— Трагическое недоразумение, — сказала Тори. — Но, думаю, дело в другом. Вы говорили, что открыли дорогу. Дине Егоровне, а потом — мне. Вас кто-то за это наказал? Сирена скорой взвыла почти над самым ухом, ворота отворились. — Да ты о чем милая? — широко открыла глаза Марина Игоревна. — Я как вчера в беспамятство провалилась, так только что и очнулась. Может, бредила? Бежали санитары с носилками, и Тори отошла, чтобы ее случайно не сбили по пути. В чем она точно была уверена: ни фига Марина Игоревна не бредила. * * * Они перемазались вязкой грязью и жутко устали. Кладбище, которое в первый раз от испуга показалось Тори невероятно огромным, почти бесконечным, сейчас сжалось до небольшого квадрата, ощерившегося полуразрушенными плитами. Но даже прошерстив его вдоль и поперек они все равно не нашли тот самый крест, на котором Тори несколько дней назад видела портрет «прошлого» Леля. Или «позапрошлого». И это было странно — если фото она могла случайно сорвать и в панике откинуть на землю, то куда бы делось надгробье с именем и датами? — Возможно, крест упал, — сказала она Марку виновато, — я все-таки споткнулась об него, а потом, кажется, еще и толкнула. Когда испугалась. — Ты видела, сколько здесь упавших или завалившихся крестов и надгробий? — ответил сыщик. — Точно не буду переворачивать каждый из них, чтобы посмотреть, что там написано. Я не Геркулес. И не Шрек. — Почему — не Шрек? — не поняла Тори. При чем тут Шрек? — Потому что не зеленый, — с раздражением ответил Марк, безуспешно шаркая налипшие на ботинки комья грязи о траву, — И не обладаю такой физической силой. Зеленым-то он как раз и казался. От злости. — Ладно, — сдалась Тори. — Тогда тебе придется поверить на слово: я четко помню: его звали Лев Светлов, дата смерти: 1971 год. Марк уже быстро шагал к обочине опушки, у которой они оставили машину. — И зачем мне верить? — Она так сказала. Если считать с нахождения ребенка в утробе, то через двадцать пять лет выходит — 1997 год, — пыталась объяснить Тори, задыхаясь от попытки идти с ним рядом. Но получалось только бежать. — А Ле… Леонид родился примерно через двадцать пять лет, после того, как погиб друг Антона Сергеевича. Я точно не знаю, но спрошу у Михаила. — Как ни крути, получается какая-то чушь, — ответил Марк, не глядя на нее. Он с удовольствием нырнул в нутро автомобиля, и тут же повернул ключ зажигания. Марку не терпелось наконец-то завершить данное Тори обещание и отправиться по своим делам. Тори быстро ринулась вслед за сыщиком, опасаясь, что с него станется уехать без нее. Ну как ей объяснить ему, что это вовсе не чушь? — Ты несешь полную ерунду, и я запутался. Леонид, Антон Сергеевич, друг Антона Сергеевича, Михаил… И вот эта вот… снегурочка… Кто все эти люди, и какое они имеют отношение к нашим поискам? Я лично ищу пропавшую девушку, а не юношей, которые погибают через двадцать пять лет. Он тронулся с места и замолчал. Можно подумать, Марк сосредоточился на дороге, но, скорее всего, сыщик был раздосадован, что потратил уйму времени на какие-то мистические бредни. — Но они же похожи — не различить, — сказала Тори. — Лев этот, портрет которого был на надгробье. А другой, Лелик, друг Антона Сергеевича… Когда он про Лелика рассказывал, у меня перед глазами Лель так и стоял. — Да-да-да, — буркнул Марк. — И ты слышала его голос, когда пришла к Лидии спросить про телефон. — Ну, да, — сказала Тори. — Я понимаю, что звучит странно, но, Марк, это все связано с прошлым Дины Егоровны и исчезновением Леськи. Я сначала и сама не понимала, а теперь нет никаких сомнений… — И какая твоя версия? — Марк точно издевался. — Не понимаю, — призналась Тори. — Здесь происходит что-то за гранью человеческого разума. Он… Только не смейся. Но по всему выходит, что Лель возрождается. А ленси, древний народ, живший на этой земле, умели воскрешать мертвых. А старинные семьи… — Так, человеческий разум, — Марк наконец-то посмотрел на нее. — Кажется, перегрелся. Придется вмешаться сверхчеловеческому. Ты точно уверена, что это телефон твоей подруги? — Я же тебе показывала. Симка другая, но фото на заставке… — Это все равно, что грабителю оставить паспорт на месте преступления, — ответил Марк. — Ужасно глупо. А, может, этот твой безвременно почивший, а затем воскресший друг соврал, что взял его у бабки? — Зачем ему врать? — удивилась Тори. — Стырил, например. Или с трупа снял. — Да ты что?! — Тори даже покраснела от негодования. — Лель… Лель… Он совсем не такой. Его весь город знает. Как ты вообще… Как мог вообще такое даже подумать? — Мошенники — самые обаятельные люди на свете, — уверенно сказал Марк. — Уж поверь мне. Может, это твой Лель заманил… В общем, давай телефон. — Зачем? — Я все равно собирался к Лидии этой нагрянуть. Устрою ей очную ставку с телефоном твоей подруги. Хотя уверен — старушка, божий одуванчик, совсем не при делах. Эх, жаль не успел надавить на твоего этого Леля. Вообще из вида выпустил. Ну, крутился он вокруг тебя, но подозрений не вызывал. Про телефон-то я не знал. Тори отдала ему свое единственное свидетельство и попросила: — Только сегодня же верни, ладно? Как я без связи? — Держи этот, — Марк сунул ей что-то допотопно-кнопочное. — Я тебе на него позвоню, когда освобожусь. Где выйдешь? — Останови у библиотеки, — попросила Тори. Глава седьмая. «Лебельская правда» Под серыми тучами библиотека теперь еще больше напоминала склеп. — Антон Сергеевич! — запыхавшись, закричала Тори с порога. Голос, казалось, взметнул растревоженную пыль. — Виктория, — он опять появился из-за стеллажа. — Что случилось? — Вы рассказывали о друге, который погиб двадцать пять лет назад. — Ну, да. В каком году это было? — В девяносто седьмом, — сказал библиотекарь. — Да, — почему-то обрадовалась Тори. — Я так и запомнила. А у вас случайно не осталось его фотографии? Где-нибудь… Ну, какая-то групповая? Одноклассники там.. Библиотекарь покачал головой. — Навряд ли. Хотя… Кажется, некролог был в газете. Точно, родственники обязаны были дать некролог. С портретом. Если очень нужно я могу принести подшивку «Лебельской правды» за 1997 год. — Антон Сергеевич, миленький, — обрадовалась Тори так, что чуть не кинулась ему на шею. — А можно прямо сейчас? Он кивнул. — Да! — озарило Тори. — А еще… за 1971? И… семьдесят один минус двадцать шесть… Сколько это будет? От волнения она не могла вычесть даже простое число. — Сорок пять, — сказал Антон Сергеевич, с удивлением глядя на нее. — И за 1945-ый, — попросила Тори. — Хотя тогда… Все равно… Газета выходила в сорок пятом? — «Лебельская правда» существовала с двадцать четвертого года. А еще раньше, до революции, выходил «Вестник Лебеля». От него немного номеров, но осталось. — А если… Вдруг… Сорок пять минус… — В двадцатом году газета не выходила. А до революции… В пятнадцатом типография «Вестника Лебеля» обанкротилась. Виктория, если не секрет, почему вам нужны газеты именно за эти годы? С периодичностью в двадцать пять лет? — Двадцать шесть, — сказала задумчиво Тори. — С момента зачатия…