— Сюда, сюда! Он обрадовался, что хоть кто-то подошел, и отчаянно пытался заманить клиентов. Из-под высокой шляпы (явно сделанной наспех из картона) в виде старинного цилиндра, возбужденно блестели глаза. Плащ, в который мальчик был закутан с головы до пят, зловеще мерцал черным шелком в зареве ярмарочных факелов. — Девушка, — паренек безошибочно вычислил в Тори не местную, — вы будете поражены! За этой дверью притаились монстры и странные существа, которые наверняка появляются в ваших снах и самых жутких страхах. Увидев их во плоти, вы преодолеете мистический ужас, и навсегда освободитесь от кошмаров. Взгляните своему страху в глаза… — Бородатая женщина? — все еще кисло спросила Тори. — Самый сильный человек в мире? Русалки? — Нет, нет, — мальчишка с энтузиазмом замахал руками. — Никаких бородатых женщин. А русалки… Это не совсем русалки. Лель с хитрой усмешкой наблюдал, как взламывается защита Тори. — А что? Мавки? Наяды? Она продемонстрировала свою осведомленность, вспомнив диктовку Виры. Повернувшись к Лелю, шепнула: — Просто обычный обман, чтобы выудить у нас деньги. — Может, все-таки зайдешь внутрь? — поинтересовался Лель. — Почему ты вдруг так разозлилась? Мы же пришли веселиться! Тори только сейчас поняла, что она и в самом деле расстроилась. С какой стати? Почему ее раздражала эта развлекательная палатка и желание зазывальщика затащить ее именно туда? Парень подошел к ним еще ближе, придерживая свою бутафорскую шляпу, которая так и норовила свалиться с его головы. Он прошептал: — Зачем обвинять в обмане, ничего еще не увидев? Как вы можете быть уверены, что я жулик, если даже не переступили порог моего аттракциона? Когда мальчик подошел совсем близко, Тори вдруг поняла, что он вовсе не подросток, а — старше. Гораздо старше. Полукарлик — не настолько низкий, чтобы это понять сразу, в районе полутора метра роста. Глаза выдали. Когда зазывала приблизил к Тори свое лицо, свет ближайшего факела упал на него. Это было жутковато: приняв карлика за мальчишку, вдруг увидев сеть морщин вокруг глаз, глубокие мешки и набрякшие веки. В этот момент Тори поняла, что за старым потертым бархатом ее и в самом деле может ждать нечто необычное. — Если вы останетесь недовольны, я верну вам деньги. — Все верно, — наконец-то вмешался Лель. — Он не жулик. Фунтик — непревзойденный мастер спецэффектов. — Леня, ну чего же ты выдаешь сразу? Никогда не можешь соблюсти интригу до конца… — Вы знакомы? — обалдело поинтересовалась Тори. — Мы даже какие-то дальние родственники, — сообщил Лель. — Только не начинай, как ты меня на коленях качал, а после менял штаны. — Я понял, что девушкам такое не нравится, — кивнул зазывала, которого Лель назвал по-дурацки Фунтиком. Тори мельком подумала, что это прозвище из какого-то мультфильма, но вдруг мысли переключились на только что сказанное. «Никогда не можешь»? «Девушкам»? Интересно, сколько заезжих подруг водил на аттракцион к родственнику Лель? — Пойдем, — мягко потянул ее Лель, прерывая поток неприятных мыслей. — Там и в самом деле есть на что посмотреть, а плачу все равно — я. — И вы открываете свой аттракцион только раз в году? — язвительно спросила Тори у Фунтика. — В день всех влюбленных? — Почему? — удивился Фантик. — В день Ивана Купала. — Так он же в июле? — этого секретарша доктора филологических наук не могла не знать. — Седьмого числа? — Так перенесли в этом году, — пояснил Фунтик. — Весной ливни хлестали, словно бешеные, с ветрами и ураганами. Он повернулся к Лелю: — Так разнесло парк, деревьев повалило — уйма, что к Купале городские власти не успели все расчистить. Те, кто хотел, костры на берегу так и жгли, а ярмарку перенесли. Несмотря ни на какие разумные доводы, Тори все еще необъяснимо не хотелось заходить в эту глупую детскую палатку. Сердце бешено колотилось, а разум подсказывал, что нужно бежать отсюда как можно быстрее. Но Лель мягко обнял ее за плечи и лаково подтолкнул. Тори скользнула в щель в пологе и оказалась внутри мрачного шатра. Глазам понадобилось некоторое время, чтобы приспособиться к темноте, сразу спеленавшей Тори. Казалось, что воздух тут плотнее, чем снаружи: дышать стало труднее. И еще: жарко, струйка пота побежала со лба вниз, заливая глаза. От жжения Тори принялась тереть кулаком веки, а когда проморгалась, то увидела стеклянные витрины и клетки вдоль уходящего в темноту бесконечности пространства павильона. — Эй, — она вздрогнула, когда Лель приобнял ее сзади. — Вперед и только вперед. Она обернулась, чтобы сказать: ее не нравится, очень не нравится здесь, но его почему-то там не было. Хотя Тори все еще чувствовала его прохладные ладони сквозь трикотаж футболки, а в ушах звучало «Эй». Показалось? Или Лель только что был, а потом исчез, растворился в темноте? Покачнувшись, Тори прижалась к одной из стеклянных витрин. Невольно увидела то, что скрывалось за ней, и замерла. А потом вскрикнула. Неизвестно, какими средствами непревзойденный мастер спецэффектов добился такого результата, но выглядело все настолько правдоподобно, что Тори опять покрылась липким потом. Они смотрели прямо на нее, беззвучно разевая рты в немом отчаянии. В больших прозрачных то ли банках, то ли колбах, огражденные от зрителя двойным стеклом. Существа, похожие на крошечных девушек, с трудом шевелящиеся в густой жидкости, словно лабораторные уродцы в формалине. И, да, пусть здесь царил полумрак, но Тори была уверена: они смотрели прямо на нее, широко открытыми в немой мольбе глазами, их губы и руки шевелились в такт покачивания тяжелой воды и бликов света на стеклах, а еще… Она уже видела эти взгляды. В ту ночь, когда тень лебедя накрыла озеро и перевернутый город, а Тори проснулась мокрая с ног до головы, в облепившем тело платье, хотя ложилась спать, понятно, без него. Существа смотрели на нее с той стороны мира, с изнанки, блестящими глазами-рыбами, выставив худые и белые коряги плечи с разметавшимися водорослями-волосами, и хотелось броситься прочь, и невозможно было оторвать взгляда. Они точно ничего не говорили, просто печально шевелили губами, но Тори в этой напряженной жуткой тишине вдруг услышала явный и четкий шепот: — Ты только не пугайся сейчас. Я хочу обнять тебя… Подойду и обниму, а ты не бойся. Не кричи, ладно? Тори прислушалась к безмолвию, в котором лишь откуда-то издалека мерно гудел вполне себе будничный генератор. Показалось? Разыгралось воображение? Через несколько секунд на ее плечи опустились чьи-то ладони. — Вот так… — прошептал тот же голос. — Умница… Какого черта она блаженно зажмурилась, ощутив чужое тепло в этом странном месте? Теперь уже две руки обняли ее, прижали к большому, приятному, вполне себе человеческому. Она ощутила под мягкой тканью твердые мышцы знакомой накачанной груди. — Вот и молодец, — Лель шепнул на ухо, вызывая сладкую дрожь. — А ты, оказывается, на самом деле очень даже смелая. Она зажмурилась, понимая, что Лель своим появлением смог разорвать морок, из-за которого Тори сцепилась взглядом с существами за стеклом. Она кивнула на емкости с плавающими миражами. — Кто… это? Обернулась наконец-то. Лель улыбнулся, зубы, подсвеченные неоном, неестественно белели в темноте. — Шептуньи. Жутко, да? Тори в его объятьях сейчас чувствовала больше любопытство, чем жуть. — Это… иллюзии? — Ага, — Лель кивнул. — Они самые. Но как настоящие, верно? — Верно. А почему — шептуньи? Я сначала думала — русалки. — А это еще одна лебельская легенда. Позднее продолжение истории с проклятым священником. Тори подумала, что сейчас самое время и место для очередного погружения в лебельские легенды. — Ты ничего не говорил раньше об этом. — О, — он точно опять улыбался, хотя Тори, защищенно вжавшись в него всей спиной, не могла этого видеть, — я тебе еще так много всего не рассказал… Например… Например… Тори вдруг подумала, что услышит сейчас признание в любви. Жар бросился в голову, а ноги моментально ослабли, стали приятно-ватными. В эту секунду она уже не стояла, а словно парила в его объятьях. — Например, про подводных шептуний. Тори устыдилась своего минутного блаженства. Постаралась не расстроиться, что никто не собирался сейчас ей признаваться, взяла себя в руки. Пока не нашла Леську, нечего тут парить в объятьях любви. Разве позволительно быть безмерно счастливой, зная, что близкий человек, возможно, находится в смертельной опасности? — По этой легенде, которую Фунтик воплотил в своих иллюзиях, часть идолов, сброшенных священником в озеро, те, что лишились ног, отрастили себе рыбьи хвосты. Как уж там точно им удалось это сделать, я не знаю, но, говорят, им пришлось остаться на дне озера навсегда. А через какое-то время после «низвержения кумиров», жители Лебеля стали слышать прекрасные напевы, которые шли словно со дна озера. — Сирены, — кивнула Тори. — Наверняка это отголоски мифов древней Греции. Конечно, тот, кто поддается на манящий зов их голосов, погибает. — Почти так, — сказал Лель. — Но только почти… Вдруг веселье из его интонации ушло, он стал довольно серьезным. Это пугало больше, чем молящие взгляды иллюзий, которые сейчас смотрелись пусть и очень талантливой, но просто бутафорией. Они, в конце концов, ей и были. — Ты удивилась необычным голосам наших девушек, — напомнил Лель. — Помнишь? — Еще бы! — кивнула Тори. — Я об этом ни на секунду забыть не могу. Это как-то связано с легендой? — Точно! Иногда девочка, рожденная в Лебеле, как бы одаривается такой способностью. Какая именно и почему — никто не знает. — То есть шептуньи — это голос озера? — Тори не хотела, чтобы ее слова прозвучали с насмешкой, но, несмотря на все волшебство момента, верилось в такое с трудом. — Ты же сама это заметила, — Лель не спорил, просто констатировал факт. — Но триггерные голоса встречаются не только у вас, — пожала она плечами. — Просто здесь я сталкиваюсь с ними гораздо чаще, чем обычно. Возможно, это совпадение.