— Простите, — сказала она. — Я кое-кого ищу. Не могли бы мне помочь? Вы же здесь живете? Девочка посмотрела на старшую спутницу. Та, не разжимая губ, покачала головой. — Здесь никто не живет, — ответила девочка. — Совсем-совсем и уже давно-давно… Это объекты культурного наследия. Памятники старины. Между прочим, охраняются государством. И Тори вдруг поняла, что девочка гораздо старше, чем выглядит. И голос у нее глубокий и словно бархатный. От него под кожей зашевелились приятные мурашки. Прежде чем погрузиться в сладкое очарование, девушка успела подумать, что уже слышала его. А затем Тори накрыла волна блаженства. * * * — Тори, Тори, Тори… Противная ржавая игла вторгалась в сладкую пену, ласкавшую Тори, вытягивала девушку, как нитку, за собой из невероятного удовольствия. Она замахала руками, отбиваясь от голоса, убивающего волшебство. — Да очнись ты, — зовущий не унимался. — Ой, блин, ты мне по носу попала! Больно же! Слово «нос» во всеобъемлющем наслаждении оказалось настолько некстати, что Тори пришлось открыть один глаз. Она увидела Леля, и тут же открыла другой. — Ой, — только и произнесла тихо. Над лицом Леля, заслонившего мир, где-то далеко и безмятежно синело все то же высокое и прозрачное небо. Ее голове было удобно на его коленях, а тело ныло. Тори провела ладонью рядом с собой — дерево. Она лежала на деревянных ступеньках. Как тут оказалась? Ах, да она приехала в город с убаюкивающим названием. Потом пила горячий шоколад. Или ликер? Утром искала дом, откуда Леська прислала странное сообщение. Да. Точно. Она лежала на том же самом крыльце, где начала разговаривать с незнакомой женщиной. Хотя, нет, кажется, та молчала, а отвечал кто-то другой. Что с Тори случилось? — Как ты могла тут заснуть? — Лель увидел, что она очнулась. — Прямо на крыльце? Ну, ты даешь! — Уже справился со своими делами? Тори осторожно приподнялась и села. Не хотелось покидать колени Леля, но тело, отлежавшееся на досках, настойчиво требовало сменить положение. — А то! Ты хоть знаешь, сколько сейчас времени? Она тряхнула головой, сбрасывая морок. — Сколько? — Да восемь вечера уже! А вышли мы в девять утра. Я пытаюсь дозвониться уже несколько часов. Ты не отвечала, я встревожился. В шоколаднице тебя не нашел, отправился сюда. Вижу — лежишь. Сначала думал — обморок, но слышу — дыхание ровное, сонное. Понял, что спишь, но так крепко! Еле добудился. Какой-то странный у тебя сон. Тори испугалась: теперь Лель решит, что она припадочная, и постарается быстрее смыться. Нет, сию минуту он ее, как порядочный человек, не бросит, доведет до шоколадницы, а потом просто исчезнет и перестанет отвечать на звонки. Если бы Тори встретила кого-то странного, засыпающего среди бела дня на крыльце чужого дома, наверное, поступила бы также. — Я… — она постаралась как можно лучезарнее улыбнуться. — Вообще-то мне такое не свойственно. Наверное, переела вчера шоколада Нары. Тори вспомнила, чего еще сладкого она вчера переела, и, подумав, что фраза прозвучала двусмысленно, опять же неловко добавила: — Меня, кажется, до сих пор подташнивает. Он сразу понял и весело подмигнул: — От шоколада Нары никогда не подташнивает. Наверное, еще в автобусе укачало. — Может, и так. Тори поднялась со ступенек, отряхнулась. — Знаешь, я встретила тут бабушку, очень высокую и худую. С ней была девочка, вернее, женщина, такая… Вроде взрослая, а выглядит, как подросток. И она сказала, что здесь никто не живет, а потом… Потом не помню. Куда они делись? Наверное, испугались, когда я… Того… Наверное, сразу ушли. Странно… Они не попытались выяснить, что со мной случилось. И в самом деле. Если кто-то вдруг опускается на ступени и засыпает, разве не правильно привести его в чувство или вызвать скорую? И целый день поглотился странным сном. Потерянный день, в котором она не выяснила, откуда прислала сообщение Леська. А впрочем, не все еще потеряно. — Как ты думаешь, это какой номер дома? Девушка только сейчас догадалась оглядеть платье. Оно так же пестрело серыми пыльными пятнами, и еще к ткани налип мелкий мусор — какая-то древесная труха и сухие травинки. — Хотя девочка сказала что-то про культурное наследие. И что охраняется государством… — На музей не похоже, — задумчиво произнес Лель, помогая Тори отряхнуться. — Но, наверное, и в самом деле дома нежилые. Раз ты весь день пролежала на этом крыльце, и никто не помог. Знаешь, я мельком слышал про эти домишки у озера. Что-то с ними связано… Он задумался, а затем повертел головой, отгоняя мысли. — Не знаю… Ладно, вспомню потом. Кстати, я же сказал, что попытаюсь что-нибудь выяснить о Никифоровых… В общем… Дины Никифоровой не существовало в Лебеле последние сто лет. По крайней мере, официально. — Я опять ошиблась, — прошептала Тори, стараясь скрыть горечь разочарования. — Но может, не Дина, может, она сменила имя… — Скорее, фамилию, — ответил Лель. — Я запросил сведения в архиве Загса, и, знаешь, что самое удивительное? Никакие Никифоровы в Лебеле вообще никогда не рождались, не женились и не умирали. — Странно, — рассеянно сказала Тори. Может ли быть такое, что люди со среднераспространенной фамилией никогда не появлялись в каком-то городе? — Подумаем об этом завтра, — сказал Лель. — А сейчас лучше показать тебя в больнице. — Зачем? — искренне удивилась Тори. — Я нормально себя чувствую. И страховки медицинской у меня нет в вашем городе — придется платить за прием. Нет, в самом деле, мне вполне себе хорошо. Лель покачал головой. — Заснуть на чужом крыльце на целый день — это нехорошо. И совсем не нормально. А насчет страховки… Тина тебя посмотрит и без нее. Я уверен. — А кто это — Тина? — Знакомый медик. — А знакомый медик принимает завтра? — Тори прикрыла рукой глаза. Садившееся солнце нещадно слепило, резало до слез. — Скорее всего, да. Ты хочешь отдохнуть? Тори пожала плечами. — Не пойму… Я кажется весь день и так… Отдыхала. Просто мне, наверное… Извини, но нужно немного побыть одной. Перенесём медика на завтра. Глава пятая. Аномальные воды Конечно, Тори не спалось. Наверное, самые жуткие из историй начинаются с этой фразы. За ней всегда — либо сильный эмоциональный выплеск из прошлого, либо начало долгой и мрачной дороги будущего, на которую ступает неспящий. Можно было списать бессонницу на ночевку в незнакомом месте или вообще все эти обстоятельства, если бы предыдущую ночь она не спала бы как убитая. А, может, потому что сейчас Леля не было рядом? Он не остался ночевать, Тори сама же попросила его оставить ее одну, хотя, честно говоря, в глубине души надеялась, что он не послушается. — Чушь, — сказала сама себе Тори. — Этого человека ты знаешь всего вторые сутки и поэтому не можешь назвать оплотом безопасности. Не делай случайного парня таблеткой от всех проблем. Поворочавшись, она изменила тактику: попыталась застыть неподвижно, но вместо долгожданного покоя все время прислушивалась к звукам в доме. Она вечером не задернула шторы, и лунный свет пролился через окно на пол. Тогда Тори тихонько вылезла из-под одеяла и по этой мистической дорожке подошла к окну. Она даже в детстве не боялась темноты, скорее любила, чувствовала себя в ночном мраке уютно, но сейчас подавила желание включить свет. Распахнула рамы, и в комнату ворвалась ночная свежесть — прохладная, но не зябкая. Слышался стрекот каких-то затерявшихся во тьме насекомых. Окна выходили на улицу. Сквозь кроны деревьев с трудом пробивались дальние и редкие огоньки. Они грели душу, утешали: Тори не одна, кто-то тоже еще не спит в этой ночной темноте. Хорошо, что так и не включила свет, иначе дом бы сомкнул вокруг Тори пространство, не дал увидеть и почувствовать живое тепло неспящих незнакомцев. Она смотрела на мерцающие в ветвях окна и ощущала, как где-то по другую сторону ночи серебрится озеро. Тори вдруг безумно захотелось посмотреть на него в лунном свете. Девушка, накинув единственное у нее на данный момент платье, вышла во двор. Приятная прохлада, сильнее, чем из открытого окна, дунула в лицо, прогнав остатки тревожной бессонницы. Она постояла у порога, все еще раздумывая: действительно ли хочет прогуляться, и окончательно решив, что — хочет, медленно побрела на задний двор. Немного кружилась голова, приятно, не болезненно, словно Тори пригубила быстро и кратко веселящего шампанского. Где-то там, наверху, над обрывами, город мерцал огнями, но берег лежал в темноте. Только луна скользила по поверхности тяжелой воды, и от этой вечной, но всегда нереальной картины захватывало дух. Луна отражалась в озере, и звезды — тоже. Словно на краткий миг открывалась дорога между двумя мирами, и все привычное вокруг отодвинулось, стало незнакомым.