Стоит ли ворошить это дело перед окончательной сдачей в архив? Последняя попытка, почему бы и нет? Увидеть до сих пор неувиденное. Продумать непродуманное. Больше некому. Бирте давно была занята другими преступлениями в разных концах Дании. Время от времени она писала на почту, интересовалась, как дела. Гренсу было трудно дать правдивый, взвешенный ответ, поэтому иногда он не отвечал вовсе. Впутывать Билли он тем более не хотел. Как и в случае Хоффмана, не стоило лишний раз прибегать к помощи гражданских лиц. В общем, так или иначе, оставался один Гренс. А вместе с ним и методы, далекие от цифровых технологий. Это ведь Гренс однажды в жаркий летний день запустил это расследование, когда сидел над увеличенными снимками, с лупой в одной руке и канцелярской замазкой в другой. И теперь, за неделю до Рождества, поставит в этом деле точку, перечитав каждую бумажную копию бесед в педофильском чате в свете обычной настольной лампы. Две тысячи четыреста страниц – распечатки бесед за год. То, что удалось найти Бирте и что вращалось вокруг одной-единственной темы – насилия детей. 03–08–2019 04:09:36 Сообщение от 873118765: Моя дочь возвращается завтра в одиннадцать. 03–08–2019 04:10:10 Сообщение от 434876234: Знаю. Она такая стыдливая. Представляю, как будет выглядеть в том, что я ей послал. 03–08–2019 04:11:04 Сообщение от 873118765: О! Не могу дождаться. Но последний раз ощущался так же, как и первый. Гренс, как и Бирте, неоднократно просматривал эти тексты. До сих пор, правда, не вычитывая из них больше необходимого минимума – того, что казалось достаточным для обвинительного приговора. И даже в том, что успевал прочитать, многого не видел. Механически «раскодировал» слова, связывал их в предложения и фразы, не особенно вникая в содержание. Только теперь Гренс занялся этими распечатками всерьез. Вглядывался в цифры, IP-адреса, искал альтернативные варианты перевода текстов, в которых, как казалось до сих пор, не могло быть никакой двусмысленности. Искал речевые клише, маркеры индивидуальной манеры выражаться. Больше всего времени Гренс посвятил страницам с пометкой «Предположительно Редкат», сделанной рукой Бирте. Сейчас комиссар изучал текст сообщения, в котором тот, кто называл себя Редкатом, поздравлял другого члена сообщества с одиннадцатилетием его дочери. Редкат писал о некоем подарке, который отправил девочке, и ждал взамен фотографий. 03–08–2019 04:11:43 Сообщение от 434876234: Обязательно сделайте фото. Может, ее последнее детское. Эверта Гренса затрясло, как это часто бывало последнее время. Опыт нисколько не притупил его чувствительности. Привыкнуть не получалось, что бы там ни говорила Бирте. Он взял ужин в торговом автомате в коридоре, бутерброды в пластике. Все-таки хорошо, что больше не нужно прятаться от Вильсона. Гренс вставил кассету в старый магнитофон, и музыка унесла его в такие спокойные шестидесятые. Комиссар отключил мобильник, запер двери и продолжил листать дальше. Язык – вот первое, что бросалось в глаза. Английский комиссара оставлял желать много лучшего, но манера Редката выражаться ясно указывала, что этот язык не его родной. Редкат не был ни американцем, ни англичанином, ни австралийцем, ни уроженцем какой-либо другой страны обширного британского мира. Следующее наблюдение потребовало больше времени. Всякий раз, когда Редкат общался с кем-нибудь из Европы, это происходило либо в дневное, либо в вечернее время. И никогда ночью, как это бывало, если он обменивался сообщениями с кем-нибудь из Соединенных Штатов. Редкат жил в европейском часовом поясе. В принципе, он мог быть из Африки, но, с учетом общей структуры сообщества, это выглядело маловероятным. Но главное открытие, касающееся местонахождения Редката, Гренс сделал в ночном кафе на Эриксгатан, за чашкой крепкого кофе и двумя булочками с корицей. На основании диалога Редката и Лацци, до сих пор остававшегося непрочитанным, в самом низу кипы. В этом разговоре Лацци, он же Карл Хансен из Лердаля, неожиданно перешел с международного английского на родной датский. И Редкат ответил ему по-шведски. Член сообщества, которого Бирте так и не смогла идентифицировать из-за плавающего IP-адреса, так что в конце концов была вынуждена с этим смириться, проживал в Швеции. Если обычный лист формата А4 для принтера весит около пяти граммов, то две тысячи четыреста четырнадцать страниц потянут почти на двенадцать килограммов. Такую кипу Эверт Гренс поднимал и опускал, переставлял с места на место, раскладывал на своем столике и других свободных поверхностях в пустом зале ночного кафе. Молодая официантка так ничего и не сказала, разве что улыбнулась, когда их взгляды встретились. То есть ты швед? И где ты находишься? Кто ты? Сидишь ли возле монитора ближе, чем я думал раньше, и продолжаешь вести свою анонимную педофильскую жизнь? Ответ мог бы повести Гренса и дальше, но листы с пометкой «Возможно Редкат» не давали ни малейшего намека. Разгадка пряталась в одной из бесед, которые обнаружились сохраненными в компьютере из квартиры над пекарней. С пометкой «Лацци», сделанной рукой Бирте. Приступ головокружения, с какими комиссару часто приходилось бороться в последнее время, накатил как цунами, так что комиссару едва удалось удержаться на стуле. Но то, что почувствовал Гренс, было не помрачение сознания, совсем напротив, его яркая – до ужаса – вспышка. Прилив адреналина, от которого перехватило дыхание. Решение лежало перед ним – после подробнейшего изучения пятидесяти с лишним документов с текстами сообщений странного, на сторонний взгляд, содержания. Речь шла о планируемой встрече, путешествии, и в этом фрагменте Лацци и Редкат снова перешли на датский и шведский. 08–11–2019 12:14:22 Сообщение от 434876234: Буду рад встрече, друг. И с красоткой Катрине, конечно, тоже. Прилетаем в Каструп рано утром в воскресенье. 08–11–2019 12:16:21 Сообщение от 238437691: К сожалению, здесь проблема. Меня не будет дома, уезжаю за границу. 08–11–2019 12:17:13 Сообщение от 434876234: Что за поездка? Не понимаю. 08–11–2019 12:18:35 Сообщение от 238437691: Это моя вина. Уезжаю в Брюссель, мы давно планировали. 08–11–2019 12:18:57 Сообщение от 434876234: Но мы ведь договаривались. Я оплатил авиа- и железнодорожные билеты. Зарегистрировался на сайте «Скандинавских авиалиний». Мне не вернут деньги. 08–11–2019 12:19:41 Сообщение от 238437691: Выберем другой день. В качестве компенсации пришлю несколько снимков Катрине. Ты не разочаруешься. «В воскресенье», так писал все еще неизвестный Редкат. «В Брюссель», отвечал ему Лацци, он же Карл Хансен. И Эверт Гренс знал, о каком воскресенье идет речь. В воскресенье, на следующий день после того, как к нему вломилась полиция, Лацци с семьей должен был отбыть в Брюссель. В доме ждали собранные дорожные сумки. Комиссар высвободил из-под бумаг чашку с кофе. Теперь совсем горячо. Забронированный и оплаченный билет до Копенгагана на так и не состоявшуюся встречу – вот что укажет направление дальнейшей работы. У него есть дата и примерное время вылета, более того, авиакомпания и направление. Все, что нужно для идентификации последнего члена педофильского сообщества, – это немного везения и списки пассажиров всех самолетов, вылетевших из Швеции и приземлившихся в Каструпе, в Копенгагене, утром в воскресенье. Новый приступ и новая разновидность головокружения. На этот раз не только от радости неожиданного открытия. Гренсу было проще не вспоминать ужасные снимки, пока его соотечественники были только жертвами преступлений. Пока извращались и насиловали они, а мы страдали. Но теперь насильниками оказались мы, и обрести внутреннее равновесие стало еще труднее. Между тем зал постепенно заполнялся. Группа не совсем трезвых молодых людей в черной одежде и с лицами, густо перемазанными косметикой, за пару часов до рассвета превратила кафе в подобие дискотеки. В последний момент Гренсу удалось спасти листы из-под жесткой подошвы на кованом каблуке. Впрочем, он почти закончил. Такси до Френсундавика уже ждало снаружи, на Санкт-Эриксгатан. Поездка в головной офис авиакомпании к северу от парка Хага обернулась чем-то вроде путешествия во времени. Бесконечные ряды серых особняков с застекленными витринами на первых этажах ненадолго вернули комиссара в шведские восьмидесятые. Когда и сам он был полон сил и грандиозных планов, и эти дома воплощали собой достаток и власть. При этом ни молодой комиссар, ни дорогие салоны на первых этажах не подозревали, что однажды встретятся по делу, связанному с Интернетом – изобретением недалекого будущего, которое преступники обратят себе на пользу, и самым отвратительным видом криминала, так называемой педофилией. Гренс долго ждал у закрытых дверей. Потом еще столько же метался между сотрудниками, принимающими решения. Никто из них не был уверен в том, что списки пассажиров – подходящее чтение для комиссара полиции. Наконец его направили в другую часть стеклянного здания, прямо в руки одной понимающей начальницы среднего звена. Женщина расстроилась, выслушав предысторию появления комиссара в офисе, после чего передала все интересующие его списки пассажиров. Принесла крепкого кофе, выполнив еще одно, невысказанное, пожелание Гренса. Указала на стол в конце зала и попросила не стесняться, если понадобится что-то еще. В то воскресенье, десятого ноября, в День отца, из Швеции в Копенгаген вылетели четыре самолета «Скандинавских авиалиний» – в интересующий комиссара временной промежуток. Из стокгольмского аэропорта Арланда и гётеборгского Ландветтер. Строго говоря, даже два, если принять в расчет время вылета незадолго после шести утра и время в полете около часа. Но Гренс решил подстраховаться и запросил списки и вылетевших несколькими часами позже. Не говоря о том, что «раннее воскресное утро» – понятие само по себе довольно неопределенное и сильно зависит от индивидуального понимания. Итак, Гренс выложил на стол четыре документа. Самый ранний рейс – крайний слева, с него, по-видимому, и следовало начать. Гренс вчитывался в каждую строчку, нащупывая связи и ассоциации, но память молчала. Ни один человек в полупустом самолете не привлек его внимания в большей степени, чем остальные. То же с более поздним самолетом из Гётеборга, который приземлился в Дании в половине одиннадцатого. Многие места не бронировались заранее, но из тех, кто бронировал, ни один не показался Гренсу знакомым. Оставался утренний рейс из Арланды: вылет незадолго до десяти утра, прибытие в Каструп сразу после одиннадцати. Салон почти заполнен – двести двадцать три пассажира. Гренс осторожно покрутил шеей, размял руками затылок, поднял руки и с легким хлопком соединил их над головой, как учил физиотерапевт. Разминка не помогла. Стул оставался все таким же жестким, как и тот, на котором комиссар сидел в участке в Лердале за спиной Бирте. Как Гренс ни регулировал высоту сиденья, как ни наклонялся – вперед, назад или в стороны, – это только раздражало спину и заставляло пульсирующую в бедре боль ползти вниз, в ноги. Комиссар поневоле пожалел тех, кому приходится дни напролет сидеть на таких стульях. Он начал с первого ряда – сиденья A, B, C, D, E, F – все с дополнительным местом для ног, и стал продвигаться далее, в глубь салона. Это потребовало немало времени. Наконец ряд 22, место F, правая сторона, у окна. Фамилия пассажира показалась Гренсу знакомой. – Прошу прощения, а списки тех, кто бронировал, но так и не улетел, я могу посмотреть? Эверт Гренс воспользовался любезностью сотрудницы авиакомпании и побеспокоил ее сразу, как только ему потребовалась помощь. – Оплаченные свободные места? – Да. – Такие есть почти в каждом рейсе. Одну минуту… Еще один удар по клавиатуре, и вся вселенная замерла в ожидании. – Три человека. Все бронировали по самой низкой цене, без возможности поменять билет. И все потеряли деньги. – 22 F? Она наклонилась к монитору. – Да, один из них. – Он так и не вылетел? – Нет, так и не вылетел. Гренс вернулся к столу, за которым провел последние несколько часов, чтобы собрать бумаги. Теперь это были улики в предстоящем судебном процессе. Рейс, которым собирался лететь объявленный в международный розыск педофил Редкат. Список пассажиров, одно имя в котором заставило комиссара содрогнуться. – Что-нибудь еще?