— Ага, — многозначительно произнес Марк. И снова плеснул водки в стакан, кажется, совершенно забыв про чайник. Тори думала, что он собирается напиться, но следователь протянул ей: — Выпей. — Не, — Тори замотала головой, хотя выпить хотелось. Вернее, хотелось хоть ненадолго забыться от всего этого кошмара. — Простынешь, — пожал плечами Марк, но настаивать не стал. — А потом ты все знаешь, — скомкано закончила недлинный рассказ Тори. — Что знаю? — Ты нас спас, — нехотя буркнула Тори. Получается, он вытащил ее уже второй раз. — Третий, — словно читая мысли, произнес Марк. — Из могилы, огня и полымя. Просто былина какая-то получается… Он вдруг расхохотался. Не грубо, как всегда, а искренне и весело. Тори с удивлением отметила, что стал даже симпатичным. Оказывается, когда Марк смеется, его льдистые глаза теплеют до глубоко серого. — Полымя — тоже самое, что огонь. Ты спас из воды. — В общем, добрый молодец вырывает непутевую девицу три раза из лап разъяренной стихии. Вот и сказочке конец… — Красную… — Чего? — Девицу красную, — недовольно пояснила Тори. — Значит, красивую. — Да? — сомнение в его глазах показалось ей несколько оскорбительным. Впрочем, тему развивать было опасно. — А из могилы — это что, фигура речи? — Какая же фигура? — пояснил Марк. — В самом прямом смысле. Ты к моей машине на кладбище выскочила. Это я тебя до города вез. — Ты притворялся безутешным вдовцом? — Вовсе нет, — он пожал плечами. — Я вообще за всю дорогу ни слова не сказал. Это ты сама все додумала Тори вспомнила, что, кажется, она и в самом деле не слышала голоса ее ночного спасителя. Сама сказала адрес, куда везти, что-то лепетала всю дорогу. От ужаса, который испытала там, на кладбище, болтала, не переставая. Тори, не спрашивая, схватила нетронутый стакан с водкой, и опрокинула в себя залпом. Это все так… неудобно. Все, что связано с Марком — так неудобно! Она в его глазах выглядит полнейшей и беспросветной дурой! Если бы Тори была на его месте, думала бы точно так же. И Тори… Разревелась. Наверное, мысль о том, что она выглядит перед кем-то дурой, стала последней каплей сломавшей плотину, сдерживающую напряжение последних дней. — Перестань, — растерянно сказал Марк. — Ну, хватит же… Да, подожди… Он вдруг засуетился, вышел из кухни, а когда вернулся, Тори все-таки взяла себя в руки. Марк положил перед Тори мобильный телефон. Ее телефон — с розовым чехлом, расписанным ей же вручную енотиками. По трафаретам, конечно, какая из нее художница? Но собственноручно. — Это?! — она подняла на него заплаканные глаза. — Я подобрал на кладбище, когда ты заорала и ломанулась прочь. Она хотела спросить, почему же ничего не сказал, и не отдал телефон раньше, но квартиру огласил звонок. Не мобильный, нет: кто-то стоял за дверью. — Я неотложку вызвал, — пояснил Марк, выходя в коридор. — Твоя подруга явно не в порядке. Вроде как под наркотой… Глава одиннадцатая. Явление неожиданного отца Конечно, никакие наркотики в крови Леськи не обнаружат. Тори могла ручаться и без всяких лабораторных исследований. Возрастная врач, которая привезла их в небольшую двухэтажную больницу, несмотря на заверения Тори, что с ней все в порядке, определила их в одну палату. — Возможно у вашей подруги отравление снотворно-седативными, — сказала врач. — Пока угрозы жизни не вижу, после анализов буду знать наверняка. Скорее всего, нервный шок на какое-то пугающее событие. Отдыхайте пока. — А вы знаете такую… Тину? Она — врач. Усталая женщина кивнула. — У нас не так много врачей, как в областном центре. Конечно, друг друга знаем. Невропатолог? — А я могу ее увидеть? — В отпуске, — покачала головой врач. — Несколько дней как отдыхает, кажется, куда-то на курорт собиралась. Она вышла из палаты, а Тори подумала: интересно, а эта пожилая женщина — тоже в «штате» Старухи? Конечно, как же иначе? В Лебеле не может быть по-другому. Только она врач для обслуживающего персонала, для тех, кто живет в городе. А вот Тина наверняка «домашний доктор» Леля, сейчас она не нужна, поэтому отдыхает, пока Колыбель готовится к рождению младенца. Тори могла бы поспорить, что отпуск Тины продлится несколько месяцев. Девять. Больница оказалась на удивление пустой. В смысле, какие-то медсестрички в синих «пижамах» стайкой сбились на первом этаже и что-то оживленно обсуждали, Тори видела через матовое стекло палаты тени врачей, мелькающих в коридоре. Только пациентов, казалось, совершенно не было. В их четырехместной палате две койки оставались незанятыми. Тори села на кровати, все еще прижимая клочок ваты к вене. Она наконец-то смогла спокойно рассмотреть родное Леськино лицо. Хотя оно оставалось безмятежным, на лбу подруги выступили капельки пота, челка слиплась, а тонкие пальцы монотонно перебирали край пледа. Это едва слышное шуршание не пугало Тори, а клонило в сон. Она вдруг поняла, что хочет просто спать, а не так, как все дни в Лебеля — приторно сладко, с теплыми волнами мурашек в затылке. Грубо и прозаично. Тори воткнула в обнаруженную розетку зарядник от мобильника, с которым мысленно уже навсегда распрощалась. Вернувшаяся потеря, вторая хорошая новость, после той, что она все-таки нашла Леську. Пусть пока и в шоке, главное — живую. Теперь Тори могла связать с еще одним человеком, по которому соскучилась. — Вира! — радостным шепотом воскликнула Тори. — Подождите, подождите, не убивайте, сначала выслушайте. Я потеряла телефон, а теперь нашла. Не могла позвонить, правда, совершенно не могла. Я встретилась с Леськой… — С ней все в порядке? И с тобой? С вами все в порядке? — взволнованно спросила Вира. — Почему ты шепчешь? — Пока не совсем, но будет, — Тори покосилась на беспробудно спящую красавицу. Леська просто феноменальным образом умудрилась из одной сказки перескочить в другую. Причем и там, и там — остаться главной героиней. Сначала — недоделанной Русалочкой, потом — Спящей красавицей, подозреваемой в употреблении наркотиков. — Но что значит — не совсем? — Мы обе живы, но в больнице. Не волнуйтесь вы так. Простое обследование. У меня есть вопрос… — Ты не отвечаешь на мои звонки, звонишь через неделю и сообщаешь, что вы в больнице, а после этого… — Лада и Лель, — сказала Тори. — Что ты можешь об этом сказать? — Ты про древний славянский пантеон? Тори промолчала. Пусть будет пантеон. — В солидных филологических кругах версию о том, что у наших предков существовал единый пантеон богов, а тем более истории про Ладу и Леля, принято считать не очень хорошим тоном. Против их существования однозначно высказываются известные ученые, они говорят, что это — измышление книжников позднейшего времени. Лада или Ладо, упоминаемая в поздних (вторичных) источниках, не может считаться богиней в строгом смысле слова: для этого нет надежных аргументов, и такое предположение основано на ошибках или фантазиях. А, например, часто упоминаемый вместе с Ладой Лель возник на основе популярных русских припевов «ай лели-лели, ой ляле-ляле, ай люли-люли, лелим-е», которые являются искажением непонятного церковного возгласа «аллилуйя», употребляемого в церковном обряде. — А не в солидных? — спросила Тори. — Что говорят не в солидных кругах? — Ну, тут уж кто во что горазд. Однозначно утверждается, Лада — славянская богиня красоты, любви и счастья. Это одно из верховных женских начал, которое в славянском пантеоне светлых богов олицетворяло собой женский идеал, но не идеал материнства. Мать, хозяйка дома — это Макошь. В то же время Лада — не девушка-весна, а образ женщины «в самом соку». Лада соотносится с Венерой. К сожалению, об этой славянской богине почти не сохранилось никаких сведений, кроме нескольких упоминаний о ней в европейских источниках и посвященного Ладе большого количества фольклорных песен, связанных со свадебными обрядами. — Есть что-нибудь еще? — Ну… Например, существует версия, что Лель и Лад — мужские ипостаси Лады, Лад — бог дружбы и согласия, а Лель — бог яркой, пламенной любви. Тори покачала головой, забыв, что Вира ее не видит. — В некоторых источниках Лель — старший сын Лады, впрочем, его роль амура или эроса, ни в одной из версий не меняется. В качестве сына Лады Лель просто забавляется любовью, хотя делает это из добрых побуждений — для него это веселая игра. — А версия, где он — ее возлюбленный, умирающий и воскрешаемый вновь, такая версия есть? И где этот веселый бог любви крутит романы с приезжими девушками? — Наверное, есть, — сказала Вира. — Я уверена, что есть, но пока ничего серьезного на эту тему не встречала. Только так… Художественные сказки. Тори, да что с тобой? — Я запуталась…. — всхлипнула Тори, тут же приглушив всхлип. — Я попала в ситуацию, где все перевернулось вверх ногами. — Не удивительно, деточка. В мире, в котором ты живешь, два полюса. Добро и зло. Бог и Дьявол. Один — кристально идеален, второй — отец лжи. Но раньше, до монотеизма, у языческих богов было много лиц. Все зависело от того, каким из них тот или иной идол поворачивался к тебе. Языческие боги — это природа, которая сама по себе не добра и не зла. Мораль принесли человечеству новые боги. Странно, но под спокойный голос Виры палата вдруг поплыла. Словно мама рассказывала сказку на ночь. Тори закрыла глаза, сначала пытаясь вникать в слова, а потом стало так свободно и хорошо, что просто разрешила волнам слов унести себя прочь. Вот Тори на секунду опустила веки, а в следующее мгновение — оп — и больница во власти ночи. Из вестибюля не проникал свет, а только просачивались со всех сторон отзвуки сна. Тори приподнялась и поняла: шея ее затекла, а лодыжка, высунувшаяся из-под тонкого одеяла, замерзла. Уже поздно, да. Но что разбудило ее?