– Что есть из алкоголя? – Ничего. Остались фанта и кока-кола. – Фанту, – сказал он, погрузившись в уныние еще до того, как пригубил стакан. Ингрид прибежала с двумя квитанциями в руке, а барон протрубил второй кавалерийский сбор. – Пошли, барон зовет на ипподром. – И протянула ему одну из квитанций. Ипподром был небольшим и совсем просто устроенным: большой скаковой круг, обрамленный по обоим краям невысокой изгородью. Еще там были две деревянные вышки, пока что без наблюдателей. Шесть боксов, установленных в ряд перед стартом, пустовали. Гости могли свободно располагаться стоя вдоль периметра скакового круга. – Встанем здесь, – сказала Ингрид. – Поближе к финишу. Они облокотились об изгородь. Невдалеке на земле была проведена белая полоса – видимо, финиш, – с внутренней стороны круга у полосы стояла одна из вышек, скорее всего, предназначавшаяся для судей. На другой вышке появился барон Пископо с микрофоном в руке: – Прошу внимания! Господа судьи, граф Эмануэле делла Теналья, полковник Роландо Ромерес, маркиз Северино ди Сан-Северино, займите места на вышке! Легко сказать. На обзорную площадку вышки вела неудобная деревянная лесенка. Младший из них, маркиз, весил как минимум сто двадцать кило; полковник был восьмидесятилетней развалиной со старческим тремором, а у графа не сгибалась левая нога; так что четверть часа, которая потребовалась им на покорение вышки, можно было вполне засчитать как рекорд. – Как-то раз они карабкались три четверти часа, – сказала Ингрид. – Всегда одни и те же? – Да. Традиция. – Прошу внимания! Приглашаем милых амазонок занять с лошадьми назначенные им боксы! – Как распределяют боксы? – Жеребьевкой. – Почему не видно Ло Дуки? – Наверно, он с Ракеле. Она выступает на его лошади. – Ты знаешь, какой ей дали бокс? – Первый, ближе к внутренней части. – Иначе и быть не могло! – подал голос мужчина, стоявший по левую руку от Монтальбано и слышавший весь разговор. Комиссар обернулся: рядом с ним стоял потный тип лет пятидесяти, лысая башка сияет – аж глазам больно. – Что вы хотите сказать? – То, что сказал. С Гуидо Костой в роли интенданта они еще имеют наглость называть это жеребьевкой! – возмущенно заявил потный тип, удаляясь. – Ты поняла, о чем он? – спросил комиссар у Ингрид. – Еще бы! Обычные сплетни! Гуидо отвечает за жеребьевку, вот синьор и утверждает, что все подтасовано в пользу Ракеле. – А этот Гуидо, он… – Ну да, тот самый. Значит, здешнее общество в курсе их связи. – Сколько кругов они скачут? – Пять. – Прошу внимания! С этой минуты стартер может дать сигнал к началу скачек, когда сочтет нужным. Не прошло и минуты, как раздался пистолетный выстрел. – Стартовали! Монтальбано ожидал, что барон выступит в роли комментатора скачек, но тот молча положил микрофон и взял в руки бинокль. В конце первого круга Ракеле шла третьей. – Кто первые две? – Бенедетта и Беатриче. – Думаешь, Ракеле сумеет победить? – Сложно сказать. Знаешь, на незнакомой лошади… Послышались крики, на противоположной части круга засуетились люди. – Беатриче упала, – сказала Ингрид. И ехидно добавила: – Видимо, не успела дойти до нужной кондиции, чтобы почувствовать лошадь. – Дамы и господа, сообщаю вам, что амазонка Беатриче делла Бикокка упала, но, к счастью, обошлось без последствий. На втором круге вела по-прежнему Бенедетта, за ней шла наездница, которую комиссар не мог разглядеть. – Кто это? – Вероника дель Боско, она не опасна для Ракеле. – Почему Ракеле не воспользовалась падением? – Не знаю. В начале последнего круга Ракеле вышла на вторую позицию. Метров сто они, поравнявшись с Бенедеттой, шли ноздря в ноздрю, вызвав горячий энтузиазм зрителей – все орали как полоумные. Сам Монтальбано не выдержал и завопил: – Ракеле! Давай, Ракеле! Но метров за тридцать до финиша лошадь Бенедетты рванула вперед, будто у нее враз отросло двенадцать ног, так что у Ракеле не оставалось шансов. – Какая жалость! – сказала Ингрид. – На своей лошади она бы наверняка победила. Ты расстроен? – Ну, немного. – Особенно тем, что тебе не достанется поцелуя Ракеле, да? – А теперь что будет? – Барон зачитает результаты. – Какие результаты? Мы ведь уже знаем, кто победил. – Это интересно. Подожди. Монтальбано закурил. Трое или четверо стоявших рядом зрителей возмущенно отодвинулись. – Дамы и господа! – произнес барон с вышки. – Имею удовольствие объявить, что общая сумма ставок составила шестьсот тысяч евро! Премного вам благодарен! С учетом того, что присутствовало человек триста, и все сплошь благородных кровей, деловые и состоятельные, непохоже было, чтобы они сильно раскошелились. – Амазонка, набравшая высшее число ставок, – синьора Ракеле Эстерман! Аплодисменты. Ракеле проиграла забег, но принесла больше всего денег в кассу. – Прошу уважаемых гостей на время покинуть лужайку, пока на ней будут расставлять столы для ужина. Вы можете провести время в залах виллы. Последнее, что видели Монтальбано и Ингрид, уходя с ипподрома: двое официантов, подхватив полковника Ромереса, стаскивали его с вышки. – Сгоняю переодеться, – бросила Ингрид, убегая. – Увидимся через часок в зале предков. Монтальбано пошел в зал и уселся в кресло, чудесным образом оставшееся незанятым. Ему предстояло провести час, стараясь не думать о том, что он заметил, наблюдая за скачками, и что заставило его разнервничаться. Он стал хуже видеть, факт. Всякий раз, когда лошади бежали по второй половине круга, противоположной той, где он стоял, ему не удавалось разглядеть камзолы наездниц. Все сливалось, контуры расплывались. Если бы не Ингрид, он бы и не понял, что упала Беатриче делла Бикокка.