- Ты мне не отец, - покачала головой Вера. – И, в общем-то, я могу сама решать, что мне делать. Пить иль не пить – вот в чем вопрос! Взяв кувшин в руку, она отставила его на руке, и продекламировала. - О, бедный Йорик! Я знал его, Горацио. Это был человек бесконечного остроумия, неистощимый на выдумки. Он тысячу раз таскал меня… - она всхлипнула, прижав кувшин к груди. - Ну-у, похоже, тебе хватит, - Эркель отобрал у Веры кувшин. – Кстати, а Йорик – это кто? - Череп, - ответила Вера. Маг озадаченно дернул бровями, протянул Вере руку. - Идем, я тебя спать уложу. - Уложи, - пьяненько хихикнула Вера. – Гилэстэл тоже всё пытался меня уложить. А я сама их всех уложила! И его, и Астида, и… и… Она заплакала. Эркель вздохнул. Поднял Веру с кресла на руки, понес в спальню. - Не надо, Вайра. Ты не виновата ни в чем. - От тебя пахнет морем и солью, - прошептала она. - Анарниэлль говорит мне то же самое, - улыбнулся Эркель. - Ей повезло. Ори бы не промахнулся тогда. Эркель опустил Веру на кровать. Сел рядом. - Я тебе благодарен, Вайра. За всё. За всё, что случилось с того мига, как я нашел тебя в плену у Кханглума. Что-то закончилось, что-то началось. Это жизнь, движение к новому, даже если новое - уже давнее прошлое. Я о многом сожалею, как и ты. Но принимаю всё как есть, уже научился принимать. Когда-то, много веков назад, я тоже умирал душой у могилы дорогого мне человека. Я уже говорил тебе это. Я нашел в себе силы продолжить жить. Не повторяй моего пути. Чтобы не стать мошкой, застывшей в прошлом, как в смоле.Меня научил этому Гилэстэл. - Он был мудр. Ты знаешь, мне его не хватает. Эркель кивнул понимающе. - Мне тоже его недостаёт. Он был не только мудр. Он был великим человеком. Или эльфом. Я не знаю, кем он сам себя считал. Мне горько, что я причинил боль и гореэтому миру, своему народу. Но я горжусь тем, что он был моимучителем. И другом. - Я понимаю, почему ты пошел с ним тогда. Он был сильным, противостоял целому миру. И построил свой. - Я пошел с ним потому, что сам был слабым, Вайра. Тысильнее меня, ты осмелилась противостоять Гилэстэлу. И твой мир ждет тебя. Вера кивнула в ответ. - А теперь спи. И не пей много хмельного. Пьянство – не лучший способ борьбы с тоской. По себе знаю, - Эркель улыбнулся, и поднялся, собираясь уйти. - Эркель! – остановила его Вера. - Ты ведь приходил не для того, чтобы прочитать мне лекцию о вреде пьянства? Что на самом деле? Маг взглянул на неё искоса. Помолчав, ответил. - Через четыре дня здесь будут Ригестайн и Лейнолл. Я вызвал их сразу же после гибели магистра и остальных. Но только сейчас, получив подкрепление и отбив натиск ронзейцев у южных границ, они смогли отправиться в Норхет. Тебе лучше не показываться им на глаза, я не знаю, какова будет их реакция. Они могут причинить тебе вред. - Или я – им, - пробормотала Вера. Ей стало нехорошо при мысли о том, что может произойти. – Ты прав. Я буду осторожна. *** Вера проснулась засветло. Сквозь морозный узор на стеклах просвечивало яркое солнце. Выпитое с вечера спиртное отзывалось соответствующим образом в голове и во рту. Поморщившись, она поднялась, добрела до стола. Налила воды, глотнула, отставила бокал, взяла кувшин и стала пить прямо из него. Ополовинив кувшин, подошла к окну и распахнула оконные створки. На карнизе пышной шапкой лежал снег, сверкая в солнечных лучах. Вера зачерпнула полные пригоршни и растерла лицо. Она стояла, глядя на заснеженные аллеи,на округлые, мягкие очертания деревьев, покрытых слоем снега. Зимняя умиротворяющая красота норхетского парка резко контрастировала с Вериным мироощущением в это утро. Она стояла, глядя на сказочный пейзаж, пока не замерзла. Допив остатки воды из кувшина, Вера подошла к зеркалу. Красные глаза, синева под ними и припухшие веки красоты ей не добавляли. Вера хотела уже распорядиться, чтобы ей приготовили ванну, но вспомнила слова Троди - важная и высокомерная. Онаусмехнулась, испытывая неловкость от того, как оценил её старый друг. Еще раз взглянула в зеркало. - Важная и высокомерная пьяница, - сказала она своему отражению. – Думаешь, что тебя пожалеют за это? Просто станешь всем еще отвратительнее. А Сарлису и подавно. Внезапно разозлившись на себя, Вера быстрым шагом направилась в купальню. Наполнив ванну, она погрузилась в горячую воду и остервенело растерлась губкой, выгоняя из тела остатки сна и похмелья. Потом безжалостно окатила себя ледяным душем, и, повизгивая и скользя босыми ногами по полу, нагишом выскочила в будуар. Немного магии и косметики уничтожили последние свидетельства тоскливого загула на лице. Вера собрала волосы, заколов их гребнем с гранатовыми вставками, надела алое платье с широкими рукавами - подарок из собственных рук магистра, и отправилась на завтрак. В столовой было весело. Говорили на эльфийском. Вера чуть улыбнулась, услышав смех Эркеля. Ему вторила Анарниэлль. Голос Сарлиса, рассказывающего нечто, рассмешившее остальных, был непривычно светел и жизнерадостен. А услышав его смех – негромкий, но такой безмятежный и искренний, Вера в удивлении замерла на месте. За все время, проведенное рядом с ним, ей почти не приходилось слышать, как эльф смеется. В прекрасном расположении духа она вошла в столовую. - Доброе утро! - Вайра! – воскликнула Анарниэлль. На лицо же Сарлисалегла тень, ясный смех сменился вежливой, чуть досадливой полуулыбкой. - Чудесно выглядишь, - Эркель улыбнулся ей и кивнул, одобрительно оглядев. Вера заняла свое место за столом. Вышколенный слуга наполнил её бокал, придвинул тарелку с запеканкой. - Красивое платье, - отметила Анарниэлль. – У тебя хороший вкус. Это я еще в Уроссе заметила. - Это Гилэстэл подарил, - смущенная похвалой, ответила Вера. - Гилэстэл знал толк в тряпках, - язвительно усмехнулся Сарлис. - Здешний портной настоящий мастер. Вера, отломив вилкой запеканку, кинула взгляд нароскошный камзол эльфа. И ответила ему в тон. - Я вижу, ты тоже уже оценил его мастерство. Что касается магистра, то он в одежде предпочитал серый цвет и простой покрой. Как истинный аристократ, знающий себе цену, вне зависимости от наряда. На щеках Сарлиса, задетого за живое, проступили красные пятна. - Тогда зачем столь неприхотливому аристократу швейных дел мастер? – губы эльфа скривились. - Для своих женщин и починки мантии, - съерничала Вера, обмакивая кусочек запеканки в ягодный мусс. Сарлис прищурился. - Себя ты тоже относишь к женщинам Гилэстэла? Вера метнула на него сердитый взгляд, но промолчала – рот был занят. - Почему мы не остались в Олломаре? – прожевав, обратилась она к Эркелю. - Здесь мне тяжело от воспоминаний. - Анарниэлль нуждается в лечении. А в моем замке нет необходимых средств, - ответил тот. Но Вера прекрасно понимала истинную причину бегства Эркеля в Норхет – он не хотел быть рядом со своими воспоминаниями. - Тоскуешь по магистру? - воздел брови Сарлис. – Еще бы! Ты вроде даже собиралась с ним детей завести. Сколько попыток вы с ним предприняли? И в какую из них ты нашептала ему об Эдельтелад? Эркель замер с вилкой в руке и переглянулся с Анарниэлль, в глазах которой всколыхнулась тревога. Едва сдерживаясь, чтобы не запустить в эльфа молнией, Вера процедила сквозь зубы, глядя в тарелку: - Я не считаю нужным отчитываться тебе в поступках, касающихся меня лично. Но, всё же, скажу - я не была ни с Гилэстэлом, ни с кем бы то ни было другим. Да, я была готова на это, - она подняла глаза на эльфа. - А в твою тупую ушастую башку не приходила мысль, что я была готова сделать это, чтобы вытащить ваше племяотсюда? Мой ад в обмен на ваш рай? И, кстати, магистр был намного деликатнее, чем кое-кто из здесь сидящих. Я не удивлена, что в свое время у Гилэстэла появилось желание всех убить. С таким-то отношением! Она в сердцах швырнула вилку на стол, скомкала салфетку, и поднялась. - Приятного аппетита, господа эльфы. И хорошего дня, - и покинула столовую, громко хлопнув дверями. - Зачем ты с ней так? – Эркель с горькой укоризной взглянул на Сарлиса. Тот сидел с покрасневшим от ярости лицом, стиснувпрозрачный бокал с недопитым вином. - Я уже говорил тебе, что она не нарушила своего обещания. Гилэстэл обманом выудил у неё сведения о вашей долине. Все, что говорила Зараэль в тот раз – ложь, чтобы доставить вам не только физические, но и душевные муки. За что так ненавидишь её? Тонкий хрусталь под пальцами эльфа треснул, искатерть окрасилась вином, смешанным с кровью из порезанной ладони. - Сарлис! – испуганно вскрикнула Анарниэлль, и бросилась к нему с салфеткой. Но эльф, бросив на стол осколки фужера и оттолкнув сестру, ушел прочь. Капли крови из порезанной руки падали на пол, отмечая его путь. - Твой брат просто прелесть, - рассмеялся Эркель, глядя на расстроенное лицо Анарниэлль. – Первый раз вижу его таким. А мне казалось, что это я эмоциональный. Как, объясни мне, он и Вайра могли находиться друг подле друга с такой неприязнью, да еще так долго? Он же ненавидит её всем своим сердцем! Даже к Троди и Мидо он так не относится. - Он не ненавидит её, Эркель, - устало откликнулась эльфийка, опускаясь на стул возле мага. – Я думаю - он любит её. Это и приводит его в ярость, его обуревают злость и бешенство от сознания этого. Задета самая чувствительная его струна – гордость. Маг изумился. - Любит?! - Я слышала, как он просил в норхетском подвале, чтобы с ней все было хорошо. И видела, как плохо ему было, когдаон думал о её предательстве. И то, что она, пусть и из благих намерений, могла лечь в постель с этим…. Анарниэлль передернула плечами. - А она? - Не знаю. Раньше мне казалось, что и она испытывает к нему что-то. Но с таким его отношением к ней, думаю, это уже прошло.Не знаю, сможет ли он её простить. И усмирить свою гордыню. Если нет, то… - она замялась. - Что? – взглянул на неё маг. - Он всю жизнь так старательно избегал привязанностей и чувств. Все знают его спокойным и рассудительным, бесчувственным, с холоднымсердцем. Но он не такой. Если он не позволит себе любить и быть любимым, его душа выгорит. Он просто угаснет однажды.