– Мой лучший друг. Я мысленно сосчитала до десяти и уточнила: – А точнее? Кто это: ребёнок, парень, местный бомж? Святая наивность растерянно захлопала ресницами и выдала: – Почему бомж? Макс – моя собака. Ух! Боженька, дай мне терпения! – Так, всё! Приём окончен, до свидания! – Нет, пожалуйста! Куда же мне ещё обращаться?! В голубых глазах девочки светилось неподдельное отчаяние, но я не дрогнула: вынужденная бессонница – отличное средство от мягкосердечия. – Куда угодно! В службу спасения, к Чипу и Дейлу! Я собак не ищу! – Но это не просто собака! Макс – единственное существо, которое меня любит! Ах, юность – беспокойная пора гормональных бурь и больших преувеличений. – Ты – сирота? – на всякий случай уточнила я. – Можно и так сказать, – неохотно ответила Инга, потянувшись за второй салфеткой. От первой остались только обрывки. – Сирота при живых родителях. У отца давно другая семья, а мама… для неё в жизни главное – карьера, новый муж и ещё Богдан – гордость семьи. А вот я – её самое большое разочарование: ни талантов, ни внешности. Уверена, она даже не заметит, что я уехала. – Далеко живёшь? – В Москве, но сейчас в коттеджном посёлке. У нас там загородный дом. Она сказала название посёлка. Далековато – километров сто восемьдесят проехала! – А ближе никого не нашла? У тебя столица под боком, там экстрасенсов пруд пруди. – У нас и по соседству одна живёт – Дарина. – Инга расправилась со второй салфеткой, я охотно подсунула ей третью, лишь бы не ревела. – Но она только на картах гадает. Ничего толком не сказала. И вообще я её боюсь. Говорят, она… э… тёмная! Я умилилась: ну прямо Ночной дозор – «всем выйти из сумрака!» – А я, по-твоему, белая и пушистая? Всех люблю и бросаюсь на помощь по первому зову? Знаешь, возможно, в другое время я более терпима и милосердна, но не сейчас. – Мне зайти позже? – всхлипнув, уточнила Инга. – Угу, в следующей жизни. – О, пожалуйста! Умоляю, не отказывайтесь! Я заплачу! – Она поспешно выгребла из сумочки несколько мятых тысячерублёвок и положила передо мной. – Вот. У меня ещё есть. Деньги – единственное, что я получаю без возражений. – Ты первая, кто на это жалуется. Я с тяжёлым вздохом пересчитала купюры и вернула половину. Всё равно ведь не отстанет. Проще потратить ещё немного своих… гм… последних сил да отпустить её с миром. – У тебя есть что-нибудь, принадлежащее псу? Ах, как я надеялась на отрицательный ответ. Увы, Инга вытащила из сумочки ошейник, на котором отчётливо выделялись несколько рыжих волосков. Отлично! В собачьей шкуре мне до сих пор приходилось бывать лишь образно. Теперь же предстояло буквально перевоплотиться в четвероногое, лающее и грызущее кости существо. Бр! Нет уж, увольте, обойдусь установкой наблюдателя. – Хорошо, попробую, но обещать ничего не могу. С животными я прежде не работала. Она смиренно кивнула. Я отделила несколько волосков, зажала их между ладонями и начала отсчёт. Поздний вечер. Пёс небольшой, рыжий, явно не голубых кровей, крадётся к строению, напоминающему сарай. Вдруг его ухо вздёрнулось, и он резко обернулся, видимо, на звук. В поле зрения мелькнула тёмная фигура, занёсшая лопату. Последовал удар по голове. На этом всё… Нет, он ещё жив. Его куда-то понесли, затем бросили на кучу сухих сучьев. Теперь точно всё. Глаза пса закрылись навсегда, по телу прошла последняя судорога, и он обмяк, уткнувшись носом во что-то бело-оранжевое. Присмотревшись, я разглядела… женскую ладонь с длинными ногтями ядовито-морковного цвета. Глава 2 Я медленно открыла глаза и растёрла виски, в них барабанили отбойные молотки. Голова была тяжёлой. От надежды, светившейся в голубых глазах Инги, стало только хуже. Она молчала, боясь задавать вопросы, а я не знала, что именно ей сказать. Сначала лучше удостовериться в реальности своих видений. – Скажи, Инга, твой Макс не слишком породистый, верно? Она удивлённо моргнула: – Да, он… я подобрала его на улице совсем маленьким шесть лет назад, но для меня никогда не имело значения, какой он породы. Мама его не любила, называла смесью бульдога с носорогом. А что? – В посёлке он часто выходил за пределы дома? Ещё один удивлённо-настороженный взгляд в мою сторону: – Да, он постоянно находил какую-нибудь лазейку и убегал, но вечером всегда возвращался. А позавчера не вернулся. Мы с Фёдором обошли ближайшие окрестности, звали его – бесполезно. Вы поможете мне его найти? – Кто такой Фёдор? Я как могла тянула время, чтобы не оказаться в эпицентре горьких слёз девочки-эмо, а ещё не давала покоя рука с морковным маникюром. Не могла ли она померещиться? В моём теперешнем состоянии это вполне допустимо. – Фёдор работает у нас. Приводит в порядок двор и сад, ездит по маминым поручениям и ещё много всего делает. Так что с Максом? Дальше темнить смысла не было. Я пододвинула ей ещё стопку салфеток и призналась: – Мне очень жаль, Инга, но Макса больше нет. Похоже, он повадился к кому-то во двор, и хозяевам это не понравилось. От него избавились. – Как?! Кто?! Почему?! – Кто – не видела. Его ударили по голове, по-моему, лопатой. – Нет! Не верю. Это не может быть правдой! – Она вскочила, от резкого движения со стола посыпались салфетки и деньги. – Успокойся, пожалуйста. Я описываю то, что видела. – Нет! Вы ошиблись! Очень на это надеюсь. – Возможно. Я сейчас не в лучшей форме. После этих слов Инга немного успокоилась и снова села. – Если вы его видели – где он сейчас? Что это за место? – Не знаю, рядом находятся деревья, кусты и куча хвороста. Тебе это о чём-то говорит? Она потянулась за упавшими салфетками и принялась усердно размазывать ими потёкшую тушь. – У нас там лес неподалёку – деревьев и кустов хватает. Может… может, он просто ранен или болен? В её дрожащем голосе звучала горячая мольба, но меня по-прежнему больше занимала неподвижная ладонь под кучей сучьев. Что, если женщина ещё жива? Хотя вряд ли – живые под хворостом не лежат. – Что? А… не знаю. Говорю же, я плохо себя чувствую и не могу ручаться за результат. Давай сделаем так: оставь мне ошейник и свой номер телефона. Вечером попробую повторить попытку и отзвонюсь. «Просто проверю, позвоню, и на этом всё – большая жирная точка!» – мысленно пообещала я себе, не желая ввязываться в очередную авантюру. Девушка, получив возможность снова надеяться, заметно повеселела. Подняла с пола деньги, аккуратно сложила их на столе и поспешила откланяться.