Вообще-то проявлять любопытство так явно некрасиво, но, если бы информация не предназначалась для ее ушей, Савелий вряд ли пригласил бы Васина к ней в дом, предпочел бы все обсуждать не в ее присутствии. – Смерть человека никогда хорошей новостью не является, – вздохнув, ответил он. – Даже если ты этого человека никогда в жизни не видел и по большому счету тебе нет до него никакого дела. – Кто-то умер? – встревожилась Мила. Перед ее глазами почему-то встало тонкое нервное лицо Антона Кедровского. Господи, если с ним что-то случилось, то Калина этого не переживет. Да и двойняшки останутся совсем одни с пьянчугой-матерью. – Васинский источник в полиции сообщил ему, что на территории «Дубравушки» нашли тело Павла Хромцова. Его убили. Хромцов был тем самым бывшим компаньоном Сергея Троекурова, которого следствие наряду с Антоном Кедровским подозревало в убийстве бизнесмена. Получается, что его тоже убили. Снимало это с Хромцова автоматически подозрения или нет? Кто избавился от недавно вышедшего на свободу уголовника? Кто-то из лагерного прошлого или человек, до этого убивший Троекурова? И что такое «Дубравушка»? Последний вопрос Мила задала Савелию. – Бывший пионерский лагерь на окраине города. Его в начале девяностых еще закрыли. Так что тело там могло долго пролежать. Как минимум до лета. Даже интересно, как его там нашли. Но, наверное, Васин расскажет. Бизнесмен приехал через пятнадцать минут. Мила как раз успела накрыть на стол, а Савелий снять с плиты вкусно шкворчащее на сковороде мясо, политое специальной подливкой. Раздевшись в прихожей и пройдя в гостиную, Васин протянул Миле большой пакет, заглянув в который, она с изумлением обнаружила пять крупных огненно-красных гранатов и бутылку гранатового же вина. – Это что, Олег Иванович? – спросила она. – К столу, – ответил он. – Решил, что продукты какие везти не буду, раз уж у вас тут и так все готово, а с пустыми руками являться не приучен. Привез вино и фрукты. Савелий, помнишь? С еще большим изумлением Мила вдруг увидела в глазах архитектора слезы. Он мотнул головой, отгоняя их, сказал придушенным голосом: – Конечно, помню, Олег Иванович, вот только почему вы именно сейчас про это подумали? – Потому что времена сейчас какие-то непростые, – серьезно сказал Васин. – Лихие, я бы сказал, времена. Только и остается, что надеяться на проверенные способы утешения. Мила, ты помой фрукты, а я пока вино открою. Решив ничему не удивляться, Мила вымыла гранаты и почистила два из них. Делать это быстро и красиво ее научила мама. Усевшись за столом, накрытым кружевной скатертью, они погрузились в трапезу и беседу одновременно. «Как интересно, – думала Мила, слушая Олега Васина и разглядывая сидящих за ее столом мужчин, таких разных, но в то же время связанных какой-то невидимой, но очень крепкой нитью. – За все время жизни в Малодвинске в моем доме не бывало такого количества гостей, как за последнюю неделю. И к чему бы это». Впрочем, рассказ Васина был таким захватывающим, что она отвлеклась от сторонних мыслей, полностью сосредоточившись на том, о чем говорил бизнесмен. Итак, тело Павла Хромцова было действительно найдено в одном из полуразрушенных корпусов детского лагеря на окраине города. Похоже, что бывший напарник Сергея Троекурова какое-то время жил там, поскольку в здании была найдена печка-буржуйка и небольшой запас дров, а также пустые консервные банки и ржавый чайник. В углу лежал грязный скомканный матрас. Убили Хромцова так же, как и Троекурова – ударом ножа в грудь, и, по оценке эксперта, вероятность того, что преступление было совершено тем же самым ножом, казалась достаточно высокой. Точнее покажет вскрытие. Судя по состоянию тела, Хромцова убили не раньше вторника, но не позднее среды. Более точно определить время смерти было невозможно, потому что огонь в буржуйке давно погас, и комната выстыла, хотя это и имело крайне важное значение. Если убийство было совершено во вторник, то Антон Кедровский теоретически имел возможность его совершить, если в среду, то к тому времени он уже сидел в КПЗ. Алиби на среду было и у жены Троекурова Калины. В среду она уже заболевала и ездила по городу с высокой температурой. И если приехать к Кедровским-младшим в таком состоянии молодая женщина еще могла, то отправиться к Хромцову и нанести ему точный удар ножом в сердце – вряд ли. Когда Павел покинул дачу Троекурова, где нашли его отпечатки, и перебрался в заброшенный лагерь, так же оставалось непонятным. Судя по количеству консервных банок, он не мог провести там больше пары дней. Скорее всего, с дачи он сбежал после того, как стало известно, что Троекуров убит, но Хромцов ли совершил первое убийство и просто прятался в лагере или неведомый убийца убедил его в том, что при его биографии убийство обязательно повесят на только что освободившегося из мест заключения человека. Но кто-то точно помог Хромцову перебраться с дачи в лагерь и носил еду. И кто-то совершенно точно его убил. – Со всех точек зрения этот Хромцов был идеальным подозреваемым, – задумчиво проговорила Мила. – Настоящему преступнику крайне невыгодно, чтобы его нашли. Исчезнувший бывший уголовник, объявленный в розыск, – прекрасная кандидатура для отвода глаз. – Так его и не должны были найти минимум до начала лета, – покачал головой Васин. – Это летом на базе иногда детишки бегают, костры жгут. А зимой он снегом завален, пустынно там, жутко. Туда никогда никто не ходит. – А как его, кстати, нашли? – полюбопытствовал Савелий. – Да в том-то и дело, что случайно. На базе этого лагеря лет восемь назад пейнтбольный клуб работал. Лагерь тогда как раз Серега Троекуров в аренду взял и сдавал по часам желающим шариками с краской популять. Он и ружья пейнтбольные закупил. Пару лет это дело процветало, а потом все наигрались, надоело, и бизнес этот стал потихоньку загибаться. Как ружья из строя выходить начали, так Троекуров лавочку прикрыл, от аренды отказался, и лагерь окончательно никому стал не нужен. Я пару лет назад присматривал его, чтобы на его базе новый детский туристический центр открыть, но понял, что в ремонт столько вложить надо, что дешевле новый построить. Так с тех пор он и стоял пустой. Ничем убийца не рисковал, зная, что никто туда не приедет. – Получается, что он ошибся? Кто-то же приехал? – Да компания московская, которая отдыхала в Малодвинске как раз восемь лет назад и пользовалась пейнтбольным клубом для тренировок. Они в чемпионатах России по пейнтболу участвовали, что ли. В общем, сейчас они снова приехали к нам. В отеле моем остановились, двенадцать человек. Спросили, работает ли еще пейнтбольный клуб, узнали, что нет, но площадка, в принципе, стоит пустая. Оружие у них свое, вот они и поехали в «Дубравушку». И в ходе игры в одном из домишек тело Хромцова и обнаружилось. Никто не мог предугадать, что так получится. Никто. – Выходит, что настоящему убийце просто не повезло. Если бы не эта пейнтбольная команда, то все бы думали либо на Кедровского, которого он подставил с ключами от снегохода, либо, если тому удалось бы выпутаться, на Хромцова, которого считали бы сбежавшим. А на настоящего убийцу никто даже не думал, – резюмировала Мила. – Выходит, что так, – согласился Васин. – И круг подозреваемых остается все тем же. Жена Троекурова Калина, которая то ли не хотела разводиться с мужем, то ли, наоборот, решила избавиться от него, потому что он не давал ей свободу. Антон Кедровский, мечтающий вернуть себе Калину. Светлана Мещерякова, признавшаяся в том, что она – любовница Троекурова, которая могла захотеть отомстить за то, что Сергей передумал разводиться. Все? – Нет, не все, – покачала головой Мила. – Еще Андрей Васильев, у которого истекал срок отказа от подписания невыгодного для него контракта, который нашел тело Троекурова в лесу и имел возможность подбросить Антону ключи от снегохода. Тот самый Васильев, на которого, в отличие от всех вас, почему-то рычала моя довольно дружелюбная собака. Он знал, что меня не будет дома в ночь на четверг, и, получив это известие, сразу уехал из дома под надуманным предлогом. – В то, что Васильев – убийца, я, конечно, не верю, – покачал головой Васин. – Но и про остальных фигурантов я могу сказать то же самое. В любом человеке трудно заподозрить хладнокровного убийцу, способного мастерски всаживать нож прямо в сердце жертвы. Так что для справедливости и точности расчетов пусть остается. – Мила, а меня ты не подозреваешь? – спросил Савелий. Тон у него был шутливый, а глаза, Мила видела, серьезные. – В смерти Троекурова? Нет! – покачала она головой. – Убийство произошло в субботу, в то время, когда ты еще только ехал в сторону Кузнечной слободы и подобрал на дороге нас. Меня и Кактуса. – А если я совершил убийство раньше, а потом вернулся просто для отвода глаз, да и вас подобрал только для того, чтобы у меня было алиби? – Нет, у тебя была совершенно чистая машина, ты был в кожаных ботинках на тонкой подошве, в которых совершенно невозможно передвигаться по заснеженному лесу. Да и снова вернуться по реке в деревню, где у Троекурова был дом, чтобы забрать машину, ты бы в этих ботинках и своем кашемировом пальто точно не смог. Нет, это был не ты, Савелий, хотя я по-прежнему уверена, что ты что-то скрываешь. Но не убийство Сергея Троекурова точно. – Не хочешь выпустить демонов? – вдруг спросил у Гранатова Васин. – Может, пришло время? Тот покачал головой. – Я пока не готов, Олег Иванович. Я скажу, когда буду готов. А пока я просто попросил Милу верить мне и немного подождать. И вас прошу о том же. – Так я-то что? – проворчал бизнесмен. – Я ничего. Я же вижу, что ты и так делаешь все, что можешь. Признаться, Мила мало что поняла из этого странного диалога, но одно ей было понятно совершенно точно: душа ее нового знакомого изранена какими-то важными для него событиями прошлого и обращаться с ним нужно как можно аккуратнее, словно с хрустальной вазой. Чтобы и его не разбить, и самой в кровь не пораниться осколками. Потом они еще пили все вместе чай с тети Стешиным малиновым вареньем, и было им как-то особенно хорошо и славно втроем, как будто все они были семьей, причем дружной и крепкой. Миле даже странно было от того, что так хорошо вместе может быть совершенно посторонним людям. Каким-то внутренним чутьем она знала, что оба ее гостя испытывают похожие чувства. Так бывает, когда находишься на одной волне. Олег Васин ушел, когда часы показывали уже половину одиннадцатого. Мила закрыла за ним дверь, вернулась в гостиную, чтобы собрать посуду со стола. Савелий, стоя у окна, смотрел через стекло и молчал, словно решаясь на что-то важное, что должно было произойти между ними. Потом повернулся, решительно подошел к Миле и взял ее за руки. – Послушай, – начал он, – я очень хочу, чтобы все случилось. И знаю, что ты тоже этого хочешь. Но я сейчас уйду, хорошо? Остаться сегодня, когда я не могу дать ответы на мучающие тебя вопросы, нечестно. – Я обещала подождать, – Мила закусила губу. Ей было грустно, что он сейчас уйдет, но и уговаривать его остаться она не собиралась. Еще чего не хватало. – Но я хочу, чтобы ты знал, что я тебе верю. – Я знаю, – коротко ответил он. – И никогда не заставлю тебя сомневаться. После этого Савелий ушел. В доме стало тихо и пустынно, словно он разом стал для Милы слишком велик. Она домыла посуду, постояла под душем, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Нет, обиды, что ее оставили одну, не было. Лишь убежденность, что он поступил правильно, и уверенность, что все обязательно будет хорошо, просто позже. Когда? Она не знала. Надев клетчатую пижаму, привезенную мамой несколько лет назад из Лондона, куда она как литературный переводчик ездила на книжную ярмарку, Мила юркнула в постель, выключила свет и тут же уснула. Рядом, в своей новой лежанке, купленной взамен изуродованной неведомым взломщиком, сладко посапывал Кактус. Утром субботы Мила проснулась лишь в половине восьмого. Ее пес сидел рядом и требовательно смотрел ей в лицо, пойдем, мол, на улицу. Не знаю, как у людей, но у собак бывают важные утренние дела, не терпящие отлагательств. – Бедный ты мой, – пожалела Кактуса Мила, – твоя хозяйка дрыхнет, а ты вынужден терпеть. Хорошая собака, воспитанная. Сейчас пойдем гулять, я быстро. Она сменила пижаму на спортивный костюм, встиснула ноги в удобные ботинки, натянула шапку. Синяк на лице цвел, сменивши раскрас с фиолетового на желтый, как и положено. Мила быстро замазала его тональным кремом. Все, для субботней прогулки с собакой она готова. За калиткой ее ждал хмурый Николай. Ну да, сегодня его дневная смена. Этот человек был ей так неприятен, что даже настроение испортилось. Интересно, можно ли попросить Соболева, чтобы ей заменили одного из охранников, или дареному коню в зубы не смотрят? – Доброе утро, – сквозь зубы поздоровалась Мила, так как была вежливым человеком, однако охранник не удостоил ее ответом, только кивнул. То ли из чувства противоречия, то ли потому, что субботнее утро действительно располагало к длинным прогулкам, но сегодня она пошла с Кактусом по большому кругу – дойдя до парка, потом по набережной, потом по перпендикулярной улице, которая, неожиданно для нее самой, привела Милу к гостинице «Северное сияние». Не было у ее прогулки такой цели. Честное слово, не было. Красная «Альфа Ромео» стояла на своем привычном месте – ровнехонько под нацеленным на нее всевидящим оком видеокамеры. Рядом дремал неприметный «Форд». Значит, Савелий Гранатов точно еще в гостинице. Впрочем, заходить к нему она вовсе не собиралась. Мила уже было двинулась дальше, тем более что Кактус натягивал проводок, явно интересуясь близлежащими кустами, как вдруг дверь гостиницы открылась и на пороге появился Андрей Васильев, причем не один. Рядом с ним стояла администратор со странным именем Харза. Мила скорее не увидела, а почувствовала, как Николай застыл за ее спиной. Вот интересно, что делает возлюбленный ее подруги ранним субботним утром в гостинице, да еще рядом с чужой женщиной? Интересно, чем он объяснил свое отсутствие Женьке? Бедная, неужели ей тоже предстоит на своей шкуре испытать, что такое предательство? Впрочем, подумать о горестной судьбе подружки она не успела, потому что совсем рядом раздался жизнерадостный голос самой Женьки: – Милка, привет, ты что тут делаешь? Мила повернулась и обнаружила подругу, вылезающую с пассажирского сиденья черной «Тойоты Камри». Это была машина Васильева, та самая, на которой они во вторник приезжали к Миле в гости. – А ты? – засмеялась Мила, внутри ругая себя за разыгравшееся воображение. Просто ей не нравится Васильев, кажется подозрительным, вот она и придумывает ему дополнительные грехи, существующие, похоже, только в ее богатом воображении. – Я-то с собакой гуляю. У меня, знаешь ли, навигатор, – она кивнула на Кактуса, от которого Женька предусмотрительно держалась подальше. – Он маршрут прокладывает, а я покорно по нему двигаюсь. – А мы с Андреем поехали в Вычегодск, у него там какие-то дела по работе. Вот, заехали нужные документы забрать. – У кого? – Женька снова посмотрела в сторону отельного крыльца, на котором продолжали спокойно разговаривать Васильев и Харза. – Так у Риты. Это его менеджер по продажам. Рита Дементьева. Вон она стоит. – Погоди. – Мила поняла, что совсем запуталась. – Вон та девушка, которая стоит рядом с Андреем, это его менеджер по продажам Рита Дементьева? Но я была уверена, что она администратор в гостинице, а ее имя Харза. – Ну да. Она подрабатывает администратором. Андрей не против. У многих людей есть вторая работа, что тут такого. Рита – очень собранный и волевой человек. Она все успевает, и на ее основной работе подработка не сказывается. А насчет Харзы я не знаю. Может, прозвище. Она в прошлом вроде какая-то известная в Малодвинске спортсменка. Ты знаешь, что означает это слово? – Кажется, это один из видов змей. Есть гюрза, есть харза. Правда, на змею она ни капельки не похожа. Девушка с Васильевым договорили, он махнул рукой на прощание, сбежал с крыльца, подошел к своей машине. Кактус тут же ощетинился и едва слышно зарычал. – Здравствуй, Мила. – Здравствуй, Андрей. Прости, но почему-то моя собака тебя не любит. Фу, Кактус, фу. Прекрати! – Чувствует настроение хозяйки. – Он засмеялся, видя, что Мила смутилась. – Да ладно тебе, у меня еще будет время доказать, что я не ем младенцев и твоей подруге со мной ничего не угрожает. А пока мы поедем, да, Жень? – Да, Андрюш. Женька смотрела на Васильева таким влюбленным взглядом, что Миле аж жарко стало. Что она будет делать, если выяснится, что он убийца. Ее собеседники загрузились в машину и уехали. Дернув за поводок лающего им вслед Кактуса, Мила повернула в сторону дома. Ее охранник с непроницаемым лицом, как и прежде, молча шел позади.