– Ах да, простите. Я не хотел отнимать ваше время. Если завтра у вас будет пять минут… – Завтра будет полный бардак. А сейчас у меня есть немного времени, собираюсь на ужин. С Гуидо? Свидание при свечах? – Послушайте, синьора… – Зовите меня Ракеле. – Послушайте, Ракеле. Помните, вы говорили: сторож конюшни сообщил, что ваш конь… – Да, помню. Но, видимо, я ошиблась. – Почему? – Потому что Шиши – простите, Ло Дука – сказал, что бедняга сторож в больнице. И все же… – Я вас слушаю, Ракеле. – И все же я почти уверена, что он представился сторожем. Знаете, я еще спала, было раннее утро, накануне я легла поздно… – Понимаю. Ло Дука сказал, кому он поручил позвонить? – Ло Дука никому этого не поручал. Это было бы невежливо по отношению ко мне. Он сам должен был меня известить. – И он известил? – Конечно! Позвонил из Рима часов в девять. – А вы сказали, что его опередили? – Да. – Он как-то отреагировал? – Сказал, что, наверно, звонил кто-то из конюшни, по собственной инициативе. – У вас есть еще минутка? – Слушайте, я лежу в ванне, мне хорошо. Ваш голос, звучащий около уха, для меня сейчас как… Ладно, неважно. Ракеле Эстерман решила играть по-крупному. – Вы сказали, что после обеда звонили на конюшню… – Не совсем так. Мне звонил кто-то с конюшни, сообщил, что коня пока не нашли. – Представился? – Нет. – Тот же голос, что и утром? – Вроде бы… да. – Вы говорили Ло Дуке о втором звонке? – Нет. А надо было? – Нет, в этом не было необходимости. Хорошо, Ракеле, я… – Подождите. Последовало полминуты молчания. Их не разъединили, Монтальбано слышал ее дыхание. Потом она вполголоса сказала: – Я поняла. – Что вы поняли? – То, что вы подозреваете. – А именно? – Тот, кто звонил мне дважды, не с конюшни. Это был один из тех, кто украл и убил коня. Верно? Проницательна, красива и умна. – Верно. – Почему они так поступили? – Пока не могу сказать. Она помолчала. – Да, кстати. Есть новости о коне Ло Дуки? – След затерялся. – Как странно. – Хорошо, Ракеле, у меня больше нет… – Я хотела вам сказать еще кое-что. – Слушаю. – Вы… мне очень нравитесь. Мне приятно говорить с вами. – Спасибо, – смущенно выдавил Монтальбано, не зная, что еще сказать. Она рассмеялась. И он увидел, как она лежит голая в ванне и смеется, запрокинув голову. По спине пробежал холодок. – Завтра мы вряд ли сможем хоть минутку побыть вдвоем… Хотя, возможно… – Запнулась и смолкла, будто ей в голову пришла какая-то мысль. Монтальбано немного подождал, потом кашлянул, совсем как герои английских романов. Она вновь заговорила: – В любом случае я решила остаться в Монтелузе еще на три-четыре дня – по-моему, я уже вам говорила. Надеюсь, мы еще увидимся. До завтра, Сальво. Комиссар помылся и устроился ужинать на террасе. Аделина приготовила салат из осьминожек – хватило бы человека на четыре – и огромных королевских креветок, осталось заправить маслом, лимоном, солью и черным перцем. За ужином в голове крутились мысли о какой-то ерунде. Он встал, набрал номер Ливии. – Почему ты не позвонил вчера вечером? – первым делом поинтересовалась та. Стоит ли рассказывать ей, что он напился вместе с Ингрид и напрочь забыл о звонке? – Никак не мог. – Почему? – Занят был. – С кем? Вот пристала! – Как это – с кем? С моими людьми. – И чем вы занимались?