И с помощью оборотной луны Тори увидела на берегу фигуры. Разные — высокие и поменьше, ближе к ней и совсем далеко. Сначала ей показалось, что оставшиеся жители города вышли зачем-то на берег Лебеля, но стояли они неподвижно как истуканы. Идолы, — поняла Тори. Она могла попасть в прошлое, во время, когда проклятый священник еще не уничтожил многочисленный языческий пантеон. Или… Тори пробрала дрожь — в будущее, когда идолы полностью восстановились. Все они повернулись к озеру, вслушивались в бесноватое неистовство волн. Тори и сама вслед за истуканами словно приклеилась взглядом к синей лунной дорожке, прыгающей и закручивающейся водоворотом на вздыбленной поверхности Лебеля. Смотрела внимательно, до слез в глазах, может, поэтому и пропустила тот момент, когда озеро стало успокаиваться. Над затихающей пеной сначала акульими плавниками поднимались треугольные крыши домов. Мелькали в синем свете глазами-окнами, выталкивались из волн стенами из светлого кирпича и крылечками-верандами. Прорезали границу воды и суши затейливые башенки и арки мостов. Вырастали на глазах замысловатыми улицами и огромными деревьями, почему-то не разложившимися в воде, не сгнившими, а словно окаменевшими. Последним поднялся храм — такой же, как Тори видела в первую ночь — огромный купол восьмигранной пирамиды, пылающий огненным зигзагом там, где у православных церквей торжествует крест. Но храм этот точно был создан далеко до искупления спасителя, и не знал, ни Голгофы, ни распятия, ни воскрешения. Первобытный свет шел от него — чистая энергия, неведующая ни добра, ни зла. И когда вся пирамида появилась над Лебелем, волны успокоились. Тучи никуда не ушли, и луна бросала на берег и воду все то же синий свет, только стало тихо. И в тишине этой вдруг зазвенели чудесной музыкой колокола. И идолы ожили. Теперь они не казались толпой истуканов, поставленных древним народом по какой-то только ему известной прихоти или надобности. Это были странные, но очень похожие на людей существа. И все они медленно, торжественно, не торопясь отправились в свой город. Кто-то ждал их там, на тротуарах, мощенных светлым кирпичом, Тори издалека видела оживление на еще секунду назад пустынных улицах. В перестук колоколов врывались приветственные крики, кто-то в поднявшемся городе махал руками, торопя встречу. — Статуи-сирены, отрастившие хвосты и потерявшие способность выходить на берег, — предположила Тори, вспоминая последний рассказ Леля перед тем, как… Ожившие идолы не прибавляли шаг, церемонно входя в запретные для обычных жителей воды Лебеля, но Тори чувствовала, как им с трудом приходится сдерживаться, чтобы не ринуться, сломя голову, навстречу родственникам и друзьям. Все происходило так быстро, что задержавшимся пришлось все-таки поторопиться — город постоял несколько минут на поверхности, и снова стал опускаться под воду. — Времени у вас немного, — сочувственно сказала Тори, и в тот же момент… — Леська, — выдохнула она, так как в одной из опаздывающих фигурок узнала подругу. И Тори точно не обозналась. Подруга так же, как многие из уходящих была в серебристом платье — виллисе, и Тори не заметила ее сразу, потому что Леську загораживало множество истуканов. Теперь, когда их толпа сильно поредела, маленькая худенькая фигурка не оставляла уже никаких сомнений. И главное — в числе прочих опаздывающих она отчаянно стремилась в возвращающийся на дно город. Будто и ее кто-то в нем сильно ждал. — Она собирается утопиться?! — Тори сорвалась с крыльца «охраняемого объекта культуры» и ринулась к подруге по вяжущему ноги песку. Но Леськина фигурка все глубже и глубже заходила в воду. Вот скрылись, словно отрезанные синевой ноги, вот пропала талия, а когда над почерневшей гладью осталась только голова, Тори разбежалась и плюхнулась в воду. И в тот момент макушка Леськи исчезла, а по озеру прошла разгневанная волна, явно собираясь вышвырнуть Тори на берег. Она и представить не могла, что прекрасное озеро Лебель может быть таким безжалостным. Выброшенная Тори ждать не стала, отплевываясь от почему-то горькой пены, забившей рот, она бросилась прямо в пасть новой надвигающейся волне и нырнула под нее. И под вторую, и под третью. А когда всплывала, видела: Леськина голова то уходила под воду, то показывалась на поверхности. Мокрым поплавком мелькала все ближе и ближе. Последние несколько метров Тори одолела под водой. Она вцепилась в ускользающее тело и потащила его наверх, стараясь чтобы Леська не задела ее случайно в панических судорогах. Через несколько резких бросков, забравших добрую половину ее сил, Тори поняла, что совсем не приближается к берегу. Волны толкали ее вперед и тут же оттягивали назад. Она вертелась вместе с Леськой, бултыхаясь в безжалостно игривой воронке. Новая волна, пользуясь ее секундным замешательством, накрыла обеих с головой. Тори нечаянно вдохнула, невиданная горечь попала в нос, проскользнула по пазухам и обожгла горло. Когда бурун схлынул, Тори увидела под черными тучами берег, который теперь казался ей недостижимой мечтой. Глаза разъедало горькой водой, и все вокруг размылось. Тори потеряла ориентиры. Охватила паника. И… Еще кто-то охватил, дернул за ногу, вцепился в волосы. Стараясь не выпускать безмолвное тело Леськи из рук, Тори молча, но сильно и несколько раз пнула ногами в невидимого монстра. — Бл…ть, — заорало чудовище голосом Марка, продолжая тащить за Тори за волосы, а паровозиком к ней — крепко обхваченную Леську. Тори вдруг показалось, что в мелькающем водовороте она чувствует еще кого-то, словно спасающих рук было две пары, сильные руки, вовсе не девичьи, но водой залило глаза, и она не успела понять, кто присоединился к ним. Их всех бросило к берегу. Волны здесь все еще были высокими, но менее агрессивными, словно чувствовали, что их вот-вот погасит кромкой суши. Марк — а этот монстр был именно он, успев перехватить Тори под мышки, тянул их за собой. Когда они оказались на берегу, Тори поняла, какими слабыми стали ноги: встать сразу не получилось. Она полежала немного с залитыми горечью глазами, чувствуя, как дышит тело Леськи возле нее. — Живые, — зачем-то вслух констатировал Марк. — Сам убил бы… А затем куда-то в сторону спросил: — Ты как — справишься? Тори уже принялась собираться с силами, чтобы сообщить ему, что справится, но рядом раздалось чье-то хрипловатое и нечленораздельное ворчание, и она поняла, что сыщик обращался не к ней. — Тогда в больницу, скорую? — Неее… Нормм… — Такси вызвать? Мне еще этих двух кулем… — Угу, — опять ответил кто-то, кажется, с трудом сдерживая стон. — Они сюда не проедут, дойди до шоссе, я сейчас наберу. Тори слышала, как Марк вызывает такси, а потом — удаляющиеся шаги, и уходили точно двое, а вернулся кто-то один. Все вертелось как во сне, и мысли были не ее, а какого-то киношного персонажа, за которым Тори наблюдает со стороны и даже злится: почему он не смог подсмотреть, с кем только что разговаривал Марк. А потом все встало вдруг на свои места: когда Тори подскочила от звонкой пощечины — не сильной, но неожиданной, а от этого — обидной. — Твою мать, — сказал Марк, которого Тори увидела, как только распахнула в негодовании глаза. Она попробовала огрызнуться, но у нее не получилось. Марк уже молча взял на руки Леську и перенес в машину, которая удивительным образом оказалась совсем недалеко. Затем вернулся за Тори. Когда он отправил и ее на заднее сидение, рядом с Леськой, то больно шваркнул головой о дверцу. Она хотела заорать, но поняла, что его тоже шатает от усталости. — СССумммка, — только и смогла произнесли Тори. Зубы выбивали дробь, но не от холода, а больше от ужаса, который ей пришлось пережить. — Что? — Ввввозззлле сссстарррого дддомаа… Ннна берррегггу — мммоя сссумммка… Дддоккуммнттты… Всссеее Он чертыхнулся и вылез из машины. Громко хлопнул дверь, отправившись искать сумку Тори. Через несколько минут вернулся, держа в руках пропажу. — Поехали, — сказал и снова зло хлопнул дверцей. И больше не слова, пока они мчались вдоль берега. А потом выехали на городское шоссе, направляясь в неизвестный район с типовыми хрущескими пятиэтажками. Тори, сама замерзшая до судорог, не выпускала неподвижную, ледяную Леську. Так и сидела, обняв подругу за плечи и прижимая к себе. Пыталась отогреть. Они подъехали к какому-то дому, и Марк остановился у подъезда с заботливо устроенной, пышно цветущей клумбой. Леську он нес на руках на третий этаж, и только у самой двери отрывисто приказал: — В правом кармане. Ключи. Открой. «Отморозился» Марк только, когда они, уложив Леську на диван в единственной комнате, прошли на кухню. Тори опустилась на невысокий табурет. Из кухни прекрасно можно было наблюдать и диван, и Леську на нем. — Так как вы оказались в озере? — с усталой самоуверенностью спросил Марк. Он вытащил из навесного шкафчика заварку, щедро сыпанул в маленький чайник. — Нужно сначала ошпарить, — не выдержала Тори. — Кипятком промыть заварник. — Ну, надо же, — хмыкнул Марк. — Значит, ожила, раз принялась командовать. Вы, женщины, ничего не понимаете. Все эти пляски вокруг чаепития — совершенно лишние. Чай должен быть крепким. Знаешь, как в анекдоте: главное, не жалеть заварки. Странно подтверждая свои слова, он достал из того же шкафчика бутылку водки, плеснул в стакан. Тори отметила, что ей не предложил. — Чья это квартира? — поинтересовалась она. — Не уводи тему, — он одним глотком осушил водку, покрывающую дно стакана. — Квартиру я снял. И? Как вы оказались в озере? — Я увидела Лесь… Олесю. Ее… Тори кивнула на подругу. Глаза Леськи все еще были открыты, но грудь вздымалась и опускалась монотонно, как у глубоко спящего человека. Взгляд, устремленный в пустоту, ничего не выражал. — Я очень удивилась, так долго искала, а потом вдруг — раз и увидела. Тори совершенно не собиралась рассказывать следователю о встрече с Лидией-Ладой. И о подводном городе, в котором сейчас празднуют встречу разделенные непонятной границей родственники и друзья. И вообще ничего, выходящего за грань реальности. Расскажет, конечно, но потом. Она сейчас вместе с Леськой и так выглядели неадекватными тетками. Тори это понимала. Не стоило грузить приземленного Марка нереальными материями. Хватит с него и спасения безумных утопленниц. — Она в таком же трансе, как и сейчас, была. Я поняла это чуть позже, а тогда только увидела и бросилась к ней. Побежала следом. Кричала, кричала, она — ноль внимания. А пока я добежала, она уже в Лебель по грудь вошла. В трансе… Последнее Тори повторила для пущей убедительности.