– Калина попросила помочь, – уклонилась Мила, которой вовсе не улыбалось признаваться в том, что она ведет негласное расследование. – Она же никогда не имела дел с бухгалтерской отчетностью, сказала, что боится что-то не понять. Конечно, объяснение было никуда не годное, потому что о бухгалтерской отчетности учительница английского языка Мила имела точно такое же представление, как и домохозяйка Калина, но Игоря в нем ничего не напрягло. – Так Светка объяснит, – чуть удивился он. – Она же все в этом шарит, потому что с Троекуровым вместе лет пятнадцать проработала. Она за все финансы отвечала, так что введет вдовицу в курс дела. Зря та переживает. – А вы знаете бухгалтера троекуровской фирмы так хорошо, что называете Светкой? – Так она моя сестра, – еще больше удивился Игорь. – Неродная, правда, двоюродная. Наши отцы – братья, недалекая, как говорится, родня. Мещерякова-то она по бывшему мужу, а в девичестве Дементьева. Как и я. Дементьева? Где-то Мила на днях уже слышала эту фамилию. Вот только в связи с чем? Она напряглась и вспомнила. Администраторшу в отеле «Северное сияние», ту самую, что еще работала на фанерном комбинате и носила странное восточное прозвище, Женька назвала Ритой Дементьевой. Да, точно! – А еще одной сестры у вас нет? – полюбопытствовала она. – Высокая такая, красивая, гибкая, темноволосая. – А, это, наверное, Харза, – засмеялся Игорь. – Это моя родная младшая сестра. – Откуда такое странное прозвище? – Да с секции по спортивному ориентированию. У нас тренер был, любил всем позывные давать. Я, к примеру, был Барс, Колька, ну, ваш второй охранник, – Кадьяр, Ритка – Харза. Все и привыкли. Да, ларчик со странным прозвищем открывался действительно просто. Вот только кто такой кадьяр, Мила не знала, а спрашивать постеснялась. Ладно, посмотрит в интернете на досуге. За разговорами доехали до офиса Сергея Троекурова. Машина Калины уже была припаркована перед входом, молодая женщина сидела внутри, ждала Милу. – Я с вами поднимусь? – спросил разрешения Игорь. – Со Светкой поздороваюсь, да и вообще, проверю, все ли там нормально. Вдруг вас там кто подстерегает. Калина смотрела во все глаза, и Миле стало неудобно, она же не рассказывала своей новой знакомой, что ходит с охраной. Интересно же это, наверное, выглядит со стороны. Каждый день новая машина, на которой она ездит, и новый мужчина за рулем. Просто падшая женщина, а не учительница английского. – Да, Игорь, конечно, – сказала она, чувствуя себя идиоткой. – Калина, просто Игорь – мой охранник. Я тебе потом все объясню. – Хорошо, – согласилась та. Офис располагался в том же здании, что и магазин автозапчастей, который тоже принадлежал Троекурову. Кабинеты находились на втором этаже. Наблюдательная Мила отметила, что приемная директора располагалась прямо рядом с лестницей, а бухгалтерия чуть дальше по коридору. Светлана Мещерякова оказалась разбитной разведенкой за тридцать. Выглядела она именно так, как полагается провинциальной красавице при неплохих деньгах, но с полным отсутствием вкуса: кудри на высоко взбитой прическе из осветленных волос, наклеенные и сильно изогнутые ресницы, делающие ее похожей на куклу, надутые силиконом до неестественных размеров губы, густо подведенные синим глаза и ярко-алая, чуть расплывшаяся на трещинках вокруг губ помада. Одета она была в леопардовую водолазку, туго обтягивающую грудь, надо признать, роскошную, короткую черную юбку, открывающую крепкие полноватые ноги, и ботинки на платформе. В кабинете удушливо пахло сладкими до приторности духами, тяжелыми, совершенно не подходящими к воскресному утру. Мила перевела взгляд на тоненькую изящную Калину, одетую в простые, но безукоризненно сидящие джинсы и неброский, но довольно дорогой свитерок. Не мог Сергей Троекуров, даже внезапно лишившись разума, пусть и ненадолго, но все-таки решить развестись со своей женой ради такой женщины, как Мещерякова. Не мог, и все. При их появлении бухгалтерша встала из-за стола, выплыла навстречу, широко раскинув руки для объятий. Обняла она, впрочем, только Калину, ограничившись кивком в сторону Милы и дружелюбным «привет» в адрес Игоря. – Брательник, а ты какими судьбами? – удивилась она. – Я Камиллу Александровну сопровождаю. – А что? Миллионы от найденного клада кто-то отнять пытается? – хмыкнула Мещерякова. Мила поняла, что бухгалтерша прекрасно знает и кто она, и про найденный клад осведомлена тоже. Что ж, неудивительно. Малодвинск город небольшой, все как на ладони. Или на самом деле бухгалтерша в курсе, кто и что у Милы ищет? – Света, мне нужны деньги, – сказала Калина, решив перейти сразу к делу. – Сережа мне переводил на карточку определенную сумму на хозяйство, но месяц уже кончается. К тому же впереди похороны, да и вообще понять надо, как жить дальше. – Фирму продашь? – спросила Мещерякова. – Или оставишь? Хотя, честно тебе скажу, в последнее время дела шли не очень, так что на счетах почти ничего нет. – Как это? – удивилась Калина. – Сережа всегда гордился своей предприимчивостью и говорил, что еще чуть-чуть, и он Васина с Соболевым догонит. – Да брось ты, – Мещерякова засмеялась. – На одной бензоколонке и магазине автозапчастей догонит наших местных олигархов? Это он желаемое за действительное выдавал. Нет, до банкротства компании, конечно, далеко, так что продать ты ее сможешь. А вот самостоятельно вытянуть – вряд ли. А деньги… Все, что есть, в бизнес вложено, на счетах копейки. Тысяч двести я тебе, конечно, вытащу и на карту переведу, а больше нет ничего. – Да быть того не может. Света, ты мне покажешь вашу бухгалтерию? – А поймешь? – Мещерякова усмехнулась. – Ну я все-таки бухгалтерские курсы закончила, хотя по специальности и не работала, но все же. – Дистанционно-заочные, – бухгалтерша снова усмехнулась, как оскалилась. – Покажу, конечно, мне скрывать нечего. Садись, я программу открою. – Нет, я сейчас ничего смотреть не буду, – твердо заявила Калина. Мила вдруг с некоторым удивлением подумала, что за обманчивой внешностью молодой женщины кроется стальной, несгибаемый характер. Такая, чего доброго, действительно убьет не задумываясь, если это потребуется. – Ты сбросишь мне программу на флешку, и я посмотрю ее дома. Думаю, что за сегодняшний вечер справлюсь. А когда у меня возникнут вопросы, а они, я уверена, непременно возникнут, то я вернусь и задам их тебе. Договорились? В голосе Калины звучал металл, Мила даже восхитилась, сама она не умела так разговаривать. – Да ладно, – Мещерякова пожала плечами. – Было бы из-за чего так кипятиться. Или ты мне простить не можешь, что я у тебя мужа чуть не увела? Так дело прошлое. Мертвого-то чего делить. – Ты? У меня? Мужа? – Калина вдруг расхохоталась, причем искренне и весело. – Свет, ну ты из меня-то дуру не делай. Я не знаю, зачем тебе потребовалось соврать, что у вас с Серегой был роман, но меня в этом убедить тебе точно не удастся. Мещерякова вдруг сильно покраснела. Неровные пятна сползали со щек на подбородок и шею, прячась в ворот леопардовой водолазки. – Я не вру, – закричала она фальцетом. – Это тебе до мужа никогда дела не было. Придумала себе детскую сказочку, что тебя насильно за нелюбимого замуж выдали, и баюкала себя ею на протяжении стольких лет. А Сергей – настоящий мужчина был. Такой, что счастье для любой женщины составит. И заслуживал он, чтобы его любили. До смерти любили, так, чтобы себя не помнить. А ты никогда так не умела. Лягушка хладнокровная. – Я не умела, а ты, значит, умела? – уточнила Калина. – Свет, ну зачем тебе весь этот спектакль? Мила с последним определением была не согласна. Она каким-то внутренним зрением видела, что Мещерякова сейчас говорит правду, и это действительно причиняет ей боль. Только смотреть на эту правду нужно было под каким-то другим углом, а каким – Мила не понимала. – А я умела, – Мещерякова вдруг успокоилась. – И любить, и быть верным другом. Тебе не понять. Так что прости за то, что я спала с твоим мужем. Тем более что у меня есть одно смягчающее обстоятельство – тебе на это было плевать, а если бы он от тебя ушел, ты бы только обрадовалась. – Да, но он не ушел, – согласилась Калина. – Кстати, почему? – Да потому, что ты ведьма. Как присушила мужика десять лет назад, так и не смог он от этого наваждения избавиться. И это при том, что ты даже родить ему не смогла. Калина и Мила как по команде посмотрели на обтянутый юбкой живот бухгалтерши, совершенно, впрочем, плоский. Она проследила за их взглядом, засмеялась, как оскалилась, нехорошо, по-волчьи. – Нет, я не беременна, если тебя это интересует. Вот твоя флешка с программой. Удачи при разборе. А объяснять я тебе ничего не стану, уж извини. Вступишь в права наследства – делай с фирмой, что хочешь. А пока я буду продолжать работать, как работала. Деньги тебе на карточку буду переводить, как это и раньше делала, первого числа каждого месяца. Расходы на похороны фирма возьмет на себя. – Света, а ты не много на себя берешь? Ты с чего решила, что осталась тут за директора? – спросила Калина. Игорь стоял молча, но выражение его лица Миле не нравилось. – А с того, что у меня право подписи есть, – ответила Мещерякова. – Захочешь меня уволить – ради бога, я и сама уйду. Вот только добрая половина дела на мне держалась. Это и Сережа всегда признавал. – Фу, у меня такое чувство, будто я червей наелась, – призналась Калина, когда они снова вышли на улицу. – Если честно, я ничего не понимаю, а ты? – И я не понимаю, – со вздохом признала Мила. – Вот только что-то здесь не так. Хотя я уже несколько дней только и делаю что повторяю эту фразу. Всю обратную дорогу Игорь молчал. Не балагурил, как обычно, а вцепившись в руль, смотрел в лобовое стекло. Мила его понимала. Разыгравшаяся в офисе сцена была не просто некрасивой, а отвратительной. Наверное, неприятно, когда ты осознаешь, что человек, устраивающий такую сцену, – твоя сестра. Пусть даже и двоюродная. Впрочем, обсуждать с Игорем Светлану Мила не собиралась. Через час после того, как она оказалась дома и с тоской думала о том, что единственное оставшееся на сегодня занятие – это ленивый просмотр какого-нибудь очередного сериала, позвонил Савелий и предложил прокатиться в Кузнечную слободу, в дом Васина. – Мне там надо работу принять и новых задач нарезать, – объяснил он, – а потом Олег Иванович приглашает к нему в гости. Не в этот дом, разумеется, в старый, но обещал запечь ягненка. Ты как? Любишь баранину? – Люблю, – призналась Мила. – И приглашение принимаю с удовольствием. Как раз не знала, чем занять вечер. Только что с моим сопровождающим делать? В кино он меня вчера отпустил, конечно, а вот в гости… – Если хочет, пусть следом едет, – засмеялся Савелий. – Да и Васин все прекрасно понимает. Не выставит человека. Еще и накормит. Ты же наверняка знаешь, что у него с Соболевым негласное состязание, кто из них круче, так что произвести впечатление на соболевского охранника он завсегда и со всей душой. Мила засмеялась, извечный спор двух малодвинских олигархов был притчей во языцех у всего города. – А Кактус? – вдруг спохватилась она. – Мы во сколько вернемся? Его же выгулять надо будет вечером. Конечно, часов до восьми можно задержаться, но в целом нехорошо заставлять собаку терпеть. – А Кактуса возьмем с собой, – решительно заявил Савелий. – Уж твою собаку Васин выдержит, так же как и твоего охранника. Он заехал спустя полчаса, и вскоре Мила снова с восхищением смотрела на похожий на корабль дом. Сегодня он производил такое же сильное впечатление, что и при первом знакомстве, и, осматривая комнаты наверху, успевшие измениться за ту неделю, что Мила тут не была, она снова и снова думала о том, насколько же Савелий Гранатов – талантливый архитектор. Казалось, этот человек продумывал все до последней мелочи, отчего отремонтированные спальни выглядели уютными и комфортными, несмотря на то что в них еще никто не жил. Все было подобрано с редким вкусом и расставлено так эргономично, что хозяевам и гостям не нужно было делать ни одного лишнего движения, чтобы, скажем, подключить телефон к розетке или убрать одежду в шкаф. Несмотря на то что мебель уже завезли и расставили, ощущение простора, наполненного светом и воздухом, никуда не девалось. Мила вдруг подумала, с каким удовольствием жила бы в таком доме, и тихонько вздохнула. Таких денег ей никогда не заработать. И маме с Андреем Погодиным тоже. Закончив дела, они вышли из дома и направились к машине, у которой хмуро курил охранник Игорь. Настроение, испорченное во время утреннего визита в офис Троекурова, так и не исправилось. Впрочем, о настроении Игоря Мила решила не думать, тем более что ее пес, как никто другой, умел отвлекать от любых мыслей о чем-то постороннем. Воспользовавшись тем, что Мила замешкалась, он дернулся, вырывая поводок из ее рук, метнулся в сторону и со сладострастием начал рыть яму под ближайшим кустом, на глазах превращаясь в грязный и мокрый комок шерсти. – Кактус, – завопила Мила в отчаянии, – вредная ты собака. Скажи на милость, как тебя опять в машину сажать? Мы же в гости едем. Ну, на что это похоже! Савелий смеялся в голос, глядя и на чумазую собаку, и на негодующую Милу. Даже Игорь, забыв про расстройство, улыбнулся, а вот Миле было совсем не до смеха. – Твоя собака на удивление постоянна в своих пристрастиях, – сказал Савелий, отсмеявшись. – Что ж, тащи его в дом, будем отмывать все это великолепие. В гости поедет мокрый, но чистый. Хотя нет, давай я сам отнесу, а то тебя придется отмывать тоже. Двадцать минут спустя Мила с завернутым в выданное кем-то из ремонтников полотенце Кактусом все-таки сидела на заднем сиденье машины. Савелий, умудрившийся даже не испачкать свое кашемировое пальто, уселся за руль, захлопнул дверь, пристегнул ремень, посмотрел в зеркало заднего вида на чуть расстроенную из-за переживаний Милу. – У тебя все-таки земля на носу, – и снова засмеялся, впрочем, совсем необидно. – Видимо, ты так самозабвенно отмывала собаку, что грязь летела во все стороны.