Что касается его современной жизни, думаю, он женат и имеет детей. Предполагаю также, что он любит свою семью. Возможно также, что преступления (жертвоприношения) он совершал ради разрешения каких-то серьезных проблем в семье. Но не только. Также у этого человека нет явных сексуальных расстройств, иначе, совершая преступления, он выразил бы это тем или иным способом, как все маньяки. Но никакого насилия сексуального характера преступник не осуществлял. Поэтому я сделал вывод, что преступник женат и имеет регулярный секс. К социально-демографическим признакам я отнес также род занятий и место жительства. У этого человека постоянная работа. Скорее всего, он руководитель какого-либо участка (департамента, отдела, колледжа, общественной группы). Думаю, есть смысл обратить внимание на возможное хобби: участие в обрядовой деятельности, любительском театре; его может интересовать та или иная игровая деятельность, игра. Все преступления совершены в нашем регионе. Если в первых двух случаях можно было с натяжкой допустить, что убийца – приезжий, то последнее убийство опровергает такое мнение. Преступление произошло в черте города, неподалеку от дома сеньора Хименеса. Преступник – житель Куско или ближайших районов. Кстати, его работа может быть связана с разъездами по региону; он хорошо знает местность. На место, где найден труп, нужно обратить особое внимание. С одной стороны – это историческое место (здесь находятся артефакты инкского периода), с другой – здесь много камней, гальки, что помогает скрыть следы преступления. На стоянке перед парком есть следы легковых машин и автобусов, но какие из них могли принадлежать автомобилю преступника, полиция не смогла определить. Да и была ли там его машина? Возможно, он пришел пешком? Это также подтверждает версию о местном жителе. – Извините, док, – прервал его Александр. – Мы знаем, что девочка уехала из дома на велосипеде. Ее велосипед находился на месте преступления? – Велосипед был найден у входа в парк, вернее, на стоянке перед парком. – Значит, девочка сама пошла за преступником? – Или он отнес ее. Заметьте, в этом случае он нес живую девочку. Криминалисты установили, что убийство совершено именно в том месте, где ее нашли. – Возможно, она пошла за убийцей, потому что находилась под воздействием наркотического напитка? – Нет. В крови девочки не было наркотиков. В этом отличие от предыдущих преступлений. – Подождите… Вы уверены, что у Камилы не найдено в крови никаких психотропных веществ? Каминьски покачал головой: – Была проведена тщательная токсикологическая экспертиза, Александр. Нет! И это, кстати, наводит на размышления. Потому что в первых двух случаях в крови детей были найдены… –…банистериопсис каапи, чакруна, диметилтриптамин, и возможно, псилоцин! – закончил Александр. – О! – доктор с удивлением и посмотрел на русского гостя и уважительно заметил: – А вы неплохо разбираетесь в психотропных веществах. – Мы с Маркосом знакомы с аяуаской, док. Значит, я прав насчет найденного состава? – Почти. – Что не так? Отсутствовали галлюциногенные грибы, может быть? – Да, псилоцина в крови детей найдено не было. И вместо чакруны была чалипонга, но это почти одно и то же. – Каминьски переглянулся с Маркосом. – Ваш друг имеет отношение к токсикологии? – почему-то он спросил Маркоса, а не Александра. Но ответил ему Кузнецов: – Нет, сеньор Каминьски, я филолог-лингвист. Но перед поездкой в Перу один замечательный московский следователь прочел мне лекцию о психоактивных веществах. Но как вы объясните тот факт… – Александр вернулся к теме беседы, – что у Камилы… у последней жертвы… в крови не найдены наркотики? – Пока это одна из загадок. И полиции необходимо ее разгадать. – Вы правы, над этим следует серьезно поразмыслить. Простите, док, я снова вас перебил. Ваш рассказ очень интересен. – Теперь перейдем к психологическим признакам. Я не отношу преступника к серийным убийцам. (Полиция считает преступления серией, поскольку их – с одинаковым почерком – было совершено несколько.) Я бы не причислял данного человека и к маньякам – людям, одержимым безумством, влечением, какой-либо страстью. Несмотря на то, что жертвами преступника являлись дети и подростки, у него нет ненависти к детям и нет навязчивой идеи совершать жертвоприношения. Он делает это «по мере необходимости». – Тем страшнее… – покачал головой Маркос. – Значит, он совершает убийства с холодным рассудком?! Обдумывает свой план, находит жертву, убивает, спокойно едет домой и… ждет… Чего он ждет, доктор? – Он ждет, что Виракоча, Инти, Мама Килья или Пача Камак25 уладят его проблемы. Он ведь совершает жертвоприношение богам! Он не просто так убивает. Его убийства имеют смысл. Разумеется, я говорю о его личном смысле и собственных представлениях и верованиях. Очевидно, поначалу он обращался к богам с помощью молитв. Затем он подумал, что задобрить богов одними молитвами недостаточно, и допустил в своих фантазиях принесение жертвы. А однажды он принес богам реальную жертву. И я думаю, когда он совершил свое первое жертвоприношение, его личная ситуация как-то нормализовалась. И это отложилось в подсознании! Ведь боги помогли ему – приняли его жертву! Каминьски отложил написанное досье, посмотрел на гостей и серьезно их спросил: – Понимаете, о чем я говорю? Этот момент стал фиксацией, закреплением идеи о том, что принесение жертв может ему помочь! – Вы хотите сказать, что после ритуальных убийств его проблемы каким-то образом разрешались? – переспросил Александр. – Именно так. И такие совпадения привели его к мысли, что индейские боги принимают его жертвы и помогают ему. – Но подобного человека вряд ли можно назвать психически здоровым, доктор, – возразил Маркос. – О! Вы считаете, что наши предки, жившие на этих землях и сознательно совершавшие жертвоприношения, были психически больными? Заметьте, родители почитали за честь отдать своего ребенка в жертву богам, а умерщвленные дети становились объектами местных культов! – Разве можно сравнивать цивилизацию инков и современных людей?! У нас разные нравственные установки, – не соглашался Маркос. – Значит, по-вашему, у этого человека нет отклонений в психике? – удивленно переспросил Александр. Каминьски облокотился на спинку стула, разглядывал гостей. – Возможно, у него есть отклонения в психике, однако… – Однако… что? – Однако эти отклонения, на мой субъективный взгляд, не имеют отношения к преступлению. Маркос и Александр обдумывали слова психолога. – Доктор, я, кажется, вас не понимаю… Человек, совершивший несколько убийств, в которых жертвами стали дети, по-вашему, нормален? – не унимался Кузнецов. – Если всех убийц, особенно серийных убийц, подвести под категорию психически нездоровых, то их отправляли бы в психушку, а не в тюрьму. – Честно скажу, я бы таких прилюдно четвертовал, но современный мир слишком гуманен к преступникам. У нас в России уже два десятилетия существует мораторий на смертную казнь, к сожалению. Но мы немного отклонились от темы. – Мне кажется, доктор Каминьски имел в виду нечто другое, – уточнил Маркос. – У данного человека имеются психические аномалии, но они спокойно в нем уживаются в течение долгого времени и никому не приносят вреда. И, скорее всего, о них никто не догадывается. Но при изменении обстоятельств, например, при стрессовых ситуациях, болезнях, каких-то жизненных сложностях эти аномалии «активизируются» и ищут выход. Срабатывает установка, что возникшие трудности помогут уладить индейские боги. Но боги требуют жертв. Значит, жертву нужно найти. Мои разъяснения, наверное, примитивны, но суть, надеюсь, понятна. Так, доктор? – Совершенно верно! – ответил Каминьски. – В зависимости от формы, группы и стабильности психических аномалий, они могут быть криминогенными в одних случаях и совершенно нейтральными в других. Поэтому значение имеет установление связи конкретной формы патологии с определенным видом преступлений. Исследования показывают, что среди серийных убийц больше всего психопатов и лиц с психопатоподобными расстройствами. Но в данном конкретном случае мы имеем дело не с психопатом. – И каким образом составленный вами профиль поможет в поиске преступника? – не унимался Александр. – Мы рассматриваем психологический портрет предполагаемого преступника в комплексе всех признаков. И это должно помочь! – Если суммировать, то преступник… э-э… – Если суммировать, преступник мужчина, сорока пяти-пятидесяти пяти лет, имеет высшее образование, интеллект выше среднего, женат, имеет детей, принадлежит к коренному населению нашей страны – индейским народностям кечуа или аймара. Скорее всего, занимает руководящую должность, в своей среде он достаточно известен. Версия полиции несколько иная: трудовая деятельность преступника связана с детьми (школьный учитель, воспитатель), но я так не думаю, хотя и не отвергаю полностью такого варианта. Возможно, его работа связана с разъездами, благодаря которым он хорошо знает местность. Это житель Куско или ближайших районов. Хобби: история, изучение древних перуанских цивилизаций, склонность к игровой деятельности. Может участвовать в городских и региональных праздниках, фестивалях, обрядах. У этого человека спокойная и размеренная жизнь без особых трудностей. Но когда возникают проблемы, он не в состоянии их решать, может становиться агрессивным или, наоборот, апатичным до тех пор, пока не осуществит жертвоприношение. Не считает свои деяния преступлением. Похоже, наоборот. Как и древние инки, совершавшие капак хуча, он считает данный обряд счастьем для ребенка (ведь боги позаботятся о нем там, на небесах, в божественном мире!). Поэтому никаких угрызений совести не испытывает. Вот таков вкратце профиль преступника. – Однако же следов не оставляет, сволочь. Понимает, что пожизненного заключения ему не избежать, если его найдут… – вставил Александр. – Да, еще пару слов. Нам повезло, если можно так выразиться, что стрессовых ситуаций у преступника было не так много, иначе и жертв было бы больше. С момента первого преступления прошло пятнадцать лет, второе произошло три года назад, третье – на днях. Имея профиль преступника, полиция очертит круг подозреваемых и будет анализировать их личную жизнь. Есть социальные сети, банковские счета, медицинские и страховые расходы и другие возможности для такого анализа. – Вы уверены, что убийцу найдут? – спросил Маркос. – Раньше или позже. Лучше, конечно, раньше. Между первым и вторым убийством прошло тринадцать лет, между вторым и третьим – менее трех. Кто знает, каково его нынешнее психическое состояние? А если боги в этот раз ему не помогут? Нам надо торопиться. Но я считаю, следствие делает все возможное. Дело в том, что последнее убийство слишком резонансное. Сеньор Хименес важный человек, занимает видный пост. Его знают в регионе. Полиция будет стараться, это точно. – А мне интересно, знал ли преступник, что Камила – дочь известного человека? Если да, возникает вопрос: как убийца мог осмелиться на такой шаг. Он был уверен в безнаказанности? – Знаете, Александр, а ведь это очень правильный вопрос. – Каминьски вновь с уважением и некоторым удивлением посмотрел на русского гостя. – Вот-вот. Если он местный житель, то такая неосторожность с его стороны кажется очень странной. Его интеллектуальные способности выше средних, он умен и хитер, умеет заметать следы. Как же он мог так подставиться? – Я подумаю над вашими словами, – Каминьски несколько отстраненно потер подбородок. – А теперь, сеньоры, могу я рассчитывать на вашу откровенность? Вы обещали рассказать о московских преступлениях. Надеюсь, я заслужил ваше доверие? – Доктор, ваши честность и искренность не вызывают у нас сомнения! – категорично заявил Маркос. Каминьски засмеялся: – Сеньор Браво, в вашем добром отношении я не сомневался, но ваш друг… – он повернулся к Александру и иронично добавил: – Ваш друг несколько настороженно ко мне отнесся, не так ли? – Ладно, док, не буду лукавить. – Александр улыбнулся и очень искренне ответил: – Была некоторая… м-м-м… подозрительность. Но вы меня убедили, что вам можно доверять. И Александр подробно рассказал о том, что случилось в Москве в начале девяностых годов и о том, какие шаги они с Маркосом уже предприняли, чтобы найти преступника. Маркос ни разу не перебил своего друга. Он молча слушал и как будто заново переживал те трагические дни, когда была убита Зиночка Кусаинова… – Так вы поэтому отнеслись ко мне с подозрением? Потому что я учился в то время в Москве? – Да, именно поэтому. Согласитесь, некоторое недоверие могло возникнуть. – Согласен. – Каминьски обвел взглядом обоих друзей. – Значит, на счету преступника не три, а пять убийств?! – И первое он совершил очень давно. Вы правы насчет возраста: ему сейчас лет пятьдесят или чуть больше. Будем продолжать искать, док! – закончил Александр. – Знаете, а я верю, что ваше собственное расследование поможет найти убийцу. Вы уже многое сделали. И, думаю, есть основания полагать, что один из бывших студентов вашего вуза вполне может оказаться тем самым человеком, над профилем которого я так старательно работал. Осталось проверить Диего Санчеса (он местный житель) и Альваро Ортуньо. Вы сказали, что боливиец часто приезжает в Куско? – Так заявили в полиции. Он регулярно наведывается в наши места по работе – налаживает межправительственные связи между Перу, Чили и Боливией, – ответил Маркос. – Но это не соответствует одному из пунктов профиля… – Профиль, который я составил, не догма, Маркос. В нем могут быть отклонения. И я считаю, что боливийца нужно обязательно отыскать и, выражаясь на жаргоне спецслужб, «взять в разработку». – Именно этим мы и займемся в ближайшее время, – согласился Александр.