Все дышало таким покоем, что разомлевшая Тори даже не вздрогнула от осторожного прикосновения к плечу. Она просто обернулась и улыбнулась, а затем — покраснела. Лель был свеж и прекрасен. Как это яркое солнце, чистая умытая улочка и голубое небо с белоснежными сливками взбитых облаков. — Привет, — тихо сказала она, стараясь не опускать глаз на аккуратные мелкие плиточки под ногами. А очень хотелось. — Доброе утро, — его взгляд был таким же внимательным, как и накануне. — Странно поют птицы, — от растерянности выпалила Тори. — Да? — левая бровь Леля удивленно поползла вверх. — Ну, знаешь, как-то слишком идеально. Будто слаженный оркестр пытался подражать их пению, старательно расписав все партии. А потом еще запись обработали в специальной компьютерной программе. — Никогда не замечал. А что где-то они поют по-другому? Тори пожала плечами. Наверное, сморозила какую-то ерунду. — Нара уехала, — доложила, меняя тему. — Это она просила тебя не будить. — Жаль, — равнодушно пожал плечами парень. Тори поняла, что ему нисколько не жаль. Удивительное дело. — Но с другой стороны, — пояснил он тут же, — ненавижу прощаться. — Нара сказала то же самое… Рубашка болталась на Тори, спускаясь к самым коленям. — Жарко, — пожаловалась она, оправдываясь. — И мои джинсы… Сам знаешь. Ни за какие сокровища мира она бы не стала надевать сейчас джинсы с заскорузлой коркой крови на продранной коленке. — Это поправимо, — подмигнул Лель. — Я мало понимаю в женской одежде, но добрая Нара оставила кое-что для тебя. В спальном шкафу. Тори поймала себя на мысли: все слишком идеально. И он… Такой возлюбленный, какого она бы всегда хотела. И больше: Лель осуществлял те ее желания, о которых даже сама Тори не подозревала. — Откуда знаешь? — зачем-то спросила. Молчать было очень неловко. — Она сказала еще вечером. Сразу поняла: тебе не во что переодеться. — Нара — святая, — кивнула Тори. — Пойду посмотрю. — Лучше не смотри, а сразу одевайся. У меня еще есть дела… Лель кинул взгляд на запястье. На часы, которые восхитили Тори в первые же минуты знакомства. — Провожу тебя по адресу, а потом — извини — должен отлучиться. Он произнес это виновато. Тори кивнула и, торопясь, побежала к дому. Быстрой дробью пронеслась по ступенькам и безошибочно определила спальню, о которой говорил Лель. Обстановка в ней в точности повторяла их прибежище этой сладкой ночью за единственным исключением: большим, на всю стену платяным шкафом. Она распахнула дверцы с известным только девушкам волнением перед встречей с новым нарядом. Там висела одна-единственная вещь, и у Тори тут же тревожно заныло сердце. Сначала она даже не поняла — почему. Осторожно коснулась светло-серого платья с одним плечом. Мягкая прохладная вискоза заструилась между пальцев. Тори, словно завороженная переливом ткани, надела его через голову, повернулась к зеркалу, отражающему смотрящего в полный рост. Платье сидело как влитое. То самое, которое она видела на Леське в их последнюю встречу. * * * Наверное, все, что валилось на бедную, ни в чем неповинную голову Тори (ну, ладно, немного повинную в увлечении случайным попутчиком с последующим грехопадением), оказалось уже чересчур. Поэтому она, совсем ни о чем не думая, вкратце, но истерично вывалила на Леля, зачем на самом деле приехала в Лебель. Он слушал внимательно, не перебивая, расставляя на столе кофейник, чашечки и подогретые булочки с шоколадом. Тори и не заметила, что Нара оставила им и завтрак, заботливо прикрытый полотенцем с кофейными мотивами. — Босоножки-то надень, — только и сказал, когда фонтан Ториного красноречия иссяк. — Пыльно тут. Она вдруг поняла, что держит в руках незнакомые сандалии, размахивая ими во время своего повествования. Когда и где успела прихватить? Впрочем, не совсем незнакомыми. Кажется, это их она видела во сне на распадающейся в пыль Леське. — Это… Возникло неистовое желание их откинуть, но они словно приросли к рукам. — Очень симпатичные босоножки, — сказал спокойно Лель. — И платье тебе идет. Садись. Он кивнул на место за столом, сел сам, налил ароматную черноту в две чашки. — Тебе с молоком, сахаром? — Но ты разве не понял ничего из моего рассказа? — Я понял главное — твоя подруга пропала и ее нужно найти. Ее фамилия Никифорова? След привел в Лебель, значит, выясним все, что сможем. Он сказал «мы», и это немного успокоило Тори. — Но платье… И босоножки мне снились. — Обычное платье, — пожал плечами Лель, — красивое, но вовсе не инфернальное. Вот ты в нем — прекрасна. Дай этикетку посмотрю. Сейчас Тори казалось, что не обнаружить лейбл производителя окажется сродни явлению человека без пупка. Платье без корней и родины. О-о-о-о… Пальцы Леля на шее вызвали сладкую дрожь и немедленное желание. — Есть, — он назвал какую-то незнакомую фирму. — Все в порядке. Это просто совпадение. И… Скажи, у вас один размер с подругой? Фигуры похожи? Оно сидит на тебе идеально, словно по индивидуальному заказу сшито. Он опять сел и осторожно пригубил чашку. Кофе был еще горячим. — Нет, — Тори повертела головой. — Фигуры у нас совершенно разные. Она вспомнила, что платье идеально смотрелось на Леське. А значит, не могло быть тем же самым. И ей… Несмотря ни на что не хотелось снимать его. — Это два разных платья, — теперь уже убежденно произнесла Тори. — Ты такой молодец! А я-то вдруг впала в панику. — Мне кажется, девушкам вполне простительно впадать в панику или волноваться из-за одежды, — засмеялся Лель. — Я наблюдал такое. Там всегда было «нечего надеть». А ты попадаешь в категорию «мое платье точно как у подруги»… — Остаются сандалии, что ты упорно называешь босоножками, — Тори уже спокойно кивнула на обувь, которую так и не выпустила из рук. — Они мне точно снились на Леське. Буквально вчера, в автобусе, прямо перед нашей с тобой встречей. Кошмар, в котором Леська распадалась на куски. — Я не очень разбираюсь в этих многочисленных названиях, — признался Лель. — Разве что кроссовки от ботинок отличу. Но мне всегда казалось: летняя обувь делится по половому признаку. Сандалии — у мужчин, босоножки — у женщин. — О, — сказала Тори, — если бы ты только знал… Впрочем, сейчас были дела поважнее, чем введение Леля в прекрасный мир абаркасов, балеток, слиперов, слайдеров, эспадрилий, мыльниц и вьетнамок. — Ты просто примерь, — посоветовал Лель. — Но… — Просто примерь, — спокойно повторил он. — И если хочешь, чтобы я прямо сейчас проводил, то быстренько собирайся. Иначе придется идти одной или подождать. И все-таки тебе нужно позавтракать. Его тон уже немного суховато-деловой, но остающийся приветливым, приводил в привычное состояние равновесия. — Я быстро, — пообещала она. — Ты только подожди. А позавтракаю потом. Или уже пообедаю… Оставаться одной в незнакомом городе совсем не хотелось. Сандалии подошли, как и платье, идеально. Сидели на ноге плотно, и в то же время не давили перемычками. Очень удобные и красивые. Нара и в самом деле — святая. Тори горячо поблагодарила шкаф в комнате шоколадницы, так как не могла сказать спасибо ей лично, расчесалась и собрала волосы в хвост. Густые и до плеч, в такую жару они мокли у шеи.