— Ближе, — нетерпеливо произнесла Лидия, заметив, что Тори отвлеклась на Фунтика. Когда девушка подошла почти вплотную к ее «трону», Лидия протянула руку в изящной светло ледяной перчатке, словно хотела дотронуться до лица Тори, но только кругло провела пальцем вокруг ее щеки, так и не прикоснувшись. — Никто у тебя ничего не отнимал. На самом деле, тебе дали больше, чем ты смогла бы когда-либо получить. Но благодарности я не вижу… — За что?! — удивилась Тори. — За что благодарить-то? — Дар любви, — сказала Лидия. Нет, теперь Тори даже в мыслях не могла назвать ее старухой. Лидия, неземное существо, была и в самом деле так прекрасна, что время совершенно не имело значения. — Любви? — горько хмыкнула Тори. — Я бы назвала это горчайшим похмельем. Она вдруг поймала на себе внимательный взгляд Леры. Ей показалось или он был участливым? Кажется, хрустальноголосая девушка жалела ее, сочувствовала. — А мне можно… Неожиданно Тори пришла в голову на первый взгляд безумная мысль. — А можно мне… Можно мне поговорить с Лелем? Ну, конечно, это тот, ЕЕ Лель, ничего не знал ни о старинных идолах, ни о божественном происхождении, ни о Леське. Но сейчас он ждет своего перерождения между навью и явью и наверняка знает ВСЕ. И сможет ответить, наконец, что случилось с Леськой. Она заговорила быстро, пытаясь убедить эту всемогущую компанию, пока ее не перебили: — Я слышала, как вы смеялись и шутил с ним, уже после того… Не увидеться, если это невозможно, просто поговорить. Попрощаться, в конце концов. Мы же не чужие люди… Лидия так больше ничего не сказала. Но покачала головой Лера, зазвенела чистейшим тембром: — Ты опоздала. Совсем чуть-чуть. Его зачали прошлой ночью. Сейчас он — бессмысленное маленькое семечко, которое едет внутри своей будущей мамы в фургончике с собакой и сестрой в другой город. И поговорить с ним можно будет еще очень нескоро. Ну, более-менее конкретно — лет через пятнадцать-двадцать. И то, ты уверена, что он тебя вспомнит? Вы не будете тогда чужими людьми? Тори сглотнула вставший в горле ком. Когда он родиться, ей будет двадцать семь. Ему будет пятнадцать, ей — сорок два. О чем они смогут поговорить? Она кинула короткий взгляд на бесценную шпильку в высокой прическе Лидии. Сердце сжалось от секундной боли, которую эта ледяная богиня переживает вновь и вновь. Без конца. — Вот, и я не уверена, — прозвенела Лера. — Это не твоя история, ты попала в нее совершенно случайно. Мне жаль… Она покачала головой, и Тори с удивлением почувствовала, что Лере и в самом деле жаль. — Лучше всего забыть, — вдруг подал голос Фунтик. Сразу после божественного звона Леры он звучал скрипуче, как несмазанное колесо на ухабах. — Возвращайся домой, и думай об том, как о прекрасном сне, — продолжил Фунтик. — Хочешь, я сделаю так, что ты будешь помнить только волшебные отрывки из этого сна? — Запечатаете их в пробирку и подарите мне? — горько спросила Тори. — Принимать по два взгляда на стакан воды перед сном? — Ну, вроде того, — нисколько не смутился родственник Леля. Кем же он ему приходился? И они все — какая между ними связь? — Вы кто? — спросила Тори, хмелея от своей дерзости. — На самом деле — кто? Вот вы, Лидия… — Светлая Лада, — ответила вместо Лидии Лера. — Хотя тебе это мало что скажет. — А все-таки объяснитесь. Вы — древние боги, идолы, принимавшие когда-то кровавые подношения? Тори, ободренная, что ее сразу не поразило громом на месте, продолжила: — Или шайка фокусников-аферистов? Терпения Лере было не занимать. Лада и Фунтик так и сидели с неподвижными лицами, будто сказали все, что должны и не собирались ничего к сказанному добавлять. Лера же терпеливо продолжила: — Ничто из того, о чем ты можешь подумать. Не кривись, не потому что ты — глупая. Просто в этом мире нет ни слов, ни образов, ни понятий для обозначения. Фунтик правду сказал: принимай приятные воспоминания перед сном. Иначе ты не сможешь дальше жить полноценной жизнью. Сложно вернуться к обыденному после соприкосновения с идеалом. — Нет, — замотала головой Тори. — Леська… Я приехала в вашу Лебель вовсе не для соприкосновения с идеалом. Я вообще-то ищу подругу. — Она принадлежит этому миру, — вдруг произнесла Лада. — Пусть и неполноценная шептунья, но в ней — часть Лебеля. Это, кажется закон вашего мира: если где-то убавляется, где-то прибавляется. — Это закон сохранения энергии, — вдруг вспомнила вдолбленную школьную программу Тори. — Энергия не может быть ни создана, ни уничтожена — только преобразована из одной формы в другую. — Ну, так вот, — сказала Лера. — Считай, что произошло преобразование — энергия Дины заместилась Лесей. А Лада согласно кивнула. И опять устало прикрыла глаза. Судя по всему, она готовилась впасть в ожидательную спячку до рождения Леля, а Тори очень ей мешала. Но придется ей потерпеть еще немного. — Нам же есть о чем поторговаться, так? — Тори берегла этот козырь напоследок. — Попробуй, — зловеще сказала Лада. Только губами, ни один мускул не дрогнул на неживом, словно деревянном лице. — Попробуй поторговаться. — Отдай мне Леську, — выпалила Тори. — А иначе… — Иначе — что? — Лель, — коротко сказала Тори. — Я не знаю, кто он тебе — внук, сын, брат или любовник. Может, и все вместе, хотя в моей голове это пока не укладывается. — И не уложится, — согласно кивнула Лада. — Знаешь, мне вообще, честно говоря, не хочется в этом разбираться. Все казалось слишком внечеловеческим. До тошноты. Вполне реальной, физической тошноты. И жалостью резало так, словно напополам. — Но у меня весомый аргумент. Я могу сделать так, что он не проснется этой весной. Знаю, где лежит, разбужу раньше времени. Это было невыносимо жестоко, и в животе у Тори скрутило от противности самой себя. Но иначе ничего не получалось. Она даже зажмурилась, ожидая всплеска гнева, но через мгновение тишины открыла глаза. — Сможешь, забери, — Лада улыбалась. — Препятствовать не буду. Если успеешь. Все равно шептунья из нее — отвратительная. А я так надеялась, что передастся. Никто из шептуний никогда своих детей не рожал, откуда мне было знать, что дите Дины окажется таким бесполезным? — Где забрать? — сердце сжалось радостно и в то же время тревожно. Не думала же Тори, что все будет так уж невероятно легко. — Ясно же — где, — узкие губы поползли в улыбке еще шире. — Забирай, но помни про закон сохранения энергии. Если ты заберешь кого-то из Лебеля, кого-то ты рано или поздно отдашь. И вдруг Лада дунула на пламя. Налетевший горячий ветер опрокинул Тори на пол, она схватилась за голову, почувствовав сильное головокружение, комната заходила ходуном, а потолок перевернулся. Стало не понятно — где верх, а где — низ. Тори крепко зажмурилась от жара, тут же опалившего ресницы, пытаясь спрятать лицо в ладонях. А когда почувствовала, что смертоносное пламя спало, и открыла глаза, то обнаружила перед собой угольно-черную дверь, еще дымившуюся по краям. Тори вскочила на ноги. Старуха уже почти хохотала, и видеть ее смеющейся оказалось более жутко, чем гневающейся. — Приозерная, пять! Сегодня вечером. И Тори рванула в эту странную, несомненно, опасную дверь со всех сил. Что еще ей оставалось делать? Глава десятая. Как выглядит изнанка На самом деле Тори отчаянно блефовала, когда говорила, что сможет поднять заснувшего Леля. Она представления не имела, как это сделать. Допустим, не составило бы труда найти захоронение. И даже (вот это уже представить без содрогания у Тори не получалось) под покровом ночи совершить акт вандализма — раскопать могилу… А что дальше? Что делать с … (опять же думать об этом было невыносимо) трупом? И как сие могло повлиять на зарождающуюся в посторонней женщине жизнь? И Леда, и Лера, и Фунтик прекрасно знали, что она блефует. Ко всем прочим неприятным чувствам возникло еще одно: ей кинули наживку, и Тори ее заглотила. Не могло быть все так просто: пригрозила непонятно чем, и все Древние тут же и сдались. Они наверняка что-то возьмут. Врываясь в опаленную дверь, Тори уже прекрасно все понимала, но главным сейчас было то, что Леда согласилась отдать Леську. А на каких условиях — об этом она подумает позже. Когда придет время. В глаза ударил свет. Не солнечный, набухшее серое небо, но после пляшущих теней на темных стенах, Тори вдохнула солоноватый влажный воздух, как спасение. Она оказалась в старой хижине с таким же черно-белым телевизором, как в комнате замороженной Марины Игоревны, с кучей потертых ковров — на полу и стенах, с пузатым шкафом, потрескавшимся от времени и сырости. В пыльных окнах дыбом стояли вспенившиеся волны обычно спокойного озера. Тори вышла на крыльцо и поняла: она попала в один из заброшенных домов на берегу Приозерной. Тех, которые Лера в самую первую встречу назвала «объектами культурного наследия». Обернувшись, Тори вдруг увидела то, что почему-то не бросилось ей в глаза в прошлый раз: крыша дома прогнила почти насквозь, а кирпичная кладка печной трубы держалась только чудом — настолько она была ветхой. Тогда домики показались ей пусть и старенькими, по сравнению с «высокой» частью города, но все же довольно симпатичными. Возможно, Лебель сейчас и здесь стирал праздничную вуаль, накинутую на всю местность. Парадокс: обнажившись с уходом Светлого, истина оказалась еще более ненастоящей, чем та солнечная сказка, которой она была во время Дня Богов. А, может, Тори сейчас прошла через какую-то грань, разделявшую миры. Очень близкие, соприкасающиеся, но все же — разные. Сквозь штормовые темные тучи ясно светила луна, хотя Тори четко знала, что сутки едва перевалили за полдень. Берега изнаночного мира никогда не видели солнца, они жили в лунном свете со дня своего творения.