотится так, что я едва не задыхаюсь. Я ожидал чего угодно, но только не этого. Мой гнев никуда не делся, однако его вытеснило чувство потери. И я имею в виду не Ханну, не Вики, а самого себя. Мою собственную потерю. Не час – мне понадобилось бы всего пять минут. Я отдал бы всё за те пять минут, которые ушли на сортировку мусора в ящиках. Я опоздал на пять минут и не успел спасти Джейка, не успел вдохнуть воздух в его легкие. Пять минут. Пять гребаных минут. – Знаете, она является мне, – вдруг продолжает Харпер. – Выглядит как шлюха в том красном платье. Сжимает мой член своими маленькими холодными ручками. Я понимал, что это лишь видение, что на самом деле ее не было рядом. Но она все приходила. Каждую ночь. Никак не могла оставить меня в покое. Я наклоняюсь вперед. – О ком вы, доктор Харпер? – Это было временное помешательство. Так ведь говорят? «Временное помешательство». И все же прошлого не вернуть. Приходится жить с тем, что натворил. Старик опускает голову на ладони и трет глаза. – Знаю, последние месяцы я был не в себе. Чертова выпивка. Отключался, мерещилось всякое… Просыпался и не мог понять, где я… Харпер выпрямляется, свешивает руки по бокам. – Этот сраный Росс хочет отправить меня в дом престарелых. Говорит, я на хрен с катушек съехал. Может, он и прав. Линда Пирсон поглядывает на старика, и я знаю почему. Ругательства – верный признак того, что Харпер теряет ясность мышления. Я быстро достаю из папки фотографию девушки. Первый раз смотрю на ее лицо после того, как прочитал найденный Чаллоу дневник. – Вы ее имеете в виду? Он уставился на меня непонимающим взглядом. – Это Вики. Мы нашли ее в подвале вашего дома вместе с маленьким мальчиком. Я выкладываю второй снимок, но Харпер его отодвигает. – Присцилла всегда была мерзкой коровой. – Нет, это не ваша жена, доктор Харпер. Женщину на фотографии зовут Ханна Гардинер. Ее тело обнаружили у вас в сарае. Два года она считалась пропавшей без вести. Я кладу два фото рядом, лицами к нему. – Что вы можете сказать мне об этих женщинах? – Я понял, на что вы намекаете. Вы ошибаетесь. Наверное, она вам сказала, что я плохой человек, что я извращенец, но это не так. – Изо рта Харпера течет слюна. – Назвала меня педофилом, а из-за этого слова в прессе всегда такая шумиха… Ты, говорит, грязный шизанутый педофил, тебе место в психушке. – Кто так сказал? – спрашивает Бакстер. – Вики? Когда вы делали с ней все эти мерзости… Харпер съеживается. – О чем это он? – Он повышает голос, обращаясь к Пирсон. – О чем он говорит? Я показываю на снимок Вики. – Доктор Харпер, улики указывают на то, что вы изнасиловали эту девушку… Старик начинает раскачиваться взад-вперед.