— Возможно, — согласился Лель. — Я просто рассказал тебе еще одну часть легенды. Старые сказки. Только и всего. Тем более никто так и не может объяснить, как связан феномен с отрастившими себе хвосты статуями. — Но точно одно — этим голосам очень трудно сопротивляться, — задумчиво сказала Тори. Она старалась не смотреть на жуткие муляжи, но тут невольно взгляд упал на искаженное ужасом лицо одной из «шептуний». — Мне, девушке, трудно, — Тори торопливо отвернулась от колб, уставилась на светлый джемпер Леля. — А мужчины, наверняка, хоть на что готовы. Шептуньи могут отдать любой приказ, и человек даже не заметит, как его выполнит. Алексей Георгиевич… Он беспрекословно слушался Дину. В том, что мама Леськи была шептуньей, Тори сейчас нисколько не сомневалась. — Только не я! — засмеялся Лель. — У меня, как и у, наверное, всех мужчин Лебеля иммунитет к приказам «шептуний». — Это радует… — тихо прошептала Тори. Настолько тихо, что даже не поняла — произнесла она или только подумала. — Но… Раздался резкий крик. Звук шел снаружи, визжала на высоких тонах женщина. Затем что-то грохнуло, тут же закричали разом еще несколько человек. Происходило что-то, усиливающее панику. Приглушенный таинственный свет в павильоне мигнул пару раз и погас. Перед глазами тут же сгустилась полная ночь, в которой растворились даже блики подсвеченной воды в колбах. — Черт! — с досадой сказал Лель. — Стой здесь, посмотрю, что случилось. Я быстро, одна не иди, павильон сделан по типу лабиринта — заблудишься. Он метнулся к невидимому для нее сейчас выходу, и тут же тьма поглотила Леля. Тори в растерянности застыла на месте, боясь пошевелиться, чтобы что-нибудь не разбить или не сломать. Крики стали громче. Что-то просвистело, и палатку охватил сильный жар. Тори задыхалась. Ей панически захотелось на свежий воздух, и, боясь потерять сознание, она принялась громко кричать. Внезапно прошуршали, при этом странно цокая, чьи-то шаги, и Тори обрадовалась, что наконец-то появился Лель, но когда очередная вспышка осветила пришедшего, обмерла от ужаса. Из темноты на Тори надвигались два красных глаза. Судя по их расположению, существо было очень высоким. В следующей мгновенной вспышке девушка успела заметить, что еще и очень худым. Оно казалось черным с макушки до ног, словно облитым плотной краской, из головы торчали пучки волос. Дай Бог, чтобы это оказался просто один из переодетых актеров павильона! Существо протянуло к Тори руки, она сначала задохнулась — вместо пальцев у него торчали длинные острые когти. Через мгновение, обретя вновь способность дышать, Тори пронзительно завизжала. Опять стало чернильно темно в самой палатке, всполохи метались вне ее. Тошнотворно запахло паленой плотью. Уже не понимая куда, Тори просто пятилась от существа, не видя в темноте, но помнив длинные острые зубы, созданные для того, чтобы впиваться в мягкую плоть и разрывать горло. Ее, Тори, плоть. Раздался пронзительный звон: пятясь, она задела полку с колбами, и все чудеса Фунтика посыпались вниз, покрывая пол мелкими осколками. Показалось, что под ногами барахтаются в безмолвном отчаянье маленькие шептуньи, и, кажется, Тори даже впопыхах раздавила одну из них. Из темноты пришла резкая боль — кто-то ударил ее по лицу, то ли приводя в чувство, то ли пытаясь вырубить. В пальцах, которые крепко схватили ее и потащили куда-то, лавируя между витрин, не чувствовалось когтей, но от этого стало еще страшнее: значит, это не бутафория, а настоящий монстр, который умеет их прятать. Как все хищники. Тори принялась отчаянно вырываться, кусаясь и лягаясь, один раз, когда монстр непроизвольно открылся, ей удалось даже сильно боднуть его головой в черную грудь, на которой скалился жуткий череп. В голове промелькнула мысль, что уже где-то видела такой череп, но тут же об этом забыла. Получив еще одну оплеуху, она вдруг оказалась свободной и вместо красных глаз увидела голубые озера Леля. Тори радостно рассмеялась, несмотря на весь ужас, который пережила. В следующую секунду что-то с силой толкнуло ее. Сразу за спиной раздался треск, а когда Тори оглянулась, то с запоздавшим ужасом поняла: там, где она только что отбивалась от чудища, поднялся фейерверк огненных брызг. Это обвалилась балка, перегородив стеной пламени путь назад. Тори оказалась на свежем воздухе, в этом кошмаре даже не заметив, что ее вытолкнули через занавески на улицу. Туда, где творилось не меньшее безумие. Все вокруг светилось красным и оранжевым пламенем, а обезумевшая толпа металась между павильонов и палаток. Взрывались лампочки в гирляндах, и в клубах черного дыма на головы перепуганных людей сыпался стеклянный дождь. Они не знали, куда бежать и что делать, крики паники то тут, то там переходили в вой боли, это ужасало. Тори увидела девушку, у которой загорелся плащ, она хотела подбежать и помочь потушить огонь, но кто-то дернул ее сзади за плечи, схватил и потянул в сторону. Может, это был тот же монстр, который случайно упустил жертву, а теперь, пользуясь паникой, собирался затащить Тори в какое-нибудь еще более ужасное место? Она резко рванулась, услышала треск рвущейся материи, и упала на землю, очевидно, оставив в когтях монстра кусок блузки. Но вырвалась на свободу: когда обернулась, сзади уже не было черного чудовища с черепом на груди. Тори поднялась и на негнущихся ногах поковыляла к центральному входу в палатку чудес. Фунтик рвался в павильон, объятый пламенем, на верную смерть, но двое крепких мужчин держали его. Нелепая картонная шляпа слетела с мастера, и в длинных до плеч, седых волосах путался черный дым. — Там Лель… Леня… — кинулась Тори к нему. — Девушка, ты жива, — он словно обвис на руках у мужчин. — Какое счастье! Лицо его покрылось копотью. — Но Лель! — Закричала Тори. — Он вытолкнул меня, а потом… упала балка… Передавило… Леля… — Там кто-то остался? — быстро и трезво спросил один из мужчин. — Мой друг… Лель… И еще кто-то, не знаю, жутковатый… У вас в павильоне работают артисты? — обратилась Тори с отчаяньем к Фунтику. Тот покачал головой: — Нет, это все — иллюзии, но Леня… Один из мужчин стянул через голову футболку, кто-то протянул ему бутылку с водой. Он вылил всю воду на футболку и, зажимая мокрой тряпкой нос и рот, ринулся в охваченный пламенем шатер. — Кто решил развести прямо здесь купальский огонь, — сказал Фунтик, не отрывая взгляда от палатки, где скрылся спасатель. — Какая чудовищная ошибка! — Загорелось от костра? — рассеянно спросила Тори. Есть ли, в сущности, разница? Лель там, в опасности, и спасатель — тоже. — Разве можно разводить купальский костер не в срок? Откуда-то издалека донесся вой пожарных машин. Он приближался, и сейчас эта душераздирающая сирена казалась Тори песней самой настоящей сирены. Шептуньи. — Пожарные на подходе, все будет хорошо, — сказала она, утешая то ли Фунтика, то ли себя. Как феникс из объятого пламенем шатра шагнула мужская фигура. Тори вскрикнула радостно, в первое мгновение подумала, что это Лель, но затем зажала рот рукой. Мужчина почти ползком тащил за собой обожженный неподвижный груз. Даже в этом дыму и копоти Тори узнала белоснежные локоны Леля, вздымающие с земли искры и пепел. Часть третья. Дождь Глава первая. Ветер меняется В этом городе не то, чтобы все напоминало о Леле, Лебель и был самим Лелем. Он дышал, как Лель, двигался в его ритме, перебирал ее волосы пальцами ветра, смеялся. А сейчас город плакал. Наверное, так бы плакал Лель, только она ведь никогда не видела его плачущим. Небо, еще вчера и все предыдущие дни, солнечное и с барашками облаков, вдруг нахмурилось, потянуло ледяным, промозглым холодом, и заморосило нудным, беспросветным и безнадежным дождем. Наверное, Тори должна была плакать вместе с ним, но как раз это почему-то не получалось. «Не верю», — опять и опять думала Тори. Наверное, нужно вызвать такси, но она не могла притронуться к телефону, который накануне подарил ей Лель, мобильник словно жег руки. И она пошла пешком. Боль заставляла ее двигаться все быстрее и быстрее, толкала в сердце, щипала в глазах. Мокрая Тори бежала под дождем, не разбирая дороги. Удивительно, как она вообще умудрилась не заблудиться в незнакомом районе городе. Ноги словно сами принесли ее, куда надо. Прощание проходило в ритуальном зале при морге, он и в самом деле оказался единственным в городе, найти не составило большого труда. Хоронили в закрытом гробу. И срочно. Все равно ни вскрытие, ни опознание провести оказалось невозможным. Тори вошла в эту комнату, тесную от входивших и выходивших из нее людей, неловко, чуть наотмашь, держа в руках несколько белых цветов. Лилии. Тори не знала, какие цветы любил Лель. И любил ли он цветы вообще. Она так мало знала о нем. Так недолго. Лилии напоминали его имя. Лилии — Лель. И они хорошо пахли, Тори подумала, что ему понравился бы этот запах. Теперь приходилось даже такие мелочи решать самой, потому что спросить его она уже не могла. Чуть боком, с замиранием сердца, протиснулась к гробу. Положила цветы в ворох букетов. Тори забыла, что она боялась, как все будут перешептываться, обвиняя ее в гибели Леля. Он, любимое дитя Лебеля, спас ее, чужачку, случайную и незваную гостью, ценой своей жизни. Если бы не Тори… Но, может, и в самом деле никто осуждающе не шептался, а, может, ей стало совершенно наплевать на это при виде гроба, навсегда скрывшим прекрасное лицо случайного знакомого, который успел стать для нее очень важным, но не успел — единственным. Время… У них, как оказалось, совсем его не было… — Скажи, что это шутка, пожалуйста, — прошептала Тори жалобно и просяще. — Встань и скажи, что это еще одна легендарная традиция Лебеля — притвориться мертвым. Пожалуйста… Будто это волшебное с детства слово могло изменить случившееся. И тихонько, чтобы мог слышать только Лель, запела его же нескладную песенку, коряво, как запомнила: — Этот вечер мертвее некуда В саван снег заметает безмолвие И крадется любовник с прорехами К старой фрау у изголовия Кто-то взял мягко за плечи, отвел от гроба. Почему-то Тори ожидала, оборачиваясь, что это Нара. Но взгляд уперся в небритую дня три грубую щетину, а затем — в темные острые глаза. Раскосые, совершенно непохожие на те, что Тори до сих пор видела у всех уроженцев Лебеля. Кроме… Кроме Антона Сергеевича. Ее вывели на улицу, посадили на скамейку, раскрыли над головой зонтик. — Вам принести воды? — спросил коренастый обладатель азиатских глаз.