Снова скривившись, Гислингхэм отталкивает телефон в сторону и встает, чтобы наконец налить себе чай. * * * – Уокер, Пиппа Уокер. Вы уверены, что ее нет в списке? Девушка на кассе закатывает глаза. – Ну я ведь уже проверила. На вывеске сказано: «“Ребенок Пятницы”… полон любви и щедрости!», но кассирша не особо-то щедра на информацию. Она жует жвачку, слегка приоткрыв рот; в носу и на верхней губе у нее пирсинг. Как-то не сочетается с переливающимися розово-золотыми украшениями и всякими девчачьими штучками. Куинн делает глубокий вдох. Обычно он умеет уговаривать женщин, а эта никак не поддается его чарам. Лесбиянка, что ли? Вот невезуха… – Не посмотрите еще раз? Или лучше дайте я сам гляну. – А как же закон о защите личной информации и все такое? – с подозрением спрашивает девушка. – Я ведь полицейский, – улыбается Куинн. Так оно и есть. Кассиршу вдруг отвлек восхищенный визг японских школьниц, разглядывающих сумочки с пайетками и цветастые повязки на голову. Оставшийся один у прилавка, Куинн разворачивает список и просматривает имена. Находит «Уокер» – просто буква П перед фамилией больше похожа на Т. Номер отличается от того, что дала ему Пиппа, всего на две цифры, которые она поменяла местами. Легко ошибиться. Куинн достает мобильный и набирает номер. Звонок сразу переходит в голосовую почту, но в записанном для автоответчика сообщении точно звучит голос Пиппы. Дождавшись сигнала, Куинн говорит: – Это я, Гарет. Помнишь, ты обещала дать показания? Можешь приехать в Сент-Олдейт? – После паузы он добавляет: – Знаешь, я по уши погряз в дерьме из-за всего этого, так что ты меня очень выручила бы. * * * Сидя перед компьютером с головной болью и саднящим горлом, Гислингхэм просматривает выпуски газеты «Оксфорд мейл» за июнь 2015 года, пытаясь обнаружить какой-нибудь намек на то, что могло заинтересовать Ханну Гардинер на Коули-роуд. Если вкратце, то и всё, и ничего. Школьные праздники, юношеские футбольные матчи, новая схема дорожного движения. Много стоящих событий, но ничего захватывающего. Ничего серьезного. Через двадцать минут он сдается и пробует другой вариант: «гуглит» «Ханна Гардинер» и «Коули-роуд». Поиск выдает парочку репортажей Ханны для Би-би-си и несколько фотографий. Одна из них – с интервью о заявке на строительство, вызвавшей множество споров, другая – селфи с карнавала на Коули-роуд в 2014 году, которое Ханна выложила в «Фейсбук». Вместе с Робом и Тоби она сфотографировалась на фоне танцоров с перьями на голове, китайского дракона и мужчины на ходулях. Крис распечатывает фото и относит в оперативный штаб, где Эрика Сомер стоит у доски и обводит красным маркером некоторые нэцке с фотографий. – Что в них такого примечательного? – присматриваясь, спрашивает Гислингхэм. Эрика оборачивается и отвечает с легкой улыбкой: – Главным образом то, что они пропали. И среди них есть один очень редкий экземпляр – видимо, вот этот. – Она читает с листка: – «Нэцке из слоновой кости в форме раковины наутилуса. Автор: Масанао, один из великих мастеров периода Киото. Высота: пять сантиметров; длина: шесть сантиметров. Стоимость: двадцать тысяч фунтов». – Кто бы мог подумать… – Крис присвистывает. Сомер отходит от доски. – Полицейские уже распространяют снимки среди торговцев произведениями искусства и по антикварным магазинам. Вдруг кто-нибудь их узнает… А у тебя там что? – интересуется Эрика, глядя на лист бумаги в руке коллеги. – Это? Фото Ханны Гардинер, которое она выложила в «Фейсбуке» в августе две тысячи четырнадцатого. Тут они с Робом на фестивале Коули-роуд. Наткнулся на него, пытаясь найти хоть какую-нибудь связь между Ханной и тем районом. Позади слышится шум; в штаб устало заваливается Эверетт. – Банбери-роуд забита до самого Саммертауна. Откуда такие пробки в воскресенье? – Она бросает сумку на стол и видит фотографию, которую Гислингхэм крепит к доске. – Что это? – Снимок Ханны. Иди сюда. Верити подходит ближе. – Она выглядит такой счастливой… Интересно, она и вправду была счастлива или это только так кажется на фотографии? – задается вопросом Сомер. – Что думаешь? Но Эверетт смотрит не на Ханну. Она смотрит на кое-кого другого. * * * Когда Куинн спускается в приемную, девушка стоит у окна и глядит на улицу. Заметив сержанта, она направляется в его сторону, но он спешит отвести ее обратно к окну, где разговор не услышит дежурный. – Ты куда, черт возьми, пропала? – Подруга разрешила поспать у нее на диване пару дней. – Пиппа поднимает на него взгляд голубых глаз, улыбается, хлопает ресницами. – Ты принес мои трусики? Куинн оглядывается через плечо: дежурный с явным любопытством посматривает в их сторону. – Не вздумай тут такое говорить, – сквозь зубы цедит он. – Меня же на хрен уволят. – Ну ладно, тогда я пойду. – Пиппа пожимает плечами. Куинн хватает ее за руку. – Нет, не уходи. Ты должна дать свидетельские показания. Мне это очень нужно. Девушка разглядывает его, склонив голову набок. – Хорошо, – наконец выдает она. – Тебе придется ответить и на вопросы о Ханне. Например, что случилось в день ее исчезновения и перед этим. И говорить надо правду. – Хорошо, – повторяет Пиппа, немного хмурясь. – Я серьезно. Всю правду. И вот еще что. – Куинн шумно сглатывает. – Укажи в качестве нынешнего места жительства адрес твоей подруги. Про меня ничего не говори. Она не спеша наблюдает за беспокойством на лице Куинна, которое он совершенно не способен скрыть, и улыбается. – Конечно. Ты ведь просто хотел помочь мне, верно? Ничего не было. – Вот именно. Ничего, – быстро повторяет Гарет. * * * Я по видео наблюдаю из соседнего помещения за беседой Куинна с Пиппой Уокер, проходящей в комнате для допросов № 2. Ее, похоже, не волнует ни обстановка, ни духота. Куинн же явно вспотел, судя по следам на его дорогущей рубашке фирмы «Томас Пинк». – Давайте начнем сначала, – говорит сержант. – Когда я увидел вас в квартире мистера Гардинера, вы сказали, что поругались с ним и он поставил вам синяк на запястье; все верно? – Ну да. Но он это не специально. Не так, как вы думаете. Куинн ерзает на стуле. – Это все равно считается нападением, мисс Уокер. Она качает головой: – Как скажете. – Вы ведь с мистером Гардинером состояли в отношениях? Пиппа откидывается на спинку стула и закидывает одну ногу на другую. – Да. Какое-то время.