Она была уверена, что это так. Возраст примерно один, и отношения… Так общаются между собой люди, с детства входившие в одну компанию. Но те двое почему-то прыснули, а затем захохотали, словно Тори сказала что-то невероятно смешное. Хотя ее предположение было вполне будничным и очень обычным. Нисколько не смешным. Она с удивлением смотрела, как они давятся смехом, а затем Лель, успокоившись, вытер глаза рукой: — Тори, как ты думаешь, сколько Наре лет? — Не знаю, — запутавшись, произнесла Тори. — Я был еще дошкольником, когда приходил к ней покупать шоколад. — Пятилетним малышом, если быть точнее, — подтвердила Нара. — Тогда ты пришел ко мне в первый раз. С этим долговязым Ником. Кстати, не знаешь, как он сейчас? — Торгует на рынке мясом. Говорит, что шоколада в детстве наелся на всю оставшуюся жизнь. И, кстати, все такой же долговязый. — Ни капли не изменился? — озабоченно спросила Нара, и они опять хором захохотали. — Простите, — сказала Тори. — Вы офигенно молодо выглядите. Я думала, вы наша ровесница. — Она выглядела так же во времена моего детства, — торжественно произнес Лель. — Нара древняя, как озеро Лебель И все прекратили смеяться. — Глупо, — Нара покачала головой. — Лель, ты тоже мало изменился. Шутишь, как в пятилетнем возрасте. Она наконец-то отставила миску со сливками, которые все это время не переставала мешать. — Я, конечно, старше этого оболтуса, но не настолько же древняя… Нара произнесла так легко, что стало ясно: она не обиделась, а внесла ясность. Тори показалось, что Лель выдохнул с облегчением. — Прости, чепуху сморозил, — опять широко улыбнулся он. — Прощаю, — с шутливой интонацией произнесла Нара, и атмосфера в шоколаднице стала прежней — веселой и непринужденной. А еще — вкусно пахнущей. Запахи даже усилились — в густой флер сладкой воздушной пены ворвался привкус чего-то фруктового. Нара открыла одну из многочисленных разноцветных бутылей. Тягучий ликер наполнил небольшой изящный стаканчик, Тори никогда не разбиралась, как называется посуда для алкоголя. Все эти фужеры, бокалы и стопки… Слишком далеко от нее. Лель попытался выхватить стаканчик из рук Нары, словно маленький мальчик, который вертится вокруг мамы, пекущей печенье. Но хозяйка легонько стукнула его по рукам, намекая, что еще рано. И открыла другую безумно пахнущую бутыль. Кажется, это был малиновый сироп, впрочем, Тори могла и ошибаться: голова уже кружилась так, что в ней все смешалось. Тори попыталась прийти в себя. Все-таки она приехала сюда не для того, чтобы развлекаться. — Ты тоже будешь коктейль? — спросила ее Нара, протягивая Лелю напиток. Тори покачала головой. — Я… — не хотелось разрушать эту идиллию, но обстоятельства требовали решительных действий. — Мне неловко, но и в самом деле я должна идти. Люди, к которым приехала, мне незнакомы, хотелось бы не потревожить их слишком поздно… — А разве твой визит не лучше в таком случае перенести на утро? — спросила Нара. — Да, но… — Ей негде ночевать, — бесцеремонно вклинился Лель. Он, совсем разомлев и зажмурившись, тянул вязкий и, очевидно, очень сладкий ликер. — Тоже мне проблема! — рассмеялась Нара. — Наверху есть свободная спальня. Я не заглядывала, но уборщица заверила, что регулярно вытирала пыль во всем доме. — Но… — это была еще одна бледная попытка, и хозяйка мастерски ее отклонила: — Значит, решено. И самом деле — к чему беспокоить людей на ночь глядя? Она повернулась к панели и из большого встроенного холодильника, который Тори до сих пор не замечала, достала огромный темно-коричневый брус. Когда Нара принялась строгать его на тонкие, кудрявые стружки, к прочим ароматам прибавился запах хорошего шоколада. Руки Нары работали с острым ножом одновременно вкрадчиво и быстро. Сложно было оторвать взгляд от движений. Тори завороженно следила за танцем тонких пальцев над шоколадной стружкой, и говорить, а тем более — сопротивляться, становилось все сложнее и сложнее. Полусон, полуявь — такое это было состояние. К тому моменту, как Нара протянула стакан с белой воздушной шапкой на шоколадном основании, Тори уже растеклась по этим запахам, звукам и видам. — Попробуй сначала нежные сливки. Маленькая ложечка неизвестно откуда появилась в пальцах Тори. Она погрузила ее в ароматное облако и поднесла кусочек неба к губам. Вкус… небесный. Нежно… Это было так сладко, и так нежно… Где Тори слышала это? Сейчас она ничего уже не помнила. Да и не хотелось ни о чем думать. — Тебе нравится? — кажется, Нара не сомневалась в утвердительном ответе, просто спрашивала из вежливости. Тори кивнула. — Я…м-м-м… даже говорить не могу. Язык проглотила, так вкусно. — Если у вас есть взбитые сливки и шоколад, вы не можете чувствовать себя плохо, — улыбнулась Нара. — Перекуси, а потом я сделаю тебе свой особый коктейль. Индивидуальный. — Это точно, — кивнул Лель. — Есть у нас один секрет, Нара и в самом деле умеет угадывать вкусы, только несколько минут пообщавшись с человеком. И не только вкусы, а еще вдобавок и настроение. Попадает в точку в девяноста девяти процентах из ста… Он, допив свой ликер, встал и как-то незаметно-вкрадчиво очутился возле хозяйки. — Тот случай не считается, — в глазах Нары зажглась озорная искра, хотя она изо всех сил пыталась выглядеть ласково-серьезной. — Какой случай? — Тори с трудом оторвалась от десерта. — Раз он не считается, то никакой, — Лель с улыбкой смотрел на Нару. И Тори опять не понравилось, как ее пусть случайный, но спутник ласково обнимает Нару. Она словно пришла в себя, выбралась из сладко-нежного облака от еще одного укола ревности. И тут же вспомнила, зачем она собственно здесь. Не для того, чтобы романы крутить — это точно. — Я хотела спросить, — шанс был невелик, но попробовать стоило. — Вы случайно не знаете в Лебеле никого по фамилии Никифоровы? Она не была уверена, но, кажется, мама Леськи никогда не выходила замуж, а Леська так и не взяла фамилию Ивана. Нара задумалась, прищелкнула языком, словно пробуя вопрос на вкус. — Никифоровы? М-м-м… Кажется, что-то знакомое. Она уже протягивала Тори бокал с чем-то разноцветным, как радуга, пахнущим цитрусом и украшенным долькой апельсина на хрустально-прозрачном краю. От этого нельзя было отказаться даже под страхом смерти. — Ты к ним собиралась? — спросил Лель. — И да, и нет, — Тори и в самом деле не могла ответить более точно. Откуда ей знать, кто живет в доме, откуда велся канал «Сладкого сна»? Тори пригубила коктейль, а потом не смогла сдержаться и тут же жадно выпила все до дна. Язык и гортань обволокло сладким, но не приторным, а свежим, с таинственной ноткой полыни вкусом. — Фамилия не редкая, — сказал Лель задумчиво. — Наверняка каждый ее мог слышать. — Я уже лет десять как бываю тут только наездами, — напомнила Нара. — Если и знала раньше, то сейчас… Забыла. Многих забыла. Вот Леля помню. И некоторых его друзей. Она уже протягивала Тори второй бокал. Такой же радужно-цитрусовый. — Знаешь… Лель обращался сразу и к Наре, и к Тори. — Я спрошу у Старухи. Она-то уж в любом случае знает про жителей больше, чем каждый из нас. Нара принялась заворачивать шоколадный брус в приятно шелестящую фольгу, и Тори вновь забыла обо всем, счастливо вслушиваясь в «мурашечный» хруст. Она не отрывала глаз от плавных рук хозяйки, каждое движение которых само по себе являлось произведением искусства. В глазах все поплыло, а в голове ласковыми волнами накатывала нежная музыка, то усиливаясь, то отступая. Хотя, конечно, никакой музыки не было, это волшебная девушка, овеянная ароматами ванили, карамели и сладких густых сливок, вытягивала из глубин души Тори затаенную мелодию. О которой сама Тори и не подозревала. — Ой, — понимающе глянула на нее Нара. — А твоя прекрасная девушка совсем уже засыпает. Тори! Интонация в голосе изменилась, и укачивающие руки остановились. Волшебство исчезло, но Тори поняла, что и в самом деле находится уже наполовину по ту сторону реальности. Ликер ли полынный, который явно присутствовал в коктейле, виноват, или она устала? Впрочем, какая разница. — Поднимайся на второй этаж, — улыбнулась Нара. — Первая дверь налево. Твоя спальня. Тори с трудом, словно на ногах возникли тяжеленные гири, прошаркала по лестнице. Дверь нашла сразу. Спальня, в которой она оказалась, была большой и светлой, вся дышала французским «провансом» — по стенам мельтешил лавандовый цветник, такая же мелкая цветочная россыпь усыпала покрывало на широкой кровати. Белые этажерки, тумбочка в кокетливом «а-ля провинция» стиле и лавандовый торшер «под старину». Все было оформлено с таким уютным вкусом, что Тори невольно, но довольно зажмурилась. — Ну надо же, — тихо сказала вслух, — какая может быть провинция… Кто бы мог подумать. Ванная в тех же лавандовых, но уже более холодных тонах, после долгой и травматичной дороги порадовала особенно. Тори посмотрела на себя в большое круглое зеркало и ужаснулась, хотя и предполагала, что увидит нечто подобное. Волосы торчали в разные стороны от жесткой дорожной пыли, она же коркой застыла на лице, под глазами очертились синяки. Ныла разбитая коленка, а запекшаяся кровь, так и не оттертая до конца бинтом в автобусе, к этому нытью прибавляла неприятное ощущение стянутости. В общем, Тори с радостью обнаружила в ванной лавандовый купальный халат и баночки с шампунями и гелями для душа. Она уже, торопясь от предвкушения душистой пены и горячей воды, разделась, когда услышала деликатный стук. Тори накинула халат, оказавшийся не только красивым, но и изумительно мягким, и подошла к двери спальни. — Нара попросила принести полотенце, — в руках Леля и в самом деле было что-то голубое и пушистое. — А что это у тебя? — Где? — не поняла Тори.