— Нет, я за вот этим, — я отогнул край плаща и постучал пальцем по внутренней стороне. — Тогда получилось только две, но сейчас надо гораздо больше. — Сколько? — Не меньше десяти, но лучше бы двадцать. Они для меня, но с вами рассчитаюсь по стоимости. — По пять на брата? — на вопрос Нота я кивнул. — За день точно не управишься. — Надо рассчитывать на три дня минимум. — Будем считать, что на четыре дня. И пятый на всякий случай, — задумчиво проговорил Нот, повернувшись к Галису. — Походный лагерь, дрова нужны. Там гильдия, задания какие есть. — Да что здесь купим, что-то там. Нужно будет нанять повозки. — Мясо тут. У остроухого. Сани большие. — Да рабы нужны. Двое. Костёр держать. — Трое. Много полотен. Жратва. — Двое. Сани будут. Нот и Галис многозначительно переглянулись, кивнули, залпом осушили кружки и сказали мне подходить к гильдии свободных торговцев к семи часам. Ну, или позже, если задержусь из-за сдачи трофеев. Пока я весело и непринуждённо вляпывался в очередную передрягу — остроухие занесли трофеи. За время в пути они промёрзли и склеились, но главу это не волновало, ведь части монстров всё равно будут перерабатываться. Если каждая гильдия устанавливает собственные цены на заллаи, но трофеи с монстров стоят везде одинаково, разница лишь в качестве. Вся наша добыча была приемлемо подготовлена в день добычи и заморожена, так что мы рассчитывали на максимальную цену. Городские часы пробили пять раз, когда глава вместе с работниками закончил изучать трофеи и приступил к подсчёту награды. Был убит сорок один гоблин и один гоблин-шаман — пара их ушей стоила два золотых, а мозг и позвоночник шамана оценивали в пятнадцать золотых. Вобон стоил десятку плюс за кости двадцать золотых. Гоблин-чемпион, сам по себе весил пятьдесят золотых, так ещё сердцем и позвоночником принёс сверху семьдесят три золотых. В итоге, в месте с дешёвыми органами, получалась приличная сумма в двести сорок четырежёлтых монеты, да ещё и матку оценили в пятьсот двадцать два золотых. Получившуюся сумму сложно поровну поделить на двенадцать — но глава чуток увеличил сумму, то ли решив польстить барону, то ли сам не хотел сильно заморачиваться с подсчётами. В итоге на брата выходило шестьдесят пять монет. От озвученной цифры остроухие довольно заулыбались, а барон на секунду задумался, будто мысленно прикинул покупку инструментов для своих деревень. С сердечной жилой всё обстояло сложнее. В гильдии проводилась первичная и вторичная оценка, притом на второй раз обязана присутствовать администрация города, для документальной фиксации существования подобного предмета. Глава поначалу намекал продать жилу как общий трофей, но Ханол был непреклонен. Как организатор экспедиции своим благородным именем он подтвердил, что только один разумный имеет право распоряжаться жилой. Глава нехотя объявил, что за единоличное убийство чемпиона я буду повышен в гильдейском ранге, как того требует предписание законов империи награждать всякого разумного, отличившегося в ратных делах, невзирая на его расу — но мне в этом никакой пользы нет, кроме небольшой наценки за продажу заллай. Что до самой жилы, то мне выдали три сертификата. Первый признавал за мной право на владение, второй подтверждал полную уплату обоих оценок. И третий, утверждавший, что во время первичной оценки обнаружено прямоточное движение магической энергии с волновыми всплесками на концах и нулевой пертуберенцией, чтобы это не значило. Третий сертификат следовало отдать алхимику, который будет обрабатывать жилу. Из гильдии я вышел с приятной тяжестью в кошельке, остроухие довольно улыбались, а Ханол и вовсе аккуратно погладил свою грудь. Во внутреннем кармане лежал документ о полной зачистке логова. — У нас разные гостиницы, будем прощаться, — сказал я барону, когда мы чуть отошли от гильдии. — Совершенно верно. Мы благодарны тебе за твой неоценимый вклад. — Хоть ты и маг, и ксат, — Нара развела руками, искренне поблагодарила меня за помощь и добавила, что будет надеяться на милость Таксатона, чтобы тот не свёл нас на одном пути по разные стороны. Я кивнул в сторону, намекая барону отойти на минуту. Тот согласился, попросив своих помощников держать ухо востро, ибо они в городе нутонов. Даже несмотря на холода, люди не стеснялись выгонять остроухих рабов на улицу выполнять самые тяжёлые работы. Редко когда раб носил приличную одежду, но почти всегда они тряслись от холода в рваных обносках. — Я хотел попросить о личной услуге. Нужно найти эльфийку в деревне Аскиск, недалеко от Трайска. Тайка её зовут. У неё… — Прошу меня простить, но эта просьба невыполнима. Моё положение всё ещё довольно шатко и случится непоправимое, если другой благородный узнает, что я кого-то выискивал на его землях. — Тогда, если будет возможность, передай Ранию Шалскому просьбу не отказывать в аудиенции ксату по имени Лик’Тулкис. — Я и так собирался это сделать. В ближайшие два месяца у нас будет возможность увидиться. Распрощавшись с бароном и эльфами — я заторопился в «Гнездо совы». Стоящий за стойкой мужчина лет сорока сначала удивился, увидев знакомого постояльца, а потом радушно поприветствовал меня. — Прошу меня простить, если влезаю не в своё дело, но у вас всё хорошо? — спросил Еларон, когда я заказал комнату на две ночи с оплатой стирки. — То есть? — От вас неприятно пахнет. Что-то случилось в дороге? — Я угодил в приключение с мелкими зелёными тварями. — Приключения — это всегда волнительное событие. — Это явно не тот случай. Я в двух словах объяснил, что пришлось лезть в логово к гоблинам. И спросил, можно ли одолжить у Еларона одежду. Сменный наряд я с собой не взял, а запачканную хотелось сдать в стирку как можно быстрее. Уже спустя пять минут я направлялся в сторону банка в великоватых штанах, пальто и сапогах. В гильдию свободных торговцев я попал чуть позже семи часов, мысленно ругаясь на нервотрёпку в банке: блох на собаке и то меньше, чем разумных в очереди к стойкам. Пришлось записываться на завтра после обеда. На такое же время я записался в ратуше, ибо сегодня у них какие-то бюрократические заморочки. — Управился в гильдии? — спросил Нот, когда я сел за стол к двум авантюристам. — Всё прошло хорошо. Что сообразили? — Придётся брать рабов, это точно. — Без этого вообще никак? — меня передёрнуло от перспективы пользоваться другим разумным как вещью, или даже инструментом. — Да как иначе-то? — развёл руки Галис. — Нам, так-то, столько надо будет унести, и палатки, и ткань, и тенты, и еду, и дрова. Да мы на ткани уже сложимся пополам. — А если возком на лыжах? — Да там дороги всяко нет. В такие гиблые дали никто зимой не ездит. — Ладно, давайте по порядку, — я раздражённо помассировал переносицу, предчувствуя, что в будущем мне придётся так морально измазаться в дерьме, что недавнее физическое приключение будет казаться спа-процедурами в пятизвёздочном отеле с нежным массажем с маслом из роз. План авантюристы, в принципе, придумали грамотный. В Магнаре закупиться мясом, салом и сушёной морковью, ибо здесь они в разы лучше — а всё остальное купить в Кратире. Там же взять рабов и заказать провоз до места и вывоз обратно. Нот и Галис предложили провести у рощичетыре полных дня, чтобы в обед пятого двинуться обратно в Кратир. Но в этом плане было ровно три проблемы. Первая — в караване придётся брать место для груза, а это по десятке золотых в обе стороны. Вторая — заказанная в Кратире телега обойдётся минимум в пятьдесят золотых и ещё тридцать хотя бы двум охранникам на извозчика, иначе никто из города не поедет. А из-за нужды таскать с собой дрова и прочее, количество телег увеличится вдвое. Третья проблема в деньгах — кому нужна эта поездка, тот и оплачивает расходы. — Да ты не волнуйся, — засмеялся Галис. — Мы туда и обратно в караванах охранниками устроимся. Да ты сэкономишь, а мы чутка заработаем. — Обнадёжил, — я потёр переносицу. — Что по деньгам выйдет? И не много ли это, четыре дня? Вдруг на обратный караван не успеем. — Успеем, — Нот потряс над головой опустевшей кружкой, намекая разносчику обновить содержимое. — Караванщики поодиночке не шляются. Приедут в Кратир и дня два там будут, но не больше. Деньги надо им зарабатывать, и они разъедутся. Но сейчас-то зима. Когда караван стартует, то ратуша предупреждает город назначения. Сейчас это особенно важно, чтобы два каравана не застряли в одном месте. Как только караван поедет, в Такиле повесят, что ехать в Кратир можно только через два, или даже три дня. Как раз твои дни, чтобы всё успеть. Мы с Галисом тоже не хотим застрять в Кратире. На мой вопрос про конечную стоимость авантюры, Нот запросил сейчас двадцать пять золотых на провизию, и на Кратир ещё двадцатку оставить. На моё недоумение тот признался, что сейчас зима и продукты дорого стоят, особенно мясо. А в Кратире так вообще придётся купить дров в дорогу и угля в лагерь, а это удовольствия не из дешёвых. — Самое дорогое с рабами, ксат, — продолжал объяснять Нот. — Каждый обойдётся в две сотни золотых. У тебя места в душе для рабов есть? Или как вы называете, когда привязываете к себе душу другого разумного? У нас церковь сначала выдаёт божественное разрешение, а потом ещё разрешение на владение рабами. Только тогда в твоей душе появится место для привязки чужой души. — Мест в душе у меня нет. У меня оба документа, но они в академии. Их вообще можно продать? — Если они именные, то нет, — Нот посмотрел на меня как на дурака. — Они же церковью заверяются, в них частица твоей души, или как там у вас всё это делают. Я угрюмо вздохнул. Этот белобрысый гад подсунул мне эту мерзость, зная, что их невозможно продать. Вот почему его голос сквозил насмешкой, когда он предложил их сжечь. Чувствуя, что вся эта ситуация с рабами начинает меня раздражать — я поинтересовался, есть ли у авантюристов места в их душах. У каждого было по одному, они даже были готовы привязать рабов к себе, но все расходы ложатся на меня. Я согласился и махнул рукой, не желая больше возвращаться к этой теме. Не хотелось продолжать обсуждение этой настолько мерзкой темы. И ведь самое противное в том, что у меня просто нет выбора: либо соглашаться и использовать другое разумное существо как инструмент в достижении своих целей, либо отказываться и тогда терять почти месяц жизни. Кожа кракчата важна даже не столько из-за учебника орочьего языка, а из-за соглашения с Кузауном. Единственное, меня успокаивала мысль, что потраченные деньги на рабов вернутся. Ведь мы едем к скверному лесу не навсегда, нам просто нужны носильщики. Скорее всего, с рабами будет история как с арендованной повозкой: заплатил залог и пользуйся, а как вернёшь в целости и сохранности, так и получишь деньги обратно. После разговора с авантюристами, я вернулся в гостиницу, но надолго в ней не задержался. Из-за позднего времени самым правильным выбором было искупаться перед ужином. К тому же, хотелось переодеться в чистую пижаму, выдаваемую каждому постояльцу, а хозяин гостиницы лукаво предупредил о том, что поставил банника в известность. — Сегодня я столкнулся с разумным из какого-то отряда, на его фибуле чёрным цветом изображена полная луна и месяц. Не знаешь ничего о нём? — я положил на столешницу золотой. Еларон задумчиво посмотрел на монетку. Пришлось добавить ещё две. — В нашем городе только одни разумные могут носить такие серебряные заколки для плащей. Это Чёрные Луны. Это отряд наёмников, отличившийся под самый конец войны, но подробностей я не знаю. Слышал, что после войны многие ушли и сейчас в отряде старый костяк из двадцати разумных. Их пригласил в город благородный дом Миастус. Чёрные Луны объявились неделю назад, внезапно. Их расквартировали за городом в военном лагере, они каждый день тренируются. — Скверно, — я случайно прошептал, задумавшись о неприятном развитии событий. Очень неприятном, и крайне скверном. — Не беспокойтесь, они под строжайшим надзором главы гильдии авантюристов и вольных наёмников. К сожалению, мелкие пакости им спускают с рук, но на большее они не пойдут. Сегодняшний день многое принёс. О некоторых моментах я всё ещё не осведомлён, но даже ставить остатки хвоста на отсечение не стоит — и так понятно, с кем я встречусь этой весной. Но я никак не ожидал, что встреча произойдёт настолько скоро. Из дверей бани вышел довольный собой нутон с выбритым правым виском, с розовыми щеками от горячего пара и выпирающим бугорком на штанине. Через распахнутую дверь на человека смотрел сжимавший кулаки банщик, а к его широкой спине чуть ли не плача прижималась старшая дочь. — Вот это да. Ты тоже пришёл сюда расслабиться в горяченьком? Старшая у них сочная. А какая задница, м-м-м. Да всё строит из себя недотрогу. От десятки отказалась, сука. Погоди-ка, — наёмник широко раскрыл глаза от удивления. — Она тебя ублажает, вот и отказывается от нормальных⁈ Конченная. Или ты к младшенькой. Тоже сочная. Я как следует её помну в следующий раз. Нутон радостно присвистывая прошёл мимо меня.