Парадная столовая, которую, как она помнила, использовали для праздников и особых случаев, выглядела нетронутой, за исключением одного стула, который стоял неровно, как будто кто-то выдвинул его, чтобы сесть, и забыл заправить, когда вставал. Её мать всегда настаивала на том, чтобы они заправляли стулья. — Эй? Она повернулась в сторону кухни и заметила слабый золотистый свет, проникающий в прихожую. Вероятно, это был свет над плитой или кухонной раковиной. Облегчение охватило её, и она ускорила шаги, завернув за угол на кухню. Облегчение сменилось ужасом, когда она увидела, что её мать лежала на полу за кухонным столом. О Боже, пожалуйста. Пожалуйста, будь жива. Она не заметила крови, пока не опустилась на колени и не стала искать пульс на шее матери. Ничего. Всхлип сорвался с её губ, и она попыталась снова, пальцы соскальзывали, когда она отчаянно пыталась заставить сердце матери биться. Она отдернула руку, тупо уставившись на густую, липкую кровь, покрывавшую её пальцы. Другая фигура на полу привлекла её внимание, и в фокусе появилось тело её отца. — Нет, — всхлипнула она, сжимая горло. Его глаза были открыты и пристально смотрели на неё, а кровь капала из единственного огнестрельного ранения в висок. Она в ужасе переводила взгляд с отца на мать, руки её дрожали. Отчаянно нуждаясь в свежем воздухе, вскочила на ноги и выскочила через заднюю дверь на веранду. Вдыхая свежий ночной воздух, она перегнулась через перила, и ее вырвало на мамины гортензии. Когда фары осветили боковой двор и она услышала, как машина въезжает на подъездную дорожку, её тело напряглось. Чёрт. Она забыла в машине пистолет 22-го калибра, который всегда носила в сумочке. Она бросилась обратно на кухню, осторожно обойдя тело матери, и схватила с плиты чугунную сковороду, орудуя ею, как битой, пока заглядывала в дверной проем и спускалась в холл. Она быстро прошла в гостиную, когда в замке зазвенели ключи. Несса? Шаги стихли, сделав паузу, как будто кто-то заметил разбитое ею окно. Они вернулись к двери. Слишком тяжелые, чтобы быть её сестрой. У кого ещё мог быть ключ? Затаив дыхание, она ждала, пока дверь медленно распахнётся. Это был мужчина, высокий и широкоплечий. Она смогла разглядеть очертания его тела и пистолет, который он держал низко на боку. Он сошел с крыльца, закрыв за собой дверь. Она прижалась спиной к стене. Она была в ловушке. Надо было выйти через дверь кухни, когда у неё был шанс. Если она бросится на него, то, возможно, сумеет застать его врасплох, прежде чем у него появится шанс выстрелить. Крепче вцепившись в чугун, Эви собралась прыгнуть, но он застал её врасплох, включив свет, и она зажмурилась от неожиданной яркости. Когда его рука схватила её за запястье, она вскрикнула, но он уже вытащил сковородку и поставил её рядом с телевизором. — Эви? Его голос был глубже, чем она помнила, но не менее знакомым. Она рискнула взглянуть ему в лицо. Он не выглядел сердитым; он выглядел… растерянным. — Деклан. — Это прозвучало шёпотом. — Какого чёрта ты здесь делаешь? — потребовал он, убирая пистолет в кобуру за спиной. — Я… — Она вздрогнула, обхватив себя руками, только потом вспомнила, что её руки были в крови. Отдернув их, она посмотрела вниз, и взгляд Деклана последовал за её собственным. Он отступил назад, и она почувствовала, как его взгляд прошёлся по всему её телу. — Что случилось? Ты ранена? Эви покачала головой. Господи, почему она не может заставить свой мозг работать? — Эви? — Он подождал, пока она встретится с ним взглядом. — Где твои родители? — Они… — Её взгляд устремился в коридор. Он снова вытащил пистолет из кобуры, ничего не сказав, пока она следовала за ним по коридору. Дойдя до кухни, он спокойно включил свет. При свете было ещё хуже. Кровь забрызгала шкафы и столешницы. Она тёмными лужами стекала под их телами и сочилась под стол. Она не была уверена, какой реакции ожидала от него, но сдержанный контроль на его лице, когда он повернулся к ней, удивил её. Он так отличался от того мальчика, которого она знала. Схватив ее за плечо, он повел её обратно в гостиную, выждав немного, прежде чем спросить: — Кто это сделал? — Понятия не имею. Я пришла сюда всего за несколько минут до тебя. Он изучал её, и она понятия не имела, верит ли он ей или действительно подозревает её в убийстве собственных родителей. Он достал свой телефон, набрал номер и прижал его к уху. — Что ты делаешь? — Я нашел О`Брайана, — сказал он, игнорируя её. — Мне нужно, чтобы ты встретился со мной здесь. Сейчас же. Он повесил трубку прежде, чем тот, кто бы это ни был, успел ответить, и сунул телефон обратно в карман. — Я не знал, что ты всё ещё общаешься со своими родителями. — Только с мамой, мы никому не говорили. Он кивнул и спросил: — Ты проверила остальную часть дома? — Нет. — Оставайся здесь. Он поднялся по лестнице, и она слышала его шаги, скрипящие по полу, слышала щелчки, когда он открывал двери во все спальни, скрежет открывающихся и закрывающихся дверей шкафов. Её нижняя губа задрожала, когда на подъездную дорожку въехала ещё одна машина, и она сильно прикусила её. Здесь она не сломается. На лестнице раздались тяжелые шаги, и дверь распахнулась перед Финном, вторым сыном Каллахана. Финн резко остановился, увидев, что она стоит посреди гостиной одна, руки, кисти и колени измазаны кровью. — Кухня, — сказал Деклан, спускаясь по лестнице, и она сжала руки в кулаки, чтобы они не дрожали, пока они шли по коридору. — Трахни меня, — услышала она слова Финна. — Кто? — потребовал он, когда они оба вернулись в гостиную, и Эви не была уверена, спрашивает ли он её или Деклана. — Я не знаю. Пока, — сказал Деклан, не сводя с неё глаз. — Позвони МакГи, чтобы он приехал за ними, и отправь Эйдана и Джеймса сюда, чтобы они постучали в двери. Весь этот квартал — семьи синдиката. Может, кто-то что-то видел. — Они могут не захотеть говорить. В голосе Деклана звучала угроза: — У них нет выбора. — Он подождал, пока Финн уйдет звонить, прежде чем снова сделать звонки. — Где ты остановилась? — Нигде. Я просто… — Она шумно выдохнула. Все её тело покалывало, словно кинжалы вонзались в кожу изнутри. Ей нужно было убираться отсюда. — Я только что приехала. Он замолчал на минуту. — Тогда ты можешь переночевать в Гленмор Хаус сегодня. — Нет. — Она покачала головой. — Я могу остановиться в отеле. — Не можешь. Она вскинула голову, прищурив глаза на его лице. Какого чёрта он был таким спокойным, когда она чувствовала, что хочет вылезти из своей кожи? — И почему, чёрт возьми, нет? — Потому что ты вся в крови. Это простое предложение обескуражило её, и она посмотрела на себя сверху-вниз. Руки были в засохшей крови, ещё больше её было размазано по рукам и впиталось в подол платья. Новая волна тошноты захлестнула её. — Значит, не Гленмор Хаус. У меня есть квартира в Центр-Сити. Это ближе, чем дом. Частный доступ, так что никто тебя не увидит. Ты сможешь принять душ и поспать. Остальное мы решим утром. — Хорошо. — Она была готова спать в своей машине, если бы это означало, что она сможет выбраться из этого гребаного дома. — Моя машина у входа. — Я отвезу тебя. Она чувствовала, что контроль над собой ослабевает. Слишком уставшая, чтобы спорить, она кивнула и осторожно забралась на переднее сиденье его Range Rover. Они ехали по знакомым улицам, мимо домов и магазинов, которые она узнавала. Каким-то образом всё умудрялось выглядеть одинаково и в то же время совершенно по-другому. Он въехал в подземный гараж, ввёл код безопасности и подождал, пока шлагбаум отъедет в сторону. Припарковавшись на отведённом месте, они проследовали по указателям к лифту в пентхаус. Деклан провёл карточкой по чёрной панели, и двери лифта с грохотом открылись. Он прижал руку к двери, когда она вошла внутрь. — Открываются прямо в квартиру. Пользуйся всем, что тебе нужно. Когда он отступил назад, двери закрылись и лифт беззвучно поднялся. Она ступила на полированный чёрный мрамор, сверкающий в свете городских огней. Справа от неё находилась кухня, за ней виднелась гостиная, поэтому она прошла по коридору налево мимо кабинета и комнаты с бильярдным столом, пока наконец не нашла комнату с кроватью. Это была его комната. Она должна была быть его, с кроватью королевского размера и мебелью из темного красного дерева. Здесь пахло им. В темноте она прошла в ванную и включила свет. Не обращая внимания на зеркало, она включила воду настолько горячую, насколько это было возможно, сняла платье и бросила его в мусорное ведро, прежде чем встать под струю. Она стояла под мучительно горячей водой, отчаянно оттирая кожу, пока вода не стала прозрачной. Удовлетворенная тем, что смыла с себя всю кровь матери, она опустилась на холодный кафельный пол и разрыдалась.